Песнь о Графине

Песнь о Графине
Алеся Агафонова

Непримечательный городок был известен лишь из-за легенд о заброшенном Цирке Уродов. Кажется, каждый год там погибало множество неосмотрительный смельчаков. Или, может, всё из-за происшествия тридцатилетней давности, когда прямо на манеже, во время выступления… А впрочем, неважно. Это всё – слухи, да и только. Возможно, однажды настоящая тайна цирка будет раскрыта, но так ли скоро это произойдёт?..

Алеся Агафонова

Песнь о Графине

Глава первая. Находка.

Всё субботнее утро телефон Говарда разрывался от звонков. Свой законный выходной он надеялся провести дома за кружкой чая и увлекательной книгой. На седьмой минуте непрекращающейся мелодии парень хотел было отключить сотовый, но бегущая строка оправдывала все худшие ожидания. Контакт “Стивен-чтоб-его-Харрисон” уклонения от долга не переносил, а игнорирование своих вызовов расценивал как оскорбление. Говард понимал, что предупреждений от начальника у него накопилось столько, что, записывая их каждый раз, листочками с угрозами он мог бы наконец-то закончить ремонт, покрыв стены оригинальными обоями. Зарплата, и так постоянно уменьшающаяся из-за отсутствия расследований, не служила мотивацией к продуктивной работе. Как же жаль, что он не послушал родителей, надо ж было податься полицейским в город на краю мира, где из преступлений только нападения чаек на набережной!

На восьмой минуте телефон чуть было не полетел в стену, но был спасён остаткам выдержки Говарда. Вздохнув, мужчина поднялся с кресла и, пройдя казавшийся непосильным путь до хлипкого стола, принял звонок.

– Слушаю, – сквозь зубы процедил он.

– Да где тебя черти носят?! – послышался в ответ голос, сравнимый с раскатами грома. – Только попробуй заикнуться про выходной, ты и так на грани увольнения! Если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули уже завтра, собирайся. Я отправил к тебе Тернера, просто покажи ему адрес, который я сейчас напишу сообщением.

Гудки раздались до того, как Говард успел кинуть что-нибудь до ужаса язвительное в ответ. Засунув мобильный в карман штанов, полицейский поплёлся в коридор. Шаркая ногами по грязному полу, он машинально схватил по пути ключи с тумбочки, которая выглядела так же ненадёжно, как и стол. В свете мигающей, почти что перегоревшей лампочки натянул кроссовки и схватил первую попавшуюся под руку куртку. Менять спортивные штаны с майкой на что-то более строгое или официальное мужчина не стал. Обойдутся.

Хлопнув дверью, Говард вышел во двор, который выглядел так же уныло, как и жилище с его хозяином. Порывшись в карманах куртки, он вытащил помятую пачку сигарет и коробок спичек, но закурить в ожидании коллеги полицейский так и не смог, начавшийся дождь успешно тушил огонь. Уже намереваясь вернуться в дом за зонтом, мужчина заметил знакомую машину. Без характерных наклеек, надписей и мигалок. Видимо, работа была срочной для одного только Говарда, ведь Тернер явился на своём личном автомобиле.

Утруждать себе в том, чтобы подъехать непосредственно к дому водитель не стал, так что полицейскому пришлось прикрыть голову руками, добегая до него уже слегка промокшим.

Плюхнувшись на переднее сиденье, мужчина нарочито сильно хлопнул дверью, выражая всё своё недовольство ситуацией.

– И куда тебя судьба занесла на этот раз? – хохотнул Тернер, вглядываясь в предоставленный ему телефон.

Прищурившись, он протянул:

– У-у-у, стрёмное местечко. Это Харрисон тебя туда вызывает?

– А кто ещё может заставить меня переться за город в восемь утра выходного дня, –фыркнул Говард, отвернувшись к боковому окну. – Давай, езжай уже. Быстрее начну –быстрее закончу.

Остальная часть пути прошла в тишине, которую разбавляли помехи от сломанной магнитолы. За окном проносились однообразные низкие домишки, деревья с пожухлыми листьями и редкие встречные машины. За пределами города пейзаж изменился не сильно, разве что пропали всякие строения, а через минут сорок стали видны очертания места, к которому и лежал путь Говарда.

Протерев тыльной стороной ладони участок запотевшего стекла, полицейский стал рассматривать открывшийся вид. Совсем уже протёртые шатры держались на ветхой конструкции из металлических перекладин, которая каким-то чудом ещё не обвалилась. В целом, чем-то они были схожи с мебелью Говарда. Небольшим палаткам рядом досталось намного больше и в них было куда сложнее узнать ряд цветных прилавков для ярмарки. Сзади проглядывались поломанные дома на колёсах, в которых раньше жили актёры цирка. Чуть поодаль расположились ветхие скамеечки, изломанная карусель, с который практически полностью слезла краска и стенды для плакатов, правда, без афиш. Парочка указателей огромными стрелками прокладывали путь к главным воротам, вывеска которых гласила “Цирк Уродов”. Она, в отличие от всего остального здесь, сохранилась как нельзя лучше, будто бы кто-то намеренно ремонтирует её, не давай развалиться окончательно. Однако надпись всё же была нечитаемой для тех, кто забрёл сюда случайно, и резала глаза людям, которые знали, куда они угодили.

Остановившись в паре метров от протоптанной дорожки, ведущей к шатру, Тернер заявил, что дальше не поедет, подкрепив это фразой: “Плохая тут атмосфера, да и это твои проблемы, чувак, не мои”. Действительно. Не его. Попрощавшись, Говард нехотя вылез из машины, вновь попадая под дождь, который – хвала небесам –практически сошёл на нет.

Размокшая земля хлюпала пол ногами, пачкая светлую обувь. Ускорив шаг, мужчина приближался к главной постройке, около которой лениво ходили другие полицейские под зонтами. Бело-красный полосатый шатёр выцвел и был усеян дырками. Кивнув одному из своих коллег, Говард отодвинул кусок порванного брезента, который служил входом, и прошёл дальше. Внутри оказалось вполне сухо, хотя капли воды всё же изредка падали в образовавшиеся лужи через отверстия сверху.

Туда-сюда ходили ранее незнакомые мужчине люди. Возможно, дело было действительно серьёзным. Или же сказалось расположение заброшенного цирка, который находился между несколькими городами, так что здесь действовало не только его подразделение. Офицеры полиции и криминалисты ходили между разломанных скамеек в ложе, фонариками подсвечивали оркестровую яму, а за всем этим с манежа наблюдал Харрисон.

Заметив у входа только что прибывшего работника, Стив стал махать рукой, подзывая того к себе. С угрюмым видом Говард поплёлся к центру шатра, всем видом показывая, что испытывает невероятные мучения.

– Сделай лицо попроще, Хоуп, – бодро приказал Харрисон, – тут для тебя тоже работка найдётся. Сам ведь хотел вершить правосудие, вот теперь и разгребай этот завал. Короче, слушай сюда…

Из всех черт своего начальника Говарду нравилось только немногословность, говорил он всегда коротко, по делу и в общих чертах. А из своих качеств полицейский любил прекрасную фантазию, так что рассказ Стива с лёгкостью обрёл образы в голове.

Как оказалось, съехались сюда все не забавы ради, проверить городские легенды. На днях в цирке скончался подросток, лет семнадцати. История оригинальностью не блещет: приехал с друзьями ночью, поспорили, разбрелись по территории кто куда, пострадавший зашёл в главный шатёр и больше, так сказать, не вышел.

Случай это первый и явно не последний. Много глупых детей здесь погибло, несмотря на предупреждающие знаки об опасности, которые Говард и сам не заметил по пути. Убрали их что ли? Хотя смысла в этих железках и картонках никакого не было. Желающие показаться “бесстрашными и невероятно крутыми” попросту игнорировали всю возможную опасность. Некоторые пропадали без вести, а другие –сегодняшняя жертва в том числе – погибали от тяжёлых частей конструкций, падающих на головы. Все странности, происходящие в этом цирке, вызвали бурю сплетен и легенд, обеспечив ему дурную славу.

Однако обычно произошедшее здесь не вызывало шумиху, ответственность перекладывалась на тех, кто по своей воле зашёл на запретную для посещений территорию. Сейчас же погиб сынок какой-то значимой шишки в политике, поэтому он и поднял полицию на уши. По мнению Говарда, зря сотрясал воздух. Сейчас это место осмотрят, в бланк размашистым почерком впишут “Смерть из-за черепно-мозговой травмы”, предоставят как улику любой увесистый кусок мусора и напомнят, что законом запрещено вторгаться сюда без определённых полномочий. И всё ради чего?

Делать уже было нечего, Харрисон дал указание обойти внутреннее помещение шатра по периметру и выписать возможные ненадёжные части конструкции, которые могли обвалится. Хотя с тем же успехом можно было нарисовать на весь лист этот проклятый цирк. Говард проследил за тем, как Стив удаляется на улицу, а после перевёл взгляд на землю, вздрагивая. Центр манежа был усеян красными пятнами, которые выглядели так, словно их пытались оттереть всего лишь пару минут назад, хотя тело того мальчишки нашли совершенно в другом месте. А посреди всего этого кровавого узора виднелись еле заметные белые очертания, словно здесь обводили труп. Ах да, точно. Не “словно”.

Как только сам не увидишь, поверить на слово сложно. Своей печальной репутации цирк был обязан не только постоянной гибелью легкомысленных подростков. Лет тридцать назад один из циркачей погиб прямо перед зрителями на этом самом месте. После того инцидента выступления прекратились, а место это забросили. Говорят, что следователи так и не смогли раскрыть тайну того происшествия. Да что уж там – даже выступавших здесь артистов с владельцем цирка не нашли. Раз – и как не бывало! Словно по взмаху волшебной палочки.

Хмыкнув, Говард сошёл с манежа, идя кругом по сломанным местам для зрителей. Кое-где на полу всё еще виднелись старые детские игрушки, оставленные в панике. Дойдя до места выхода артистов, полицейский обратил внимание на небольшую комнатку справа от него. Скорее это был ящик из досок, который скрывался в тени от посторонних. В отличии от остального окружения, он сохранился в невероятно хорошем состоянии, казалось, время его никак не тронуло. Прямо как ту самую проклятую вывеску. Подёргав за ручку, мужчина понял, что двери не собирались открываться. С силой он давить на них не стал, мало ли, повторить чужую судьбу желания не было. Внимание Говарда привлёк блестящий кусок чего-то, что выглядывало из-под стенки импровизированной комнаты. Присев на корточки, он пальцами поддел выступающий предмет, доставая его. В руках полицейского лежал пригласительный билет на выступление: ярко-красный, искрящийся блёстками и с маленьким рисунком шатра снизу. Всё бы ничего, можно было даже принять версию о том, что этому куску бумаги всего лишь повезло так хорошо сохраниться. Раритет, так сказать. Но, вчитавшись в надпись, мужчина почувствовал пробежавший по спине холодок:

“Говард Хоуп!

Имеем честь пригласить вас на уникальное и неповторимое выступление в нашем Цирке Уродов, “Nota Bene![1 - Обрати внимание! (лат.)]”. Сегодня, в 11:11 вечера.

Будьте уверены, разочарованным Вы не уйдёте!”

Перечитав текст ещё раз, полицейский сунул приглашение в карман куртки, перепрыгивая через край манежа и быстро направляясь к выходу на улицу. По пути небрежно выписав на листок пару опорных балок, он пошёл на поиски Харрисона, оглядываясь по сторонам. Почему-то никак не получалось отделаться от чувства чьего-то пристального взгляда на себе.

Его начальника удалось обнаружить курящим у главных ворот. Быстро сунув ему в руки листок, Говард перекинулся со Стивом парочкой дежурных фраз и отошёл в сторону, вызывая такси.

Машина прибыла буквально через пару минут и Хоуп запрыгнул в неё, диктуя адрес дома. Отдаляясь от цирка, полицейский всё никак не мог перестать думать об этом странном послании. Розыгрыш? Не похоже. Приехать сюда ночью означало добровольно начертить на лбу мишень и дать таинственному шутнику в руки пистолет. Говард прикрыл глаза, собираясь с мыслями, сейчас их было слишком много.

Глава вторая. Решение.

Хоуп сидел в комнате, на том же самом кресле, что и утром. Взгляд, направленный в потолок, уже мог с лёгкостью проделать там дыру. В руках Говард сминал злосчастный билет с приглашением на его имя. Здравый разум кричал о том, что ехать обратно в цирк ни в коем случае нельзя, но любопытство тоже не могло успокоится просто так. Взвесив все за и против, полицейский пришёл к выводу, что терять ему, в целом-то, нечего. Даже если сегодня и умрёт, хоть обрадует родственников внезапным наследством в виде недвижимости. Да и никотиновая зависимость всё равно свела бы его в гроб раньше времени, в этом Говард был уверен, не зря же на пачках сигарет предупреждений на целое эссе набрать можно.

Поэтому, поднявшись, мужчина зашагал к выходу из дома. Дождливая утренняя погода оставила после себя только прохладу, так что, укутавшись в домашнюю кофту, полицейский поспешил дойти до своего гаража. Со скрипом открывшиеся ворота открыли вид на потрёпанную машину. Хоуп взял рядом стоящий чемоданчик с инструментами и открыл капот, рассматривая причину поломки автомобиля, который отказывался работать уже около недели. Какой хозяин, такой и транспорт…

Провозившись с механизмами около часа, Говард смог добиться того, что машина с явным усилием, но всё же завелась. Усевшись на водительское сиденье, мужчина взглянул на экран телефона. Сейчас было десять вечера, так что больше не раздумывая, Хоуп отправился в путь, даже не утрудив себя закрыванием гаража.

Осенняя ночь встретила его внезапно наступившей темнотой. Дорогу освещали фары, одна из которых периодически моргала, намереваясь вовсе отключиться. Туман вновь осел на город и лес за ним, поэтому час езды показался целой вечностью. Слетавшие с ветвей деревьев листья изредка бились о лобовое стекло, каждый раз заставляя Говарда, и так напряжённого до предела, вздрагивать. Ещё не доехав до своего пункта назначения, полицейский был готов развернуться и мчаться назад в свою захудалую обитель, но всё равно упрямо сжимал руль, вдавливая педаль газа. Выскочивший на дорогу заяц с концами расшатал и без того нестабильное в последнее часы состояние, поэтому, наконец-то добравшись до нужного места, Хоуп чувствовал себя просто отвратительно.

Из-за поворота вновь показались очертания цирка, но вывеска на воротах будто бы светилась. Говард списал это на помутнение разума, которым чуть раньше оправдал своё инфантильное решение сорваться сюда.

Он остановился в паре метров от протоптанной дорожки, ведущей в самый центр территории, на которой располагался цирк, и припарковал машину, оставляя её среди кустов. Немного подумав, мужчина открыл бардачок, доставая оттуда пистолет с надписью “Adversa fortuna[2 - При неблагоприятных обстоятельствах. (лат.)]” на рукоятке, который хранился для особых случаев. Сегодняшняя ночь вполне подходила под описание.

Собравшись с силами, Говард заглушил машину, выходя из неё, при этом чересчур громко хлопнув дверью. Выругавшись про себя, он оглянулся, смотря, не привлёк ли чьё-нибудь внимание резкими звуками, но так и не обнаружил никого за спиной. Прихваченный из дома фонарик начинает работать только после пары ударов им об ладонь. Луч света разрезает мрак, освещая тропинку, ведущую к шатру. Дальше пути назад не было, Хоуп направился в самое сердце цирка, стараясь не оглядываться по сторонам.

Внутреннее помещение шатра встретило его прохладой и гулким звуком от собственных шагов. Дисплей телефона высвечивал одиннадцать вечера, до “чего-то” оставалось чуть больше десяти минут. Чтобы не стоять на месте, опасаясь каждой тени, Говард решил ещё раз осмотреть внутренности цирка. Ничего не цепляло глаз, всё было точно так же, как утром. Только одно не сходилось: дверь маленькой комнатки за манежем была приоткрыта. Другие полицейские всё же решили вскрыть её?

Мужчина пересёк помещение, оказываясь у этого своеобразного сооружения. Из щёлки пробивался тусклый свет. Открыв дверцу до конца, Хоуп зашёл внутрь. Комната оказалась гримёркой. На краю столика, заваленном различной косметикой с давно истёкшими сроками годности, горела одинокая свеча, воск которой уже начал капать на пол. Говард выключает вновь начавший барахлить фонарик, кладя его на деревянную поверхность, а пистолет кое-как засовывает в карман кофты. Верхняя часть зеркала почти что достигала потолка, а его бока покрывали выцветшие фотографии, которыми была увешена ещё и часть стены. Пёстрые костюмы неаккуратной кучей громоздились на табуретке, но пара платьев и пиджаков всё же красиво переливались пайетками и стразами на вешалках. Непонятно как поместившийся сюда стеллаж был загружен разнообразными головными уборами, масками и очками.

Среди всего этого цветного взрыва Говард смог найти одну-единственную уцелевшую фотокарточку, рядом с которой лежало письмо. Оно было всё в сгибах, видимо, кто-то старательно складывал его до этого. Чернила совсем размылись от влаги и разобрать было возможным только размашистую подпись и букву “Ф”. На фотографии же была изображена группа из двенадцати людей на фоне этого самого шатра, и только при более внимательном рассмотрении становилось ясным: с ними что-то не так. У кого-то отсутствовали части тела, у других их наоборот было больше необходимого. Пара человек стояли в позах, которые обычные люди (не с переломанными ногами и руками) повторить не смогут. Однако, среди остальных выделялись двое стоящих в центре: парень и девушка. Оба были облачены в красные костюмы и улыбались во все тридцать два. На обратной стороне снимка стояла дата: “13.10.1991” и надпись витиеватым почерком: “Графская семья”.

Нахмурившись, Говард вновь перевернул фотографию, поднося ей ближе к свече.

– Вас разве не учили, что чужие вещи брать не прилично?