Есть только «сегодня»

– А где твой? – задала я резонный вопрос.

– Мой мне помог в своё время. И вообще не сравнивай! Тогда были другие времена! Сейчас большие требования! А ты не отвечаешь никаким! Лежишь дома и ждёшь, что тебе кто-то позвонит, пригласит куда-то, даст работу… С чего ты взяла, что так вообще бывает?

– Мне так хочется!

– Надо отделять желаемое от действительного. Не пять лет уже.

– Может, хватит напоминать мне о моём возрасте? – мама снова начала давить на одну из моих болевых точек.

– А ты не веди себя как ребёнок! Мне надоело выдумывать про тебя что-то, чтобы не выглядеть в глазах подруг и знакомых полной дурой! Не смогла вырастить нормальную дочь! Ох… Значит, так, сегодня же открываешь интернет и ищешь работу. Сама звонишь, узнаёшь всё, приезжаешь на собеседование. Хватит сидеть на моей шее.

– А что я скажу на собеседовании, можно узнать? Везде требуют опыт! Опыт работы в какой-то сфере! А у меня его тупо нет! Какой смысл идти? Чтобы снова опозориться?! – ответила я маме так уже в тысячный раз.

– Обойдёшь сто мест – в 101-м возьмут.

– Ты серьёзно?! – я часто поражаюсь маминой наивности.

Я нередко задумывалась о том, чтобы пойти работать хоть куда-то. Не уборщицей и не в магазин, конечно, чтоб опозориться окончательно перед всеми, а куда-то в более приличное место, например, администратором в какой-то центр искусств и тому подобное, но до собеседования так ни разу и не доходило. Я отлично понимала, что такая «временная» работа может стать постоянной, а я этого слишком сильно боялась. И боюсь до сих пор, поэтому обещать что-либо маме я не стала, хотя знала, что она не успокоится, а эта тема не закроется никогда. Я отказывалась верить в то, что приобрела в жизни только негативный опыт и знаю точно, что надо сделать, чтобы не получилось ничего, и совсем не знаю, как сделать так, чтобы гарантированно получилось. Просто тратить свои силы и время впустую я не собиралась. И в таком тупике я нахожусь уже много лет.

Когда мама уехала, я с одной стороны почувствовала облегчение и любимый воздух свободы, с другой мне хотелось застрелиться. «Как жить? Когда везде эти чёртовы „стены“ невозможностей, когда все двери закрыты, когда все отвернулись и не вернулись?» – крутилось в моей голове. Всё моё существо снова сильно захотело спать, спать и только спать. Я готова была прыгнуть с крыши, но опять ударилась об очередную «стену» – как попасть на крышу, если она закрыта?!

Я легла на диван и взяла в руки телефон. Мне ничего не оставалось кроме как написать Эрику. Тупо бродить по неинтересным мне страницам в интернете до жути надоело, как и все бесконечные сериалы, мелодрамы и шоу-проекты, которых я пересмотрела огромное количество за последние годы. «Ты занят? Я хотела бы увидеться» – написала я, и почувствовала, как моё сердце снова бешено колотится. Ожидание ответа, конечно, было мучительным для меня. Через несколько минут он пришёл: «Я пока занят, но вечером постараюсь приехать». На моём лице появилась улыбка. Я не могла поверить своему счастью. Мне казалось, что этот человек уже стал моим смыслом, всем для меня. Мне было страшно, волнительно и радостно одновременно. Лучик надежды внутри меня снова загорелся.

***

Когда раздался долгожданный звонок в дверь, я была уже готова к встрече с самым важным на тот момент человеком. Я приняла душ, привела своё тело в порядок, на что ушло довольно много времени, сделала макияж, распустила волосы, понимая, что должна выглядеть как минимум прилично, особенно после того, в каком виде предстала перед Эриком в прошлый раз.

– Привет, – просто сказал он, входя в мой дом.

– Раздевайся, проходи, – сказала я так, будто передо мной был давний знакомый, который заехал «на огонёк».

– Я надеюсь, ты не сильно страдала всё это время, – сказал он, приблизившись ко мне, после чего он нежно дотронулся до моего лица.

– Ну… так… – уклончиво ответила я.

Когда он поцеловал меня, всё внутри меня вновь мгновенно всколыхнуло, зажглось.

– Я действительно был занят, но я не забывал о тебе.

Я предложила пойти на кухню. Там я дала Эрику чай, поставила на стол то, что у меня было. Я совершенно не знала, что делать, а сам Эрик не проявлял какую-то инициативу. Он спросил меня, чем я занималась, и я рассказала ему о том, что приезжала мама, о нашем разговоре.

– Рано или поздно нужно выходить из зоны комфорта. Все через это проходят. Ты останавливаешь себя, сопротивляешься, не давая жизни шансов проявить её возможности. Жизнь невероятно многогранна, но если ты не сделаешь уверенный шаг вперёд, ты ничего от неё не получишь, ничего не увидишь. Жизнь любит смельчаков, безумцев. Сейчас вообще безумие в тренде, особенно в искусстве! Тебе нужно просто пойти и заявить о себе!

– Да как?! – начала снова раздражаться я.

– Ну ты же знаешь пути. Ты просто делаешь вид, что не видишь их. А на самом деле просто не хочешь видеть, потому что они тебе не нравятся.

– Я понимаю это, – тихо сказала я, глядя в пол.

– У тебя есть что-то покрепче? – вдруг спросил Эрик.

– Что-то из алкоголя?

– Да.

– Сейчас поищу.

Я нашла у себя в комнате в одном из ящиков так называемой «стенки» коньяк и дурацкое самодельное вино, которое мама приносила на Новый год, и, взяв бутылку коньяка, пошла обратно на кухню. Я чувствовала волнение в каждой клеточке своего тела. Я взяла подходящие рюмки, которые с трудом нашла, и Эрик налил нам обоим напиток.

– Скажи, что ты чувствуешь, когда читаешь или слушаешь истории людей, которые пережили или переживают в своей жизни что-то по-настоящему страшное? Серьёзные смертельные болезни, теракты, потерю близких… Людей, которые живут с инвалидностью…

Мне нужно было несколько мгновений, чтобы прийти в себя и осознать сам вопрос, а потом ещё столько же, чтобы начать на него отвечать. Слишком серьёзная и болезненная тема.

– Ну… ты же назвал разные случаи… – начала я.

– Но их объединяет одно.

– Я восхищаюсь этими людьми. Правда. Для меня это… нечеловеческая сила духа… – мой голос начал дрожать. Я мгновенно вспомнила то, что видела по телевизору в детстве: страшные теракты, которые унесли жизни многих людей, детей, сделали других детей инвалидами. – Я не очень понимаю тех, кто борется со смертельными болезнями, не понимаю то, как они хотят жить, не согласна с их словами о том, что жизнь – это дар и так далее. Инвалидов я понимаю больше, но… совершенно не понимаю, как они смогли найти в себе силы, чтобы жить дальше. Я не могу себе этого представить, совсем. Просто не понимаю, – мои глаза уже были наполнены слезами.

– Ты не можешь знать их мотивацию, но зачастую она лежит на поверхности… У многих она одинакова…

– Ради родных и близких? – спросила я, улыбнувшись краем губ.

– Ты никогда не хотела жить ради кого-то? Жить достойно, счастливо, преодолевать себя?

Из моих глаз потекли слёзы.

– Знаешь, – с трудом начала говорить я, – когда всё только началось… весь мой, как мне казалось и кажется до сих пор, ужас, в моей голове проскальзывала мысль о том, что должно случиться что-то по-настоящему… страшное, возможно… Что-то, что изменит меня…

– Ты ждала от жизни «пинка»? Ты втайне желала, чтобы с тобой случилось что-то страшное? Это тоже один из признаков мазохиста.

– Я не понимала тогда, что это такое… жить с этим… Что твои проблемы – это только твои проблемы, только твоя боль… – сказала я, вытирая нос рукой.

– А сейчас?

– Теперь я понимаю, что быть несчастной – это совсем некруто, это некрасиво.

– А тебе казалось, что это красиво? – немного удивлённо спросил Эрик.

– Да. В детстве я очень много смотрела фильмов, сериалов, где все главные героини всегда были красивыми, талантливыми, такими… положительными… и при этом обязательно несчастными. Да, мне казалось, что это красиво. И я… я придумывала себе боль… и утопала в ней… – говорила я, уже плохо видя Эрика из-за слёз. – А потом, спустя много лет, выяснилось, что в реальности некрасиво всё, даже боль. Она не может быть красивой. Она ужасна. И она может быть только твоя…

– Ты когда-то сравнивала свою жизнь и свои проблемы с жизнью тех людей, кто стал жертвами чего-то ужасного?

– Невольно, конечно, да. Я понимала, что… мои проблемы – это вообще не проблемы, я довольно неплохо живу и… ну… да, мне становилось стыдно. В те моменты я понимала, как глупо, как ужасно в реальной жизни выглядит моё нытьё… – говорила я, еле сдерживая поток своих эмоций. – Но ведь… мне действительно было больно! Ведь я не играла!

И я закрыла лицо руками. Поток слёз стал ещё сильнее.

– Я не хотел снова сделать тебе больно. Но… тебе нужно, пойми, нужно вспоминать такие моменты… тебе нужно думать о тех, кому тяжелее и о том, что ты тоже можешь оказаться на их месте, – произнёс Эрик. – У тебя должна чаще происходить переоценка ценностей. Ты не ценишь то, что имеешь.