Нельсон. Морские рассказы

Я прошел вдоль них и вышел на дорогу, ведущую к трассе, по которой ездили грузовики с полными и пустыми контейнерами. Но сегодня вечером, в субботу, машин не было. Ворота, как и прежде, были открыты. Только за стеклом будки была видна голова охранника. Он позволительно махнул мне рукой, и я тихонечко пошёл вперёд.

Куда? Не знаю. Я ещё не ходил по этой дороге, просто на карте видел, что до трассы тут было где-то с километр. Подумалось: «Пройдусь до этой трассы. А там посмотрим, что делать дальше».

Окрестности тут я исходил ещё в начале весны. За старинными остатками домов был парк. Его, наверное, посадил прежний владелец. Я не думал, что он и сейчас жив, потому что некоторым деревьям этого парка было далеко за пятьдесят лет, а то и более. Он был весь заросший и неухоженный. Деревья в нём были, на мой взгляд, привезены из многих стран мира, в которых побывал их прежний владелец. Когда я бродил по зарослям этого запущенного парка, то иногда создавалось впечатление, что я и на самом деле находился в каком-то девственном лесу – настолько были переплетены лианы, кое-где росли пальмы, а иногда на лужайке встречались группки яблочных и грушевых деревьев.

Но когда окрестности парка закончились, я вышел к полянке, покрытой нежной зелёной травой, за которой стоял солидный особняк современного типа. Когда я прошёл вдоль него, то вышел на асфальтированную дорогу, которая и вела к порту. Тогда моё путешествие по окрестностям порта так и закончилось.

А сейчас кое-где вдоль дорожного полотна росли только цветочки. Они то тут, то там пробивались сквозь густую траву.

За воротами порта сразу начинались поля и луга для выпаса животных. Все они были огорожены естественными насаждениями – терновником.

Терновник был высажен по периметру всех этих полей и лугов. И сейчас он цвёл нежно-жёлтыми цветами. Издали посмотрев на них, можно было подумать: «Какое это нежное растение, так похожее на женщину».

Но когда подойдешь ближе к нему и присмотришься к этим цветам, то поражаешься. А и в самом деле – женщина. За невинностью и нежной красотой ярко-жёлтых цветов тебя подстерегала опасность. Изнутри, из-за каждого цветка, торчали громадные шипы.

Да! Через этот естественный забор из терновника вряд ли бы кто пробрался. Только внизу, где ветки немного не доходили до земли, можно было пролезть ползком, да и то не человеку, а мелкому животному.

Я шёл не спеша, глядя на зелёные луга и цветущий терновник. Дождь перестал. Я даже сложил зонтик и с удовольствием вдыхал теплый влажный воздух, пропитанный запахом разнотравий. Луга все зелёные. В просветах естественного забора было видно, что то тут, то там на них лежат коровы, вяло жующие свою жвачку, а кто-то из них там и пасся. На других лугах паслись овцы.

Но тут я остановился: мне показалось, что под терновником что-то шевелится. И точно: откуда-то из-под кустов выскочил заяц. Я застыл как вкопанный. Заяц пошевелил ушами, повертел головой и вернулся обратно на луг, проскользнув под нижними ветками терновника. Вероятно, там травка была вкуснее. Заяц сделал вид, что не заметил меня, или просто меня не боялся. А я, в свою очередь, не хотел тревожить его.

Слева от меня были уже распаханные поля, что-то на них было уже посажено. Я перешёл дорогу, чтобы посмотреть на пашню. А и в самом деле, что-то было посажено на них. Или мне это только показалось. На свежей пахоте были видны цепочки заячьих следов. Кто-то из этих длинноухих, наверное, пересекал дорогу, чтобы побегать и поноситься по этим полям, а потом вернулся обратно на правую сторону дороги, на луга.

Дорога шла немного вверх. Я не спеша продолжал свой путь. Опять заморосило. Но это уже был не дождь. Воздух был настолько пропитан влагой, что мельчайшие её капельки так и висели вокруг в атмосфере. Комбинезон на мне был довольно-таки тёплый. Как я был в нём в машинном отделении, так и вышел с судна, не переодеваясь. В рабочих ботинках, в бейсболке, которыми нас снабжали бензовозы, и с зонтиком под мышкой.

У водителей этих бензовозов всегда можно было выпросить пару кепок, кружку для чая, какой-нибудь проспект, ручки – всякую мелочь, которую им давали то ли для рекламы, то ли просто она у них валялась в машинах. Эти бензовозы бункеровали нас раз в месяц дизельным топливом. Иной раз интересно было болтать с водителями этих бензовозов. Мужики они были самые простые и обыкновенные. Без всяких выкрутасов. Поэтому мы свободно говорили о политике, о личных переживаниях, о жизни страны. Ну, вообще обо всём, что придёт на ум во время непродолжительной бункеровки.

Так что, идя вдоль дороги, я не чувствовал ни холода, ни мороси. Ничего. Просто шёл и ни о чём не думал. Был такой дефицит тишины, и теперь вот эта тишина сегодня была только вокруг меня. Меня радовало, что вокруг не было ни проходящих машин, ничего. Я остановился, присел на придорожный столбик, который, не знаю для чего, тут торчал у обочины. Потому что обычные километровые столбы (здесь они отмеряли мили) стояли чуть поодаль.

Это был просто какой-то столбик. Ну просто столбик. Но он оказался такой удобный, что я сел на него и закурил. Я сидел и смотрел по сторонам, выпуская дым от ароматной сигареты.

Вокруг были благословенная тишина и спокойствие. Душа как будто стала оттаивать. Я затушил окурок, поднялся и пошёл дальше. Слышался только хруст гравия на обочине дороги под моими башмаками.

Я шёл, шёл и шёл. Ни о чём не думая, только наслаждаясь долгожданной тишиной и свежестью пахучего воздуха. Впереди уже стала прослушиваться трасса. Оттуда нёсся гул проезжающих автомобилей. Пора было поворачивать назад. Не хотелось вновь возвращаться в цивилизацию. Хотелось хоть немного, но оттянуть встречу с ней.

И вдруг! Или мне показалось, или это было явью, но как будто сбоку от меня, чуть правее и сзади, раздался голос:

– Ой!

У меня пронеслась мысль: «Что за хрень такая?» Но голос и в самом деле слышался сзади:

– Ой-ой-ой!

Ну, думаю, ничего себе! Что же это такое? Я оглянулся по сторонам – никого нет.

Подумалось: «Вот это да! Это точно крыша у меня уже едет». Как у нас говаривал молодой старпом Валерка: «Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша».

Вот я и подумал, что не спеша-то вот она у меня и съезжает. Но я всё равно осмотрелся. Что же это было такое? Вокруг – никого. По-прежнему всё было так же тихо и спокойно. Я ничего не понял и попытался продолжить свой путь.

Но только я сделал шаг, как вновь раздалось:

– Ой! Ой!

Я вновь остановился в недоумении. Странно. Что это было за «оё-ёй»? Я ещё раз осмотрелся. Под ногами – ничего. Вдоль дороги, ни спереди, ни сзади, никого не было.

Потом я стал осматривать придорожные кусты терновника. Пригляделся к зелени кустов – и среди жёлтых цветков одного из кустов терновника, на его колючках, я увидел небольшого жёлтого мишутку. Он был такого же жёлтого цвета, как и цветы терновника. И поэтому его сразу-то и невозможно было разглядеть. Он почти сливался с жёлтым фоном цветочных кустов.

Откуда он здесь мог взяться? Я, перепрыгнув через канаву, отделявшую трассу от кустарника, подошёл к этому кусту. Потом с удивлением посмотрел на него.

Мишутка весело улыбался, протягивая ко мне свои лапки. Я посмотрел на свою находку и полушутя спрашиваю его:

– Чего кричишь?

А он, как будто в ответ, кивнул головой и махнул мне лапкой.

Я не понял, что это такое. Явь это или глюки.

Протёр глаза. Посмотрел на этого странного незнакомца. Не верилось – слышал я его голос или нет. Правда это, что со мной происходит, или нет? Разговаривает этот зверь со мной, или это уже у меня в голове точно что-то шуршит?

Но всё-таки мишка был, и он действительно застрял в иголках куста терновника, ветви которого под воздействием ветра слегка шевелились.

Он сидел на иголках. Он не упал, когда кто-то его, видимо, выкинул из машины. Но мишка не упал на землю, он просто задержался на иголках терновника. Я протянул к нему руку и взял его. Непроизвольно подумалось: «Вот это да! Если кому рассказать, то не поверят же».

О, какой он был красивенький и хорошенький. Он был только весь мокрый, но так же весело улыбался. Глазки у него были такие весёлые и довольные, что настроение у меня само собой приподнялось.

Я взял его в руки и стал разглядывать. Говорю ему:

– Привет.

А он, как будто в ответ, снова махнул мне лапкой, и с его стороны непроизвольно вырвалось:

– Привет-привет.

Что? Он и в самом деле со мной разговаривает? Да и пусть говорит, значит, с кем-то на самом деле можно будет поговорить в трудную минуту. Я снял его с колючек терновника и принялся рассматривать.

Это был жёлтый мишутка, совсем продрогший от напитавшейся влаги. Я отряхнул его от капель дождя и положил к себе на грудь, под комбинезон. Пусть согреется. А он и в самом деле был холодный и мокрый.

Почувствовав, что он в верных руках, мишутка замолк.

Я перепрыгнул обратно через канаву. Не хотелось мне идти на эту трассу, туда, где гудели автомобили. Заглянул за отворот комбинезона и посмотрел в глаза спасённого мишутки. Смотрю, а у него сбоку прицеплена какая-то бирочка с надписью. Я надел очки, чтобы прочесть, что же на ней написано. И прочёл: «Нельсон».

– Ха! Так тебя что, Нельсоном зовут, что ли? – удивлённо спросил я его. Мишутка в ответ как будто бы даже подмигнул мне.

Непроизвольно подумалось: вот это да!

– Ну и нормально! Привет, Нельсон, – погладил я его по мокрой головке. – Пошли назад, будем вместе куковать на нашей «Кристине». Будешь жить у меня, я тебя отогрею, я тебя высушу, и ты будешь жить у меня в тепле. Будешь говорить мне хорошие слова. Утром будешь говорить «Доброе утро!» – вечером будешь говорить «Спокойной ночи!». Давай будем друзьями?

Мишка как будто бы соглашался со мной, и мне даже показалось, что он опять подмигнул мне, или утвердительно кивнул головой.