По ту сторону души

Медсестра долго пыталась побороть себя, чтобы не разбудить Лизу, – пусть поспит ещё немного, плохая новость, в отличие от хорошей, всегда даст знать о себе первой и найдёт адресата. Лизка свернулась калачиком на кушетке в приёмном покое реанимационного отделения. Дежурная сестричка укрыла девушку своим одеялом, ведь почти всю ночь бедняжка не сомкнула глаз, переживала за родственницу и только уснула. Реаниматолог сказал, что ничего сделать не удалось – обширный инсульт, плюс возраст и хронический сахарный диабет.

Так и предстала тетя Дина перед Всевышним, не успев раскрыть тайну, которую хранила много лет.

Внезапно Лизу будто пронзило током, она подскочила на кушетке.

«Который час?» – спросила она, испуганно оглядевшись по сторонам. Рядом никого не оказалось. Сестра ушла в реанимационную палату помочь врачам с Диной Кирилловной. Лизка поплотнее завернулась в одеяло и побрела наугад по пустынному, мрачному коридору. Услышав в конце его голоса, она двинулась к источнику еле слышных звуков. Когда же она подошла ближе, то расслышала последнюю фразу сестрички, гулким эхом раздавшуюся у неё в голове:

– Надо бы девчонке сказать, пусть домой едет, что ей делать-то здесь, – Лиза поняла, что плакать уже не может, слёзы высохли.

Зачем Господь забирает таких важных и добрых к ней людей? В этом контексте вопрос «зачем» уже не стоял. Девушка собрала остатки воли и сил в кулак и решила больше не ждать, когда с её родными случится ещё какое-нибудь несчастье, а действовать решительно и бесповоротно!

И тут она вспомнила про медальон, который оказался у неё. Это ведь про него говорила тётя Дина. Именно он принёс ей столько бед, оказавшись в её руках! А откуда тётя Дина знала про него? Загадка! Срочно надо к тёте Тоне – она будет сидеть возле ее кровати и ждать! Лиза решила заставить родственницу, как только той станет легче, рассказать всё, что знает! Весьма странных и загадочных совпадений и так уже слишком много! И пока она будет стенать, рыдать, цепочка несчастий, похоже, не прекратится. Какие-то тёмные, страшные силы стараются, чтобы Лизавета осталась одинока и несчастна.

С этими мыслями девушка выскочила из Мариинской больницы в одной сорочке, полная решимости не идти на поводу у судьбы. Пробегая мимо поста охраны, Лизка выслушала их едкие и пошлые шуточки о хорошо поставленной работе дежурных врачей, к которым девочки в ночи по звонку в одной пижаме едут на экстренный вызов. Год-два назад она обязательно бы растерялась, промямлила бы в ответ какую-нибудь несуразицу, а потом расплакалась бы от обиды. Но только не сейчас!

Она выскочила на Литейный проспект, промозглый и неуютный. Шесть утра, медленно поползли из парка троллейбусы, сонно шевеля усами. Пешеходы, укутавшись в шарфы, пытались влиться в рабочий режим зарождающегося дня, спешили по своим делам. На девушку в ночной рубашке поздней осенью в это раннее утро никто не обратил внимания.

«Куда катится мир? Каждый думает о себе… Вот, недалеко от ворот больницы, лежит человек, грязный, полураздетый, и ведь до него тоже никому нет дела. Может, он умирает. Суета сует, бренный мир большого мегаполиса, похожего на муравейник. Только муравьи всей стаей бросаются на помощь одному муравьишке, пытающемуся выползти из-под придавившего его тельце, сучка. А мы же не муравьи – мы ЛЮДИ, и только слово «люди» и звучит гордо. Всё!» – кавардак мыслей, как будто в старом чулане хлам, засорил Лизкин мозг. Путаница из фраз, сказанных кем-то мудрым когда-то, перемешалась с собственными ощущениями и новым мировосприятием. Нависло угрюмое небо, хмуря дымчатые брови. Опять заморосил мелкий дождик, нудный и промозглый. Девушка ещё бы долго могла вот так стоять под дождём и трястись от холода. Ей не было нужды идти домой, туда, где никто не ждет. Вдруг она поймала себя на мысли, что рассуждает вслух. Как психолог, ещё не дипломированный, Лизка отметила, что у неё начальная стадия психического расстройства.

Резко развернувшись, она направилась на пост охраны при больнице.

– О, девушка, вернулись, решили с нами поразвлечься, – заржали два молодых охранника, явно нетрезвых. Стол в «будке» был полон пустых консервных банок и бутылок из-под дешёвой водки.

– Да нет, ребята, решила спросить, как вы после столько выпитого, интересно, развлекаетесь? У дежурного врача член таких размеров, что я посреди ночи, на ходу раздеваясь, готова к нему в любую погоду мчаться. А ваши писюны вряд ли вообще членами назвать можно, а с хроническим алкоголизмом вы, скорее всего, импотенты! – Лизка вышла из постовой будки на улицу, на свежий воздух. В висках у неё застучало, кровь прилила к голове от зашкаливающего нервного напряжения. Она сама не ожидала от себя такой смелости и словесного поноса «а-ля подворотня». Неожиданно позади себя она услышала шорох, кто-то со спины схватил её за волосы, а они были длинные, было за что хватать, чужие руки дернули её назад и зажали рот вонючей, пропахшей потом и грязью, тряпкой.

– Ну что, сука, довы***сь, щас ты узнаешь у кого тут писюны! – последнее, что она помнила – это мерзкий, надтреснутый голос и острая боль в затылке. Словно воткнули раскаленное копье. Очнувшись мухой в паутине, первое, что подумала: «подлые люди, сзади, вдвоём, беззащитной девушке руки крутят! Трусы», Лизка снова попыталась вырваться, выкручивалась из мощных тисков охранников. А это были именно они, в этом нет никакого сомнения! Ей даже не было страшно, и в душе она пожалела этих сволочей – их наверняка ждёт страшный суд, суд совести. Как говорят, совесть есть у всех, просто у некоторых она долго спит. Но у всех она рано или поздно просыпается, и вот тогда становится мучительно больно и страшно за бесцельно, бездумно, гадко прожитые годы. Лизка на втором курсе института написала работу на тему духовности, пришлось даже с бывшими уголовниками встречаться и разговаривать по душам. Интересовалась, есть ли душевный покой у тех, кто совершил преступление тяжкое или пошёл на сделку с собственной совестью. Тем временем двое ублюдков дотолкали девушку к входу на территорию больницы, Лиза ещё сопротивлялась, но эмоционально она сдалась, а ведь дала себе слово. Ещё раз дёрнувшись из последних сил, она обмякла, покорившись опять судьбе. Автомобильный гудок был пронзителен и раздирал предрассветную тишину утреннего города. Второй…Третий ….Гудки спугнули тех, кто должен охранять и защищать, но периодически забывая об этом, превращаются в животных, похотливых самцов. Или это издержки профессии? Психика надламывается и ценности меняются. Один из «лже-охранников» всё же успел втолкнуть жертву в калитку, второй же прикрывал его отход, когда из сигналящей машины выскочил человек и окликнул странную компанию:

– Ребята, у вас какие-то проблемы? Может, чем помочь?

– Да всё нормально, слышь, приятель, езжай куда ехал, – ощетинился бритоголовый охранник, прикрывающий напарника с испуганной и сопротивляющейся ещё Лизой. Лысый попытался незаметно отдать команду своему здоровенному подельнику закрывать калитку с той стороны, намекая, что разберётся сам с непрошеным гостем.

– Девушка у вас всё в порядке?

– Да это жена его, это личное, братан, не лезь в чужие дела, видишь, я и то не суюсь, – бритый урод в форме охранника манерно достал сигарету и прикурил, выдыхая дым в лицо неравнодушного молодого человека.

– Ааааа, ну, конечно, вижу… – сделав вид, что собирается уходить, спаситель резко развернулся и молниеносно ударил охранника ребром ладони по шее. Когда тот крёхнул и попытался удержаться на ногах, чуть не свалившись наземь, наш герой добил его локтем в затылок. Не прошло и тридцати секунд, извращенец лежал на асфальте. Дорога была открыта. Молодой человек – образец бесстрашия и благородства, распахнул калитку, влетел на территорию больницы. Тут же из будки послышались сдавленные и пронзительные крики с просьбой о помощи. Смелый незнакомец рванул на крик девушки, и перед его глазами предстала жуткая картина: девчонка лежала на полу, лужи крови вокруг, она свернулась калачиком, а бездушная тварь, которую уже сложно было назвать человеком, матерясь и сплёвывая, била Лизу ногами, ожесточённо и зверски, словно кровного врага. Молодой человек сориентировался в доли секунды, что-то холодное и металлическое опустилось на затылок мрази. Охранник тут же прекратил избиение уже почти терявшей сознание девушки, он замер, побоявшись даже вздохнуть.

– П***р! Медленно развернулся ко мне лицом, смотришь мне в глаза, не двигаешься и отвечаешь чётко на поставленные вопросы, – благородный парень продолжал целиться в преступника пистолетом, внушительным и начищенным, – она тебе жена, не жена – всё равно, поднял на женщину руку – смерть по нашим законам. Понял? По лицу охранника ручьем лилась кровь, только теперь защитник понял, что девушка сопротивлялась до последнего. Видимо, кинув её на пол, беспредельщик со спущенными штанами навалился на неё, но она каким-то образом успела схватить со стола пустую бутылку, и в какой-то момент шандарахнула его по голове. И брызнула кровь, скорее всего – его кровь.

– Шакал, ты уже получил своё, но я добавлю слегка. Убивать надо достойных врагов, а ты, гнида, я только исправлю твою судьбу! Она будет такой, какую заслужил, – незнакомец хладнокровно, без дрожи в руке, выстрелил подлецу в колено. От боли тот мгновенно потерял сознание и рухнул в свою же кровь. Спаситель попытался поднять Лизу, но она стонала и не двигалась.

– Досталось бедняжке…. Девочка, сейчас я отнесу тебя в машину и отвезу в больницу, всё уже закончилось.

Лиза не отвечала, ей было всё равно, «что воля, что неволя». Начищенный пистолет парень вложил, со знанием дела, вытерев краем куртки свои отпечатки, в руку импотента. Потом он так же спокойно с помощью этой же куртки, взял трубку телефона и позвонил в скорую, назвал адрес больницы и сообщил, что два охранника дрались на улице возле больницы, а потом начали стрелять друг в друга, и повесил трубку. Потом аккуратно, прикрыв, опять же своей курткой девушку, взял её на руки и донёс до машины.

– Не знаю, что между вами произошло, но какие твари – вдвоём на такую маленькую, хрупкую девушку, – думал он. Второй бритоголовый охранник до сих пор лежал на асфальте без сознания.

Лизка очнулась. Лежа без признаков жизни на заднем сиденье машины, она всё слышала, всё чувствовала, но боялась шевельнуться. Где-то она вычитала, что хищник может не тронуть тебя, если притвориться мертвой. От шока и боли она в какой-то момент утратила чувство реальности, организм включил защитную реакцию. Лизка думала, что это насильники тащат её куда-то. Машина тихо завелась и аккуратно тронулась с места, человек за рулём спешил. На такой скорости девушка не рискнула выпасть из машины, рассуждая, что лучше выждать остановку, сконцентрировав и мобилизовав все свои чувства, она затаилась….

2 ЧАСТЬ.

Егоров, с лицом тульского пряника,  подергивая в такт музыке из наушников ногой,  ждал его в Пулково. Учуяв перегар, Артур сухо поприветствовал напарника, поморщился и, не хотя, протянул руку: – Погоду ломаешь? – разозлился он. – Артурио, че ты, расслабился маленько, до вылета больше суток!– "пряник" неуклюже  пошатнулся, отчего его обуял безудержный смех. – Иди сюда,– Артур схватил напарника за локоть и потащил ,– какое горе сегодня заливаешь? Людка ушла или вернулась? – Иди на хрен.  Ты в курсе, что в Каракас на толстолобике? Я вторым лечу, че то предчувствие дерьмовое, – Егоров рыгнул и его лицо ещё больше покрылось  пятнами. – Через Дубарей?– иначе "тархуна" не хватит без подсоса. А че тащим? – От этого и погано на душе, – Егоров икнул и оглянулся по сторонам, – желтые кирпичики, Венесуэла нашла кому доверить хравение, – язык напарника снова стал заплетаться. – Сорвемся в штопор, если долетим! – Артурио, поддерживаю дорогой, не серчай, из Дармоедово вылет? Там Нинка же, подлечит! – лицо Егорова раскраснелось, он повис на Артуре, в сцепке они поднялись на трап самолёта до Москвы. ? После лечения Нинки Олег Егоров вернулся с лицом уже не тульского, а расписного пряника на палочке, помятого в пути. Его раскрасневшиеся глаза симафорили, что ночь была бессонной, опухшие веки, синяки ненужным балластом нависли под глазами. Его штормило, но он убеждал разволновавшегося Артура, что все будет как надо. Докторша Нинка, худосочная молодящаяся дама за сорок с баклажановыми прядями в чёрном гнезде волос, дала  добро на полет. За что получила прощальный щипок мягкого места от Егорова, зарделась, игриво подмигнув пилотам. ?Когда поднимались на борт, заморосил дождик.  Затянулось  разводами чёрной  туши, как под глазами девчонки после выпускного, небо. Небосвод плачущий раскроил выстрел грома, На последней ступеньке трапа Егоров спотыкнулся. – Твою ж мать,– выругался Артур. – У меня это счастливая примета, не ссы! – лыбился Егоров, который после каждого рейса собирался завязать. ? Проверили электронику, сверили маршрут, Артур Бергель, КВС, высунул 2 пальца из кабины. Техник показал тот же жест. – Диспетчер, все системы в норме, к взлету готов.

Продолжение следует.