Сказка – ложь!

– Кто? – переспросила еще раз, думая, что ослышалась.

– Цветочная фея! – повторило существо, недовольно сузив глазки.

– Подожди, подожди, а что цветочные феи делают в пещере? Вы же вроде должны жить на поляне, полной цветов?

– Мы и жили, – существо согласно кивнуло, – пока кто-то не заколдовал наш лес. Весь мир перевернулся в один момент. Небо и земля поменялись местами, а вечная весна превратилась в вечную осень. Все наши цветы погибли, лес облетел и пришел в запустение. А нам пришлось прятаться от холода в этой пещере. Там дальше есть горячий источник, он нас и спасает.

– А едите-то вы тут что? – удивилась я.

Малыш волне натурально всхлипнул, моментально растеряв весь свой гонор, и шмыгнул носом.

– Мы ж цветочной пыльцой и нектаром питаемся, – сказал он плаксивым тоном, – а теперь приходится поститься и есть споры грибов и мха. А это очень грубая пища для нашего желудка.

– Да-а, дела, – глубокомысленно изрекла я. Кажется, не только герцог и его люди пострадали от колдовства Конкордии. Вот и еще жертвы обнаружились. Судя по всему, лес-то этот не просто так здесь стоял, и эта ведьма нарушила естественный ход вещей, перенеся сюда замок с его обитателями. – Говоришь, у вас тут вечная весна была? А кроме вас тут еще кто-нибудь живет?

– Эльфы живут лесные, – сказала фея, – но они очень боязливые, так просто не подойдут.

– Ух ты! – я прямо загорелась. Неужели здесь и эльфы есть?! Перед внутренним взором тут же предстали красавцы блондинистой наружности, длинноухие и безобразно привлекательные. – А где они?

– Да вон, за камнями прячутся, – малыш махнул ручкой куда-то себе за спину.

Я попыталась поднять голову и посмотреть, где же там эти красавцы, но не увидела ничего, кроме кучки небольших валунов, сваленных у внутренней стены пещеры. Кучка была слишком мала, чтобы за ней мог спрятаться двухметровый накачанный эльф из моих эротических фантазий.

– И где же они? – нетерпеливо заерзала я на своем неудобном ложе.

– Да вот же, – фея опять ткнула полупрозрачным пальчиком в сторону камней.

– Не вижу.

– Ну, говорю же, прячутся. Боятся!

Остальные феечки по одной тоже начали опускаться на стекло, правда, где-то в районе живота и груди. Ближе к лицу они подходить не желали, видимо, предпочитая оставаться на безопасном, как им казалось, расстоянии.

– А вы, значит, не боитесь? – хмыкнула я, разглядывая весь этот рой. Феечек оказалось целых пятнадцать штук, не считая предводителя, который с важным видом вышагивал вдоль моего носа, заставляя немилосердно косить глаза.

– И мы боимся.

– А зачем тогда пришли?

– Любопытство сильнее, мы никогда не видели человека так близко – вздохнула фея, будто извиняясь. – К тому же нам было интересно, зачем ты туда забралась.

– Да я, в принципе, и не забиралась, – тоскливо протянула я. – Меня сюда засунули. Теперь вот пытаюсь выбраться – и никак.

– А зачем?

– Что "зачем"? Зачем засунули или зачем выбираться?

– И то, и это.

– Ну-у, – я глубокомысленно возвела очи долу, – зачем меня сюда засунули, это вопрос филосовский, и дать на него ответ может только тот, кто это сделал. А вот как выбраться – это вопрос насущный, над которым я сейчас безуспешно работаю.

Фея смешно сморщила личико и раздраженно затрясла головой.

– Много непонятных слов, – сообщила она писклявым голоском, – ничего не ясно.

– Я не сама сюда залезла, – повторила я еще раз, удивляясь непонятливости крошечных существ. – Меня засунули против воли. Ясно?

– А кто это сделал?

– Похоже, та самая особа, что и превратила вашу вечную весну в вечную осень.

Честное слово, во время всего этого диалога я героическими усилиями сдерживала нервный смех. Стоило лишь представить, как я выгляжу со стороны, лежащая в стеклянном гробу и разговаривающая с крошечным крылатым существом неопределенного пола, как меня пробирала мелкая дрожь, а в горле начинало першить от попытки сдержать истерический хохот. Но когда из-за края атласного покрывала, на котором я лежала, показался остроконечный зеленый колпачок, рыжие вихры и расширенные от страха зеленые же глаза, уставившиеся на меня в немом изумлении, я не выдержала и разразилась гомерическим хохотом.

Обладателя зеленых глаз будто ветром сдуло. Феечки синхронно взлетели в воздух, все пятнадцать, вместе со своим предводителем, и уже оттуда укоризненно посмотрели на меня.

– Что это было? – сражаясь с хохотом, выдавила я из себя.

– Ну вот, ты его напугала! – главная феечка недовольно покачала головой.

– Кого напугала? Кто это был?

– Эльф!

– Кто?! – я почувствовала, как меня начинает буквально потряхивать от зарождающейся истерики.

– Лесной эльф! Ты его напугала, и теперь он вряд ли рискнет подойти еще раз.

– О-о-о, – все, хохотать я больше не могла. У меня болел живот, а по лицу катились слезы. – Э-эльф, – простонала, мысленно махая платочком двухметровым красавцам-клонам незабвенного Леголаса, – лесно-о-ой! А чего такой ме-е-елкий? Тоже на диете?

– Почему "мелкий"? – искренне удивилась феечка. – Вполне нормальный. Лапушок даже повыше своих собратьев. Почти со взрослую белку.

– Лапушок, – я икнула и заржала как лошадь, самым безобразным образом. – А тебя как зовут?

– Сирень, – феечка опустилась на крышку и учтиво шаркнула ножкой, – а это мои друзья: Маргаритка, Астра, Глициния, Медуница…

Она загибала полупрозрачные пальчики, перечисляя названия цветов, которые, судя по всему, являлись именами остальных феечек, не решавшихся приблизиться.

Если честно, я не запомнила и половины. Из головы не шел новый эльфячий образ: крошечное, размером с белку существо, со смешным зеленым колпачком на рыжих вихрах и расширенными от страха глазищами. Эх, что я за попаданка такая неудачная? Оказалась в сказке, а мужиков нормальных тут нет! Даже глазки строить, и то некому. О герцоге я в тот момент почему-то не думала.

– Ладно, – сказала я, немного отдышавшись, – вы весну свою вернуть хотите?

– Конечно, хотим! – весь разноцветный рой спустился поближе и замер, поглядывая на меня с интересом. – А как?

– Для начала скажите, есть ли у вас магия?

– С магией нынче туговато, – тяжело вздохнула Сирень. – Наши силы быстро иссякают и очень медленно восстанавливаются, но если тебе нужно вырастить какой-то цветок, чтобы вернуть нашу весну, мы готовы пожертвовать тем, что у нас есть.

– Да нет, – я машинально погрызла нижнюю губу, – выращивать ничего не надо. А вот выпустить меня отсюда вы можете?