Сказка про Ливень

Я не виделся и не говорил с Л. стой самой истерики, свидетелем которой стал. Я ее боялся.

Я всегда знал, что она, Л., странная. И вовсе не в глубине души – вся ее странность лежит на поверхности, и это невозможно не заметить. И когда при всей ее исходной странности в ее гениальной голове что-то идет не так, что-то ломается – я ее боюсь.

И теперь она звонила мне, начиная разговор с фразы «Ты мне нужен» – варианты сновали в голове, как чокнутые блохи – один хуже другого, но:

– Приезжай ко мне. Срочно. Хотя нет, срочно не надо. Просто приезжай. Ты мне нужен.

Вот такой милый императивный приказ и никаких комментариев – не достоин. У меня совершенно не было на ее времени – так бывает. А еще у меня были совершенно другие планы: меня ждала Ольга, но объясниться с Ольгой было куда проще, чем объяснить что-нибудь Л., и еще я все еще немного смертельно ее боялся.

***

А она снова рисовала Ливень. Рисовала увлеченно, страстно – я слышал, как легко шелестит уголь по бумаге.

– Л., а ты не подскажешь, случайно, что я здесь делаю?

– Вдохновляешь.

– Ясно.

Я начинал бояться ее еще больше. Мне казалось, что с нашей последней встречи дела у нее обстояли все хуже и хуже в плане ухода от реальности. В смысле она окончательно сходила с ума, и в этом я чувствовал свою вину.

Ливень сводила с ума нас обоих. Но ее сильнее.

Окна студии выходили в грустный серый переулок, и сейчас, когда неуверенное весеннее солнце уже перевалило за соседний дом, ничего из того, что я мог увидеть и видел, не кричало, даже не шептало о весне. Дом напротив стоял, пожалуй, слишком близко. Большая белая кошка потянулась на подоконнике и уставилась на меня тупым скучающим взглядом. мы смотрели друг на друга какое-то время, а потом отвернулись в разные стороны – мы не слишком друг другу понравились. Она мне кого-то напоминала. Большая капризная кошка. Я напоминал ей хозяина. Большой глупый человек.

В принципе, она была права.

Она опять рисовала Ливень. Но теперь это не было больше портретом, а просто девушка кружится под дождем по мостовой…

– Похожа? – я слышал в ее голосе надежду и понимал, как важно для Л. ее нарисовать, во что бы то ни стало. Но

– На самом деле это может быть кто угодно, верно?

Она усмехнулась не весело.

– На самом деле Ливень может быть кем угодно, верно? Это могу быть я, моя соседка, твоя Алиса и даже, чем черт не шутит, это может быть Ольга!

– Нет, не может быть. Думаю, в том и суть, что никто не может быть ею. Ты была права с самого начала – чистая идея.

– Мне очень жаль.

– Почему?

– В тебе все-таки умер романтик.

Я ей ничего не ответил. Я смотрел в окно на мокрую серую мостовую, на большую белую кошку, на пробегающих в переулке прохожих. Ее там не было, ее там не могло быть. И все-таки мне казалось, я был уверен, мне так хотелось, чтобы где-то за пеленой весенних дождей и туманов у старинного замка был парк, где уже зацвела лимоновым цветом жимолость и моя чистая идея кружится на залитых солнцем аллеям, едва касаясь земли.

– Эй! – Л. тормошила меня за плечо. – Кончай улыбаться! Ты похож на психа!

А я не мог. Я снова хотел ее видеть. Я снова искал ее в лицах. И не так уж и важно, что я никогда ее не найду.

***

День, когда была поставлена точка,

ничем не отличался от остальных шести на той неделе.

И это было в нем самым странным.

***

Мы смотрели друг другу в глаза. В первый раз, пожалуй, по настоящему смотрели друг другу в глаза. Не играя роли, не улыбаясь лживо, и я все поняла, понимаешь?

– Ты снова куришь?

– Тебе кажется. И я вообще не об этом. Ты вообще меня слушаешь? Мама!

– Я слушаю, слушаю.

– Мы просто не нужны друг другу. Вот так просто. Мы просто не нужны друг другу. Нам хорошо вместе, возможно, мы даже счастливы, но нас ничего не держит, разве так бывает? Разве так бывает?!

– Не кричи, пожалуйста.

– Прости. Просто… разве так бывает? Но я ему ничего не сказала. И он ничего не сказал. Мы просто молчали. Но я видела, я видела все это в его глазах.

– Может, просто хотела увидеть?

– А это существенно?

– Не знаю, дорогая.

– Я тоже не знаю. Я приеду сегодня к тебе, хорошо?

– Конечно.

– Мне пора.

– И купи по пути эклеров. Только не в «Карамели», они там ужасны.

Она улыбнулась.

Она повесила трубку, вытряхнула пепельницу в мусор и решила, что она обязательно скажет ему, когда-нибудь, конечно скажет, что они оба заслуживают большего, лучшего, но не сегодня. Не сейчас. Ей пока еще нужно его человеческое тепло.

***

Я смотрел в ее глаза и видел в них свое отражение – маленький невнятный человечек – таким я был в ее глазах.

Я смотрел в ее глаза, касался ее кожи и понимал, медленно, нехотя понимал, что меня совершенно ничего не держит рядом с этим человеком, кроме глупой, бараньей упертости и призрака девушки, танцующей под дождем, который я все еще пытаюсь поймать в глазах напротив.