Дело Декстера

– Ну что, на игру похоже?

Вместо ответа землянин что-то дернул, где-то повернул.

Пульт мигнул и ожил.

Вирт-прогер поспешно плюхнулся в пилотское кресло.

– По местам, все. И пристегнитесь, – скомандовал он.

Возражений не нашлось. Пришвартовав к одному из кресел частично очнувшегося альфианина, парни бодро разбежались по рубке, занимая, свободные места. Пятый занял сразу два кресла десантного блока, зато смог пристегнуться.

Я замешкался, набирая номер Эли на трофейном коммуникаторе. Как знал, что понадобится. Связь пропадет, как только мы отстыкуемся от станции. От этого звонка зависело, срастется ли вторая часть нашего отчаянного плана.

– Привет.

– Декс! Где это ты?! – Эли пытливо разглядывала иллюминатор, коих на станции не водилось, и пульт пилота у меня за спиной.

– Долго объяснять. У меня к тебе просьба, от которой зависит… многое зависит, – я запнулся, не зная с чего начать.

– Короче, Декс! Ты ведешь себя странно. Что случилось?!

– Я тебя люблю, – неожиданно признался я.

– Нашел время! – рявкнул вирт-прогер. – Герметизация запущена, мы почти отстыковались!

Я вздрогнул и коротко описал все произошедшее.

По мере изложения проблем тонкие брови Эли все ближе сдвигались к переносице. Я думал, она разнервничается или испугается, но никак не ожидал, что она разозлится.

Изображение начало мигать. Связь слабела

–…Репортеры, нам нужны репортеры! – отчаянно крикнул я напоследок, надеясь, что она расслышала все остальное.

Изображение мигнуло в последний раз и погасло.

Я стиснул бесполезный девайс. Эли все сделает правильно, иначе и быть не может!

Ожила рация.

– Несанкционированный взлет. Назовитесь.

Мы гордо промолчали.

Корвет медленно относило от станции.

Я оглянулся и обнаружил, что единственное кресло, оставшееся свободным – место командира корабля. И с каких это пор я тут командую?

Вирт-прогер обернулся ко мне.

– Не тормози, Ромео!

Я уселся в кресло и пристегнулся.

– НАЗОВИТЕСЬ! – упорствовала рация, но до нее никому не было дела.

– Полный вперед, парни.

***

Управление настоящим корветом явно отличалось от виртуального. В виртуальном не сидели живые гуманоиды.

Вирт-прогер задал такой старт, что нас буквально вжало в кресла. Вдобавок мы почти протаранили какую-то посудину, неспешно приближавшуюся к станции. Рванувшееся в сторону судно, с пилотом, куда более опытным, чем наш, каким-то чудом избежало столкновения.

Но самые незабываемые ощущения ждали впереди. Корвет бросало со стороны в сторону при каждом рывке. А при входе в атмосферу планеты начались такие перегрузки, что я всерьез начал опасаться, как бы меня намертво ни впаяло в корабль.

Я заставил себя посмотреть по сторонам, оценивая ущерб.

У вирт-прогера шла носом кровь. Арти я не видел. Он устроился за орудийным пультом, в поле зрения была только спинка кресла. Пятый, зажмурившись, скрипел зубами. Что там с альфианином, думать было некогда.

Казалось, эта пытка никогда не закончится…

Эли.

Меня ждет Эли.

***

Самое сложное в управление транспортным средством, будь то космическое, воздушное или наземное судно – это парковка. В воздухе хотя бы много места и сложно во что-то врезаться: мелкие суда сами шарахались от нас во все стороны.

Приземление поставило в этой истории жирную точку. Во двор центаврианского посольства мы рухнули с такой высоты и на такой скорости, что огромное, похожее на улей здание подпрыгнуло на фундаменте.

А я уже думал, промахнемся…

Что ж, если мы хотели привлечь внимание, нам это удалось.

Кое-как отстегнувшись, я приник к иллюминатору.

К посольству на всех парах мчались: один полицейский крейсер, несколько военных корветов, посланных на станции вдогонку за нами, медицинское судно, частные посудины крупных медиахолдингов.

Умница, Эли.

Центаврийское посольство – самое большое и влиятельное из представленных на Земле. Неизвестно почему, но слизням нравилась эта планета.

Никто из незваных гостей на территорию сунуться не мог, не спровоцировав при этом межрасовый скандал. На что и был расчет.

Я кое-как выбрался из кресла. Не стоило терять время.

Вирт-прогер отключился, приводить его в чувство было бесполезно.