Оценить:
 Рейтинг: 0

Незнакомка

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 11 >>
На страницу:
2 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Тут девушка впервые засмеялась в голос и Максу почему-то передалось её веселье и уверенность. Не ожидая от себя такой дерзости, ну, по его убеждениям, зато предсказуемо глупо, прямо смотря ей в глаза, он простодушно поинтересовался:

– А почему Вы за мой столик сели, полно же свободных?

Незнакомка снова замкнулась и по обыкновению уставилась в окно, слегка задрав вздёрнутый носик. Длинные ресницы скрывали зелёные глаза и было не разобрать, закрыла она их или смотрит на снежную дорогу под колёсами редких машин. Макс ёрзал на стуле, будто на кол уселся, не переставая себя ругать за бестактность. Замучил белую салфетку, затискал пакетик с сахаром.

– А ты не рад? – Она перешла на «ты», он даже не сразу заметил. Открыл было рот чтобы ответить: – Конечно рад, очень рад, – но незнакомка вдруг встала, кулон сердито закачался, девушка накинула шубку на свои юные плечи и, ни разу не взглянув на закостенелого тугодума, бросила сухое «спасибо за чай», «особенно за зёрна кофе», торопливо направилась к выходу.

Макс уплыл за горизонт, наблюдая, как красавица исчезает в дверях магазина, потом всё же опомнился и пустился следом, надеясь её догнать.

На ходу застёгивая пуховик, пыхающий клубами пара, юноша заметался по коротким улочкам, высматривая хрупкий силуэт. Львы и кариатиды так громко гоготали, надсмехаясь над ним, что он едва не угодил под машину. После нескольких часов поиска, замёрзший и подавленный, Макс, спотыкаясь о собственную неуверенность поплёлся домой, забыв о встрече с издателем.

Случайность – вот величина, способная менять значения, любовь горазда сочинять и выбирать своё течение.

Всю следующую неделю в перерывах между неистовой писанины, он шатался по улочкам, которые примыкали к тому самому магазину. Сидел часами за тем же столиком, но встретился лишь со своим красным шарфом, который ему любезно вернул охранник, хотя Макс и не спрашивался на его счёт. Побежали дни тянучки, утром скучно, ночью скучно, вечерами плач отчаянный и мерцающий экран. Буквы в строчки, многоточья, мысли прыгают на кочках, не бывает встреч нечайны, даже, если жизнь обман.

Макс старательно возводил мосты, прокладывал логические дороги, задавал себе целый ворох вопросов, но на самый актуальный: «почему она села за его столик?» – ответить не мог. Пытался выкинуть девушку из своей дурной головы, но какой там, даже, не смотря на значительные бреши в его черепной коробке, образ прекрасной незнакомки не улетучивался, напротив, её ошеломительные изумрудные глаза преследовали его повсюду, каждый миг, на каждом метре бесполезной круговерти. Немудрено, что Макс сдался, осознав поистине светлую мысль – случайностей не бывает. Это озарение принесло ему ещё больше мучений – он не знал, что делать дальше, зато перестал тратить уйму сил на глупую борьбу с любовью, которую впервые испытал. Теперь он специально вызывал в памяти ту встречу, во всех деталях, по многу раз переписывал их разговор, перечитывал, недовольно хрюкал и начинал заново, дополняя мимолётную беседу крохотными нюансами. Величайшей трудностью оказалось припомнить число маковых зёрнышек на салфетке, пришлось импровизировать. Время сделалось густым, буквально прилипло к циферблату, но умудрялось бежать вперёд. Зима окончательно поглотила город, а Макс проглотил наживку. Крючок больно терзал его душу, но удочку никто не дёргал. Он плаксиво барахтался в море печали, стоически претерпевая сердечные муки, не теряя надежды, что рыбачка соизволит вытянуть его на берег.

Ближе к новому году, следуя эстетическому велению, Макс забрёл на выставку картин из частной коллекции в антикварный салон. Зашёл случайно, привлекла знакомая фамилия именитого художника – Саврасов.

Купил билет и, повесив пуховик на плечики, принялся блуждать по центральному залу, хаотично заглядывая в примыкающие комнаты, где тоже, толкаясь массивными рамами, ютились полотна признанных мастеров. В одной из таких комнат он и увидел знакомый силуэт. В этот раз платье было чёрное. Она с интересом смотрела на увековеченный художником закат, совершенно не замечая редких посетителей. Он приблизился к ней, на привычно ватных ногах, излишне горбясь, прячась в плечи, остановился за её спиной в нескольких метров лихорадочно моргая и лапая воздух, дабы убедиться, что перед ним не мираж.

– Красиво.

Макс быстро убрал руки в карманы, вытянулся в струнку и огляделся, никого кроме их двоих в комнате не было, значит, она говорит с ним, значит, заметила его.

Не поворачивая головы, незнакомка повторила:

– Красиво, даже чувствуется духота вечера и слабый ветерок… да?

Макс взглянул на винегрет красок, и тоже уловил ветерок в довольно небрежных мазках.

– Духота не очень лицеприятное слово для картины, но не в этом случае. Мне кажется художник так передал свою усталость, некое разочарование.

Макс облизал пересохшие губы и спросил:

– От чего? Ну, разочарование.

– От непонимания, от того, что люди не хотят видеть, слышать, думать. А ветерок символизирует надежду, – девушка наконец обернулась: надежду на восход, – кулон качался на своём месте.

Макс кивнул ей, как-то дёргано и даже пошатнулся, что заставило её улыбнуться:

– Приветик, растяпа.

– Здравствуйте.

– Заел официоз, давай уже на «ты». Меня Вероника зовут, а тебя?

– Макс.

Вероника повторила его имя, взяла под руку и повела в другую комнату. В пряном облаке духов, слегка терпком, но приятном, с нотками гвоздики, в окружении картин в толстых золотистых рамах, в не привычной тишине, Максу сделалось так хорошо, так, как он давно желал. Бурная река угомонилась и зашуршала ровным безмятежным потоком. Её бархатный голос, лёгкая поступь убаюкивали его давно не спавший ум

– Теперь за формой гоняться, иногда смотришь на картину, ну, фотка прям, любуешься, восхищаешься, а потом чувствуешь искусственность какую-то, не живое всё. И утка игрушечная, и берёзы не шелестят. Жизни нет, понимаешь? Слишком стандартно.

Макс кивнул, но Вероника, судя по всему, жест согласие не заметила:

– Или ты иначе считаешь? Скажи, я не права?

– Я в картинах не знаток, но такие мысли меня тоже посещали, скорее, по наитию.

– Вот именно, я об этом и говорю, инстинкт вкуса, или есть, или нет. От ума и образования никак не зависит, это, скорее, зрение, чем рассуждения. Никакой логики, логика искусству вредит, сухая она, как статистика. Правила они на дороге хороши, а для крыльев – это цепи, холодные, железные оковы.

Они походили по выставке ещё минут сорок, он бы ротозейничал и дальше, хоть целую вечность, но Вероника притащила его в гардероб.

Макс так размяк в её компании, так прилип к трепетному локтю, что с трудом расцепился и то только потому, что ей надо было надеть шубку. Не дожидаясь, пока он за ней поухаживает, Вероника сама сняла шубу с плечиков и сунула ему в руки. Макс помог ей одеться и, накинув пуховик, поспешил за звонким цоканьем каблучков, боясь снова упустить вдохновение.

Сегодня было теплее, чем в тот день, Вероника даже не запахнула шубку, шла довольно размашисто, можно сказать, вульгарно и постоянно задирала голову вверх, любуясь витиеватой лепниной старых особняков.

Макс семенил следом, утратив не только ощущение время, но и слова. Метров через сто она остановилась и снова взяла его под руку:

– А поехали в зоопарк?

– Куда? – удивился Макс

– В зоопарк. Я его терпеть не могу.

– Так зачем тогда туда ехать?

Вероника резко отстранилась, кинула ему «не провожай» и опять исчезла.

Макс стоял, блуждая рассеянным взглядом по белым барельефам, украшающих фасад жёлтого здания, пожимая плечами и мусоля один и тот же вопрос «причём зоопарк?». И стоял бы так ещё долго, если бы не увидел, как один из купидончиков хмыкнул, надув щёчки и помахал ему пухлой ладошкой, мол, топай домой, городской растяпа.

Не найти и никогда не встретить, тоже та ещё беда, но потеря так бьёт плетью – страшным словом – навсегда. Что уже, глотая слёзы, думаешь, что зря искал, ту шипованную розу, если каждый раз терял.

Макс не понимал Веронику даже больше, чем себя. Взбалмошность – это явно её конёк. Он о ней так ничего и не узнал. Только имя, ну, хоть что-то. Леди – икс, леди – само совершенство. Опять распиная себя за… он уже не знал за что. Макс несколько дней мучился повторением разлуки, даже пустился во все тяжкие: в одиночестве оприходовал целую бутылку вина, хотя до спонтанной встречи с судьбой почти и не пробовал напитки крепче кефира.

В пара?х туманных алкогольных бродил по улицам мечты, но утром сделалось так больно от ощущенья наготы, что захотелось похмелиться зелёным взглядом красоты, взлететь до солнца и разбиться, но на земле, где ходишь ты.

А где она ходила, он понятия не имел. Где живёт? Где учиться? Вряд ли работает, юная совсем, хотя и этот вариант не исключается, мало ли. И вообще, местная она или в город лишь наскоками является? Может в гости к кому приезжает, к родителям, например? Или к парню своему? Последнее предположение наделало немало шума в голове фантазёра, смешно, но он ревновал, ревновал к видению, ха-ха, да не до смеха.

Тридцать первого, часов в пять вечера, вздумалось ему проветриться, на витрины поглазеть, да на ёлки ряженные. Побродил обычным маршрутом, по знакомым тихим улочкам, попинал бордюры, пока глубоко и бесповоротно не задумался и естественным образом не оказался на оживлённой площади. Толпа праздных гуляк тут же подхватила его и пошвыряв, уже по гораздо более громким улицам, занесла в душную кондитерскую. Народу и там, хоть отбавляй, а у прилавка, заставленного марципановыми фигурками, и вовсе творился ажиотаж. Он хотел развернуться и уйти, точней поплыть дальше, но в самом дальнем углу, заметил её, в этот раз в кремовом платье. Браслет, колечко, кулон, всё, как положено, всё при ней. Вероника сидела одна, отстранённо читала книгу, знаменитая шубка пылилась на соседнем стульчике, на столе большая чашка и початая шоколадка. Пятно уюта, будто театральный софит, отвевало ей несколько квадратных метров у галдящей толпы, суета разбивалась о незримые барьеры, как волны о скалистый берег.

Макс потоптался, потолкался с посетителями, так как замер на самом проходе и боязливо направился к ней. Задержал дыхание, нырнул в зону комфорта, пристроил дымчатую шубку на вешалку, сел за лакированный стол, выдохнул и сконцентрировался на отчётливом биенье ошалевшего сердца. Вероника молчала ещё минут пять, он, соответственно, тоже. Потом она подвинула шоколадку на его половину стола и не отрываясь от чтения сказала:       – Привет, и угощайся.

– Привет, – чуть слышно буркнул Макс и сунул кусочек в рот, не чувствуя сладость.

Минут через двадцать она захлопнула книгу, положила её на диван, встала и с шубкой в руках поспешила к выходу, успев сказать ему: – Пошли.

Толпа растаяла за первым же поворотом, стало тихо.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 11 >>
На страницу:
2 из 11

Другие электронные книги автора Алексей Викторович Блинов

Другие аудиокниги автора Алексей Викторович Блинов