Белая нить

Но Стальной Палач оказался расторопней:

– Осторожнее с оскорблениями, не сын Цитрина. – Да он издевается! – Смею заметить, ныне вы пребываете в крайне невыгодном положении, чтобы хамить члену правительственного совета.

– Члену, говоришь? – гоготнул Рубин. – Ты там один мужик, что ли?

Каладиум коснулся полоски усов под губой. И криво улыбнулся:

– На мой вкус – пошловато, – промурлыкал он. – Да и поймет далеко не каждый, знаете ли. В таком значении это слово употребляется крайне редко. Я бы даже сказал, весьма и весьма редко.

– Слушай, мне вот любопытно, – Рубин откинулся на стену и сплел пальцы на животе, – а как его называют дриады, м? Дубинка? Палка-копалка? Или как там было в той сказке вашей… Ха! – Он хлопнул себя по бедрам. – Вспомнил! Древко-встанька!

– И ничему-то вас жизнь не учит. – Улыбка сползла с лица Каладиума. – Видит Тофос, я желал того избежать, но…

Едва уловимый щелчок пальцев – и дверь распахнулась. В дом влетели два рослых хранителя. Их клинки, прочертив в воздухе дуги, застыли у кадыка Рубина. От потрясения он едва не прикусил язык. Пот ручьем хлынул по спине, в ушах зазвенело.

– Прикрываешься за чужими спинами? Славненько.

Хранители не дрогнули, даже не шелохнулись. Цокнув языком, Каладиум прошествовал в соседнюю комнату, и каблуки его сапог простучали по бревенчатому настилу ровно кирки.

Рубин мазнул взглядом по стальным шипам на плечах воинов. И оглядел их смуглые лица.

Птерис и Клематис!

Любопытно. И чего это Стальная братва вдруг пробудилась? Прежде, когда Рубин навещал Олеандра, былые подпевалы Эониума вели себя тише воды ниже травы, а ныне шастали по поселению чисто хозяева. Клематис, Птерис, Каладиум. Ой, да чьи только рожи не мелькали! Вся стальная свита ожила. Сознаться, после отравления наследника Рубин не раз ловил себя на мысли, что из-за дерева вот-вот высунется и сам Стальной Шип.

– Надо сказать, вы большой везунчик, мой друг, – разнесся глас Каладиума, приглушенный расстоянием и стенами. – Прямо-таки любимчик Судьбы, рожденный в древесной броне.

Еще до того, как он возвратился, в воздухе отчетливо завоняло духами.

– Итак. – На его предплечье покачивался заплечный мешок Рубина. – Изволите ли вы меня выслушать?

Будто Рубину оставили выбор, в самом деле! Острия мечей до сих утыкались в глотку. И что-то подсказывало ему, что воины не преминут пустить их в ход при малейшем намеке на сопротивление.

– …Молчите? – донеслось от Каладиума, пока Рубин натужно соображал, где он находится.

Комната виделась просторной – просторнее, чем те каморки, где ему приходилось ночевать во время кочевания. Но какой-то высушенной, словно заброшенный склеп для захоронения. То тут, то там бревенчатые стены перекрывали иссушенные пучки трав, подвешенные на нитки под потолком. Окна застилали прогнившие кожаные пологи. Видно, не так давно на лес обрушился ливень. По тряпицам медленно стекали прозрачные капли. Воздух отдавал сыростью, а сквозь просветы занавесов в комнату просачивалась серость рассвета.

М-да уж, что огляделся, что не огляделся. Рубин понятия не имел, куда его приволокли. А пока силился сообразить, содержимое его мешка усеяло кушетку у противоположной стены.

Каладиум вытряс не все. Его заинтересовали вещи фениксов, милостью Янара отхваченные Рубином на Ифлога. Так на кушетке очутились пяток алых перьев и связка черных листьев с дерева эвено[8 - Эвено – неопалимое дерево с черными листьями, растущее исключительно на Ифлога.]. Цепочка, на которой посверкивал кулон-огонь – на каждом из четырех застывших языков пламени переливались буквы, складываемые в имя Оган – имя, каким Азер[9 - Азер – ныне покойный правитель клана фениксов, старший брат Янара.] желал наградить первенца. И ряд продолговатых склянок, погруженных в чехлы кожаного пояса. За мутновато-серым стеклом плескалась искрящая рыжиной кровь фениксов – без ее живительной силы Рубин давно издох бы. Травля дракайны уже не раз аукалась ему не шибко приятными недугами: от острой боли в висках до глубоких обмороков.

Еще до того как в ушах отравой разлился вкрадчивый голос, Рубин понял, каких дел натворил и прикусил губу до того сильно, что чуть не пронзил ее клыком.

– Вы спутались с фениксами. – Каладиум ткнул окольцованным пальцем в раскиданные вещи. Он смотрел на хранителей. – Видели ли вы то, что имею честь лицезреть я?

– Истинно, – хором ответили мужчины.

– Подтверждаете ли вы, что все узримые вами предметы c Ифлога были найдены в мешке Змея?

– Подтверждаем.

– Как законы клана дриад велят наказывать подозреваемого в сговоре с фениксами, ежели вина его доказана?

– Заключение под стражу и казнь через удушение.

– Да-а, – протянул Каладиум, – как оказалось, в этот закончик поправки еще не внесены. Едва ли Антуриум мог предвидеть, что недосын его давнего приятеля заявится в Барклей с барахлом фениксов…

Он подцепил ногой резной табурет и уселся на него. Уткнулся локтями в колени, кулаками подпер подбородок. Глумливо оскалился, а следом вымолвил до зубного скрежета насмешливое:

– Ай!..

Каладиум глядел на Рубина с тем самодовольством, какое выказывал в мгновения их недолгой дуэли.

Что делать? Что делать? Что делать? – закрутился в голове Рубина вопрос, когда раздался звучный щелчок пальцев. Хранители спокойно отвели лезвия в стороны и сделали два шага назад.

И как у стальной братвы только руки не отсохли?

– …Думается, – с издёвкой вымолвил Каладиум, – ядок больше подтекать не будет, верно?

Спазм сковал шею Рубина – не шевельнуться. Олеандр спас его от гибели один раз. Быть может, убережет и во второй?

– Где наследник?

– Ой, – отмахнулся Каладиум, – вы ведь ничего не знаете. Точно. Олеандр девицу в клан притащил. Аспарагус счел её вырожденкой, наследник считает иначе. Девчонка сбежала, и они… В догонялки они там играют, словом. Забавно, истинно? Она-то, как видится, и исцелила вас.

– Что за!.. – Рубин осекся, глядя на дыру в портках. Порез, запекшийся кровью, бедро не украшал – рана и правда исчезла. – Хм-м…

В хижине сгустилась тишина. Он тяжело дышал, силясь собраться с мыслями. И какого хромого хина ему не сиделось в тоннеле? На кой он кинул там вещи и ввязался в игру «поймай шерстяной веник прежде, чем тот разнесёт поселение»? На кой полез с огнем на Стального Палача?

Глушница! Клятое дриадово пойло, пьянящее разум похлеще дурмана! Да чтоб Рубин еще хоть раз к нему прикоснулся!

Он уперся кулаком в ложе и смежил веки. Его трясло. В груди против воли разгоралось пламя гнева.

– К чему это представление, дорогуша? – прошипел он. – Ни ты, ни твои подпевалы и понятия не имеют, кому я прихожусь сыном! Да Янар от вас и кучки пепла не оставит, ежели…

– Янар! – В рассветном сумраке сверкнула белизной широкая улыбка. Бровь Каладиума выразительно изогнулась. – Слыхали? – Он перевел взор на воинов. – Ля, какими парень именами раскидывается!

– Истинно, – ответили хранители.

Твою ж!..

– Янар, значит-са, – повторил Каладиум. – Брат владыки Ифлога…

– Владыка, – вставил Рубин.

– М-м-м. А что с Азером случилось?

И кто Рубина за язык тянул?