Сказка – ложь!

***

Поскольку одежду свою я испортила, а повторять вчерашний опыт не было желания, я позволила Розетте нарядить меня в нечто сиреневое, пышное, с кучей нижних юбок и километрами кружев. Правда, от корсета и кринолина напрочь отказалась, а волочащийся подол приказала подшить. Кажется, я уже начинала привыкать к роли этакой принцессы на горошине.

В замке царил настоящий ажиотаж! По коридору носились толпы слуг с неподкупными лицами, причем, у каждого в руках был либо предмет мебели, либо рулон ткани, либо пара канделябров, подозрительно похожих на золотые.

Я высунула нос из дверей и тормознула знакомого парня. Это был тот самый красавчик, который вчера уронил на меня поднос и сам упал сверху. Ухватив ошарашенного лакея за рукав, я ловко затащила его в комнату и прикрыла дверь.

– Ну, и что здесь происходит? – уперев руки в бока, поинтересовалась я.

Парень помялся, переступая с ноги на ногу, и неловко промямлил:

– Прошу прощения, мадемуазель, не велено говорить…

Я нахмурилась:

– Кем не велено? Кому не велено?

– Его Светлость запретили вам говорить.

Я сдвинула брови, придавая лицу грозное выражение. Это еще что за тайны!

– Молодой человек, или вы мне сейчас все выкладываете, или я сама выбью из вас все подробности! – и я демонстративно потрясла у него перед носом своими кулачками.

Лакей вытянулся в струнку, хоть и побледнел. Вот что значит выучка! Нормальный мужик уже послал бы куда подальше, а этот стоит, глазками хлопает и на дверь косится. Ну, уж нет, никуда я тебя отпускать не собираюсь, пока ты мне не скажешь, в чем дело!

– Итак… – я подтащила кресло, села в него напротив бедного лакея, откинулась на спинку и положила ногу на ногу. – Я тебя внимательно слушаю.

Парень громко сглотнул, уставившись на мои ноги, оголившиеся чуть ни не до самых коленей. Я видела, как он тщетно пытался смотреть в сторону, но взгляд то и дело возвращался к моим икрам. Что ж, похоже, в этот раз я выбрала правильную жертву: сейчас он мне все расскажет!

Призывно улыбнувшись, я переложила ноги с одной на другую в лучших традициях "Основного инстинкта". Лакей нервно отер пот со лба и, кажется, уже был готов упасть в обморок.

– Ма… мадемуазель… – заикаясь, проговорил он, – Его Светлость по три шкуры со всех спустит, если кто проболтается. Он сказал, что это… это… surprise.

– Его Светлости здесь нет, – резонно заметила я, дразня парня голыми коленками, – а вот я есть. И я могу начать снимать шкуру прямо сейчас!

Мягким кошачьим движением я поднялась с кресла и начала наступать на молодого слугу. Тот инстинктивно попятился, пока не уткнулся спиной в дверь, и вот тут-то я его и поймала! Схватила за грудки, придавила своим вторым размером и хорошенько встряхнула.

– Ну?! – заявила грозно. – Я слушаю!

– Его Светлость желают устроить бал в вашу честь! – выпалил бедняга на одном дыхании, а потом его глазки закатились под лоб, и он благополучно съехал вниз по стене.

Я опешила. Слабоватые здесь мужики какие-то. То после совместно проведенной ночи в мужья набиваются, то в обморок падают, как кисейные барышни… А я-то думала, что это в мое время сильный пол измельчал, оказывается нет, и пятьсот лет назад вот такие хлюпики попадались.

Я осторожно потыкала в парня носком туфли, убедилась, что он прилег надолго, и решительным движением распахнула двери.

А что, если бал в мою честь, я имею право заказывать антураж и музыку!

***

Его Светлость обнаружился в главном зале, в окружении слуг, которые наперебой давали советы по украшению стен. Они были так увлечены, что даже не заметили моего появления. Я немного постояла в сторонке, послушала, убедилась, что вкус у местного населения отсутствует напрочь, и решила вмешаться.

Правда, сделала это, как всегда, оригинально.

Для начала поправила вырез платья так, чтобы грудь выгодно приподнялась, затем пощипала себя за щеки, облизала губы и придала взгляду загадочную томность. Ах, да, еще бы не забывать вздыхать многозначительно после каждого слова…

И вот в таком виде я приблизилась к герцогу.

Увидев меня, Его Светлость споткнулся на полуслове, шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы и шаркнул ножкой, а его глаза подозрительно забегали, будто искали, куда спрятаться.

– Всем привет, – я растянула губы в приветливой улыбке, продемонстрировав действие зубной пасты и профессиональную работу стоматологов двадцать первого века. Ближайшие из слуг испуганно отшатнулись, герцог побледнел. – А когда нас кормить будут? Уж полдень близится, а завтрака все нет.

– Я сейчас же распоряжусь, – заволновался Его Светлость, оглядываясь на слуг с таким видом, будто искал у них поддержки. – Вы желаете чего-то особого на завтрак, или я могу выбрать на свой вкус?

– Нет уж, благодарю покорно, – хмыкнула я и демонстративно покосилась на ярко-розовый шелк, которым драпировали каменные стены зала, – со вкусом, по всей видимости, у вас проблемы.

Он опустил глазки. На суровом мужественном лице отразилась такая же суровая и мужественная работа мысли. Густые брови зашевелились, сходясь в одной точке на переносье, челюсти сжались чуть сильнее, от чего губы превратились в узкую полоску, а от крыльев носа пролегли резкие складки – ни дать, ни взять – роденовский "Мыслитель"! Ему бы еще позу соответствующую – и было бы полное совпадение.

– Я выслушаю ваши пожелания, мадемуазель, – наконец выдал мужчина.

– Хочу омлет на молоке, свежую сдобу, масло, мед и пару чашек горячего шоколада, – оттарабанила я заранее продуманный список. Надеюсь, что уж такие простые продукты у них найдутся, тем более что в кладовой я вроде бы видела яйца…

– Жако! – герцог кивнул своему подхалиму.

– Будет исполнено, Ваша Светлость!

Вот это выучка, как в армии, – восхитилась я. Еще бы взял под козырек… точнее под парик свой дурацкий, с буклями. Интересно, он его хоть на ночь снимает?

– Вы можете отправляться в свои покои, мадемуазель, – сухой голос герцога вывел меня из задумчивости, – ваш завтрак доставят вам в комнату, как только он будет готов.

– Ну уж нет, – я скромно опустила глазки, изображая полную невинность, – можно я тут останусь? Приму участие в общем сабантуе.

– В чем? – он несколько опешил.

– Ну, вы же здесь к празднику готовитесь? Вот, хочу поучаствовать. Надоело одной в четырех стенах сидеть.

Герцог нахмурился, сверля меня подозрительным взглядом, но я упорно смотрела в пол.

– Откуда вы знаете, что мы к празднику готовимся? – спросил он вкрадчивым тоном.

– Ниоткуда! – поспешно ответила я. Подставлять своего осведомителя мне не хотелось, все-таки порядки здесь дикие, цивилизация и билль о правах человека сюда еще не добрались. Мало ли, отдадут бедного парня палачу, а меня потом совесть замучает.

– Тогда почему вы так решили?

– Зал украшаете, слуги бегают с умными лицами, перестановки какие-то, – я начала поочередно загибать пальцы. – И все такие сосредоточенные, таинственные, будто готовится что-то грандиозное. Праздник? – я подняла глаза на герцога и придала взгляду выражение наивного ожидания.

Его Светлость заметно смягчился. Вот шовинист средневековый! Вид наивной дурочки приводит его в восторг, а эмансипированная женщина двадцать первого века ввергает в ступор. Тьфу!

– Вы правы, моя дорогая, – он как-то вдруг оказался почти вплотную и слегка сжал мою ладонь в своей огромной лапище, а потом поднес к губам и поцеловал, не отрывая от меня мечтательного взгляда. – Мы готовимся к празднику, и у нас есть для этого повод.