Нельсон. Морские рассказы

– Ну, Нельсон, всё. Теперь мы будем вместе с тобой путешествовать. Будем вместе работать. Теперь ты будешь моим товарищем. Постарайся всегда создавать мне хорошее настроение. Ты согласен?

Нельсон как будто вдруг моргнул глазами и кивнул головой: «Да, согласен», – вот тут у меня и в самом деле непроизвольно мурашки пошли по спине и непроизвольно вырвалось:

– Вот это да!

Я снял комбинезон, принял душ и лёг в кровать. Наверное, это был один из тех редких случаев за последние почти пять месяцев, когда я ложился раздетым в постель.

Обычно я спал, не раздеваясь, на диванчике или в своём знаменитом кресле в ЦПУ.

***

Первый месяц на «Кристине» был для меня полным кошмаром. Комбинезон я вообще не снимал. Спал, где придётся. Комбинезоны я просто менял. Один на мне, другой стирается, а остальные сушатся. Как-то раз старпом Валерка заскочил в ЦПУ и, увидев меня, скорчившегося на стульчике за столом, предложил:

– Дед! А не сделать ли нам для тебя достойное лежбище?

Я был не против его предложения.

– Но как это сделать? – я был немного озадачен его вопросом.

– Не переживай. Всё сделаем быстро, – Валеркин энтузиазм меня всегда поражал.

При первой же стоянке в Авенмаусе Валерка попросил Майкла, чтобы тот отвёз его на ближайшую автомобильную разделку.

Майкл – пенсионер. Ему далеко за семьдесят. Он одинок и скрашивает свою жизнь тем, что ходит по судам и помогает морякам. Просто так, от души. Помогает, и всё. Я ему иной раз наливаю, за его доброту душевную, по паре канистр дизельного топлива, которым Майкл заправляет свой «Лэндровер». Денег у Майкла достаточно, и поэтому и машина у него очень даже приличная. Но он немного экономит на топливе. Ну и что? Пусть, если ему так хочется. Меня этой дизелькой раз в месяц регулярно заправляют по сорок тонн. Так что сорок литров для Майкла всегда находится. Зато ни у меня, ни у матросов никогда не возникает проблем с посещением берега. Майкл даже возит капитана и Кразимира раз в месяц в супермаркет за продуктами. Хозяин экономит на шипчандлере – так его в какой-то степени заменяет Майкл.

Майкл отвёз нас на разделку, на которой мы за несколько часов отыскали пару шикарных автомобильных кресел. Хозяин разделки, конечно же, не бесплатно, но по божеской цене, отдал нам эти кресла и привёз нас с ними обратно на судно.

У Валерки появилось занятие. Он несколько вечеров пилил и строгал постаменты для этих кресел. Одно из них было установлено на мостике, а другое – у меня в ЦПУ.

Кресло и в самом деле было шикарное. Оно крутилось на триста шестьдесят градусов, регулировалось и по высоте, и по ширине. Его можно было поддуть и отрегулировать наклон спинки и подголовника. А можно было просто разложить, как кровать. Вот тут-то и наступили мои блаженные вахты. Можно было полностью разложить кресло и спать, спать и спать, находясь, как и прежде, в ЦПУ.

Иной раз Кразимир приносил мне еду прямо в ЦПУ, так как покинуть его не было никакой возможности во время длительных отходов из Авенмауса или подходов к Ватерфорду. Видя, как я от усталости мирно сплю в таком кресле, он не будил меня, а оставлял тарелки с едой на столе.

А что может сделать один человек в машинном отделении?

Вход в Авенмаус – до двенадцати часов, выход – до восьми часов, переход – восемь часов и вход в Ватерфорд – восемь часов. Стоянка в Ватерфорде – десять часов, и вновь отход.

Когда поспать? Когда отдохнуть? Только механически совершаешь какие-либо действия, интуитивно наработанные тобой за много лет. Или от усталости валишься на кресло. Про пойти в каюту и поспать там, на кровати, приходилось просто забыть.

Из-за постоянных отходов и приходов я вынужден был большую часть времени проводить в машинном отделении, где осуществлял все пуски механизмов и постоянно контролировал и обслуживал их.

В машине я был один. У меня не было ни моториста, ни механика, ни электрика. Всё приходилось делать самому. Самому и мыть, и красить, и заниматься ремонтом. Так что в моём машинном отделении можно было ходить по плитам и без обуви, просто в носках, не боясь испачкать их. Такая у меня была чистота. Хозяин после двух месяцев моей работы, увидев такую чистоту, даже поднял мне оклад почти на двести долларов.

Но бывали и грязные работы, после которых приходилось всё заново перемывать. А если нужно было произвести какой-либо ремонт, то мне помогали или старпом, или Ромио.

Ромио работал со мной на предыдущем моём судне, балкере. Длина того балкера была двести пятьдесят метров. Не чета этой «Кристине» в сто метров и осадкой в четыре метра.

А если были ночные отходы из Авенмауса, да ещё и во время прилива, то моё нахождение в ЦПУ продлевалось часов на шесть. Потому что отливы и приливы в Бристольском заливе достигают девяти метров. А против прилива «Кристина» ползла по девять узлов, вместо девятнадцати по отливу.

А если ночью на ходу срабатывала какая-нибудь сигнализация, а я в это время находился в каюте, то приходилось стремглав лететь в машину для выявления и устранения причин срабатывания сигнализации.

Поэтому-то я и находился большую часть суток в ЦПУ, и мне приходилось возлежать в этом знаменитом кресле в ЦПУ, а не в каюте. Я был очень благодарен Валерке за его заботу обо мне.

***

А тут – в кровати, на свежих простынях, – я моментально уснул, как будто провалился в глубокую и тёмную яму. Только услышал утром, сквозь сон, что звонит будильник. Я поднялся, встал, протёр глаза и пошёл умываться. Нельсон так же, улыбаясь, сидел на иллюминаторе. Я помахал ему рукой и сказал:

– Привет, Нельсон! Как дела?

Он как будто меня понял – и стал улыбаться ещё шире. Улыбка его была всё такой же, как и прежде, веселой и обаятельной.

До конца контракта оставалось почти два месяца. В зависимости от того, как наше круинговое агентство пошлёт мне замену. Надо собрать оставшиеся силы и продержаться всё это время.

***

Тяжело давался мне этот рейс. Ой, как тяжело. Я согласился пойти на него только из-за Алёши, своего старшего сына. У него были проблемы. Он связался с какой-то нехорошей компанией, влез в какие-то дела. Я еле-еле его выпутал из одной сложной истории. И его мать упросила меня, чтобы я взял его с собой в рейс.

Я и так уже собирался в декабре в рейс. О чём уже вёл переговоры с Питером Борчесом из Гонконга и круинговым агентством в лице его представителя.

Тогда, в ноябре, я пришёл к Наталье и говорю:

– Всё, все свои дела я уже закончил. Ты смотри за Алёшей, чтобы он никуда опять не вляпался. Чтобы опять чего-нибудь не натворил.

– Сделай хоть что-нибудь, сделай так, чтобы его устроили на работу, – слёзно молила она меня.

Тогда я пошёл в свое агентство и попросил своего агента:

– Сын у меня есть, закончил мореходку. Он с дипломом штурмана и хочет работать.

– Да, но у него и опыта-то нет никакого, – отнекивался агент.

– Да пусть хоть матросом поработает. Для работы матросом – есть у него опыт, я его брал с собой в рейс на шесть месяцев, мы ходили с ним на линии Хайфон – Сингапур, он там проявил себя замечательно, со своей самой лучшей стороны. Капитан ему даже похвальное письмо написал и в пароходство, и в мореходку. Можешь посмотреть.

– А, я помню, когда это было… – недовольно мямлил агент.

Так ему не хотелось приобретать на свою голову новые заботы.

– Если ты всё помнишь, то какие проблемы у тебя сейчас? Давай, оформляй его на работу. Пусть парень становится на ноги. Не дай ему скатиться до уровня его друзей, которые только и знают, что у бандюков быть в охране да наркотики трескать, – пытался я убедить агента.

– Пусть сначала принесёт мне свои документы, – уже пошёл на попятную агент. – Для начала ему же визу хотя бы открыть надо, сделать паспорт моряка и сделать все морские документы.

Я поехал к агенту, взяв с собой Алёшу.

– Вот он – сын мой. Вот его паспорт. Делай с ним что хочешь, но мне нужно, чтобы он был как можно быстрее готов выйти в рейс. А ты сам-то готов? – обратился я уже к Алёше, на что получил только утвердительный ответный кивок.

Он, вообще-то, и по жизни был не очень-то разговорчив.

– Я хочу позвонить Питеру Борчесу в Гонконг, – продолжал агент. – Поговорю с ним, и тогда будет известно, возьмёт он его на работу или нет. Но мы его можем взять только в ту компанию, в которой ты работаешь, потому что в других компаниях у нас перебор, своих людей навалом, очень много желающих идти работать под флагом. Просто работать, даже за те деньги, что платит эта компания, – он с пониманием посмотрел на меня.