Седьмой круг рисуем собственной рукой

Максим Геннадиевич снова оказался в своей квартире. Жена и дочка спали в своих кроватях. Даже позы, как помнится, те же.

Сам он в облики призрачного пушистого комка с хвостом и усами.

Предчувствуя недоброе, кот метнулся из комнаты в комнату, заорал дурным голосом, попытался рвать когтями одеяло и даже плоть жены. Безуспешно. Он словно заточен в комнате, заполненной голографическими проекциями.

Электронные часы на трельяже в спальне моргали нолями – никто не обеспокоился выставить точное время после очередного отключения электроэнергии. Вечно ему приходилось заниматься этим.

Появление ужасного существа ожидаемо, но от этого не менее неожиданно. До последнего момента теплилась надежда, что на этот раз все будет иначе.

Чудовище заметило кота. Демонстрируя крайнюю степень возбуждения, изогнуло спину с татуировкой вдоль позвоночника. То ли змея, то ли лоза.

Острые в месте облома кости предплечий вонзились в беззащитную спину жены. Пронзили легкие. В сладостном стоне появились булькающие звуки. Из раны, вместе с вытекающей толчками кровью, вырвался воздух, обдав монстра кровавой моросью. По белоснежной коже Татьяны потекла, пузырясь, розовая пена.

Попытка запустить в кошмарного монстра когти не принесла результата.

Кот вновь оказался под кроватью. Охваченный неистовой яростью, парализованный бессилием.

Очередной удар гротескного существа настолько силен, что кость пробила не только тело, но и матрас.

Кровь хлынула в образовавшуюся дыру нескончаемым потоком.

Максим Геннадиевич жалобно мяукнул, попятился. Лапки заскользили в крови. Густой, обжигающе горячей и пахнущей одуряюще приторно.

А существо устремилось в комнату дочери, с намерениями недвусмысленными и ужасными.

Кот в отчаянии бросился следом.

Пинок под ребра, и он рухнул в кусты. Уже в человеческом обличье.

Поднявшись на ноги, Максим Геннадиевич осмотрелся.

В нескольких метрах от него мерцала знакомая лампочка в красном колпаке. Из недостроенных зданий доносились скрип, рык и скрежет.

Страх ощутимой волной ударил в спину.

Максим Геннадиевич, взвизгнув, бросился к спасительному входу в отель. Совсем позабыв, что именно отсюда он с такой неистовой силой несколько минут… часов?.. назад, хотел выбраться.

В темноте нога соскользнула с деревянного мостика, и он рухнул в ров.

И с головой ушел в густую жижу. Она обожгла кожу словно кислота.

Извернувшись, Ликин попытался ногами достать до дна. Но ров слишком глубок.

От охватившего ужаса тело свела судорога. Легкие наполнились пламенем, требуя сделать вдох.

Но жижа была повсюду. Она обжигала кожу, просачивалась в уши и врывалась в легкие, когда помутившееся сознание не удерживало от инстинктивно глубокого вдоха.

Ощутив на языке солоноватый привкус, Максим Геннадиевич вскочил.

Сердце неистово колотилось. Перед глазами в безумном хороводе плыли все цвета радуги.

Разум не сразу осознал случившееся.

Он поднес ладонь ко рту, пальцы скользнули по мокрым губам.

– Это был кошмар, – пытаясь придать мысли убедительность, он произнес ее вслух.

Нащупал мобильный телефон.

Привычная последовательность движений, и вспыхнул фонарик.

Максим Геннадиевич направил луч на пальцы. Они красные.

«Во время сна прокусил губу», – пришло понимание случившегося.

На часах 04.34.

Сегодня уже не уснуть.

Включив свет, Максим Геннадиевич обвел мутным взглядом скудную обстановку номера. Голова тяжелая, словно ватой набита, и тупая боль жжет в груди. В этот раз кошмар оставил после себя более разрушительные последствия для организма. Какой-то проклятый номер, как только рассветет, он подыщет себе новое жилье.

Суеверный бред конечно, но здесь он больше не останется.

Вспомнив, Максим Геннадиевич бросил быстрый взгляд на стену. Рука на месте. Пальцы сжаты в кулак. Лишь средний вызывающе оттопырен.

– Сама пошла! – орет он, не беспокоясь за соседей.

Страх, пошедший на убыль после пробуждения, вернулся с новой силой. Что здесь, черт побери, происходит?

Единственное разумное объяснение, которое пришло на ум, у него поехала крыша.

Словно подтверждая догадку, из-за спины донесся смешок.

Ликин стремительно обернулся.

У изголовья кровати из стены торчит женская голова. Если судить по сережкам в ушах. Лицо полностью закрыто волосами. Черными, длинными.

– С добрым утром, дорогой. – В женском голосе проскользнуло шипение. Дыхание колыхнуло завесу волос, мелькнул провал беззубого рта, в ореоле разбитых губ.

Эти слова он слышал каждое утро, просыпаясь в своей постели. Но каков контраст с ласковым шепотом любимой.

– Кто ты? – голос Максима Геннадиевича задрожал от страха.

Голова дернулась, отчего локоны принялись извиваться как змеи у Горгоны Медузы, и издала шипение, в котором проскальзывали звуки, сложившиеся в слова:

– Мечтай о смерти…

– Что тебе от меня нужно? – пробормотал мужчина, яростно протерев глаза. Пускай абсурдное видение исчезнет.