Есть только «сегодня»

Когда мне стало слишком грустно, я поняла, что мне необходимо кому-то позвонить, но только звонить мне особо было некому. Говорить маме, как мне грустно и плохо, я точно не хотела, к тому же она начала бы снова читать мне лекцию на тему того, что я сама виновата во всём, Ася рано ложится… Оставалась Ната, говорить с которой мне зачастую не приносит никакого удовольствия, но в такой ситуации, которая сложилась, я была готова позвонить кому угодно. Когда я звоню кому-либо, я всегда волнуюсь, ведь я не знаю, чем человек занимается в данный момент, где он, я боюсь, что он не сможет разговаривать, боюсь, что скажет, что занят, ему не до меня. В такие моменты я чувствую себя полнейшей идиоткой, которая боится быть отвергнутой и при этом всегда такой оказывается.

– Ой, слушай, мне сейчас не до болтовни, я вообще не в Москве, я срочно уехала к родителям, тут проблемы… Я напишу тебе, как смогу, – быстро ответила Натка.

Вот снова ситуация, которая меня бесит всю жизнь. У всех есть семьи, у всех куча дел, куча родственников. А у меня никогда не было семьи. Я всегда была одна, ведь мама целыми днями работала, чтобы у нас тупо была еда и одежда. Отцу наплевать на меня, я для него никто, мамины родители умерли ещё до моего рождения. Но суть в том, что из всех моих знакомых такой жизненной ситуации нет ни у кого. Да, у меня есть тётка, мамина сестра, которая нас ненавидит, как и ненавидит всех, был дядя, мамин двоюродный брат, который умер, есть двоюродный дедушка и так далее, но мы ни с кем не поддерживаем отношения. Всё, что у меня есть в этой жизни – мама, моя комната, мои работы. Всё! Ну и пара подписчиков в соцсетях, которые, если я исчезну, обо мне даже не вспомнят. Ещё есть художественное образование, которое никому не нужно кроме меня. Да и мне эта бумажка под названием «диплом» не нужна, я просто хотела рисовать и рисовать красиво.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не зайти в сеть и не посмотреть, не написал ли мне Эрик. Я даже не думала о том, почему он должен мне писать, мне просто хотелось, чтобы так случилось. Но, конечно же, никаких сообщений не было. Я снова подумала о том, что моё существование абсурдно и бессмысленно. Захотелось напиться, но потом я вспомнила, что напиваться в гордом одиночестве, когда рядом нет подруги, некруто, и просто решила посмотреть сериал перед сном. Все сериалы о любви мне надоели, поэтому я стала тупо, не вдумываясь в детали сюжета, смотреть детективы, где любовная линия выражена неярко. Этот жанр я любила всегда: с раннего детства смотрела детективные сериалы, читала книги Донцовой и Устиновой, которые любила и моя мама, хотела так же копаться в подробностях жизни других, раскрывать преступления. И только недавно я поняла, что детективы сказочнее романтических мелодрам, ведь в реальности в полиции вообще никто работать не хочет, по крайней мере честно, да и частные детективы тоже работают только за большие деньги, к тому же они все мужчины, женщина в принципе не может стать главным сыщиком, но во всех сериалах и книгах главные, самые талантливые и самые уважаемые следователи – исключительно женщины. Просто поразительно! Кино – это не наша действительность, это понятно, но когда оно так далеко от истины, это тоже не очень хорошо, грустно от этого. Когда я с полузакрытыми глазами досматривала серию, мне пришло смс, которое меня напугало. «Привет, как ты? Может, встретимся завтра вечером, погуляем? Тебе же наверняка есть что мне рассказать…» – написал Эрик. Я была приятно шокирована этим сообщением, на которое сразу же ответила: «Да, давай! Во сколько и где?» Мы договорились встретиться на Крымском мосту, пройтись вдоль реки. Я уже представляла, какой там будет ледяной ветер, но понимала, что придётся потерпеть, если я хочу с ним встретиться. Да и вообще у меня просто нет выхода – мне всю жизнь приходится терпеть этот безумный климат, в котором невозможно жить. Как было хорошо, когда я не знала, что во всех странах кроме нашей почти всегда либо тепло, либо жарко! До сих пор не хочу в это верить, мысли о вечной жизни в вечном холоде сводят меня с ума. Я понимаю, что так не должно быть, чтобы люди жили в постоянном дискомфорте, который ещё и опасен для здоровья, но почему-то Господь поселил миллионы людей в место, непригодное для жизни.

Я долго не могла заснуть и начала думать об Эрике. Я видела его перед собой, вспоминала отдельные моменты… Я подумала о том, что не ценю в должной мере то, что между нами было… Но я понимаю, что специально не погружаюсь в это. Это правильно. Углубляться в свои мысли, фантазии, мечты мне нельзя, но я, тем не менее, всё чувствую… И это большая проблема.

***

Мне снова снился ужасный сон про то, как моей маме было очень плохо, она попала в больницу, мучилась, а я плакала. В очередной раз было страшно, вновь, проснувшись, я подумала: «Слава Богу, что это всё сон. Всё прошло, забудь об этом». Мне уже снилось миллион снов о том, что с моей мамой что-то случилось, либо она пропала, либо ещё что-то страшное мне транслирует мой мозг и выдаёт в виде, как кажется, реальных ситуаций, которые на самом деле нереальны. Мозг человека – самое уникальное, что есть в этой жизни. В своих снах я видела, как моя мама утопает в песке, в море, как уезжает в неизвестность. Море с огромными волнами (на которых сёрферы катаются, или как они говорят, «покоряют») мне снится регулярно. А некоторое время назад мне чуть ли не через день снились падающие самолёты. Это казалось мне удивительным, ведь у меня нет аэрофобии, и я не вижу с экрана, как падают самолёты, я вообще видела это исключительно в своих сновидениях. Когда я последний раз была в самолёте, я уже не могу вспомнить, да и не хочу. Это осталось в прошлом, как и очень многое в моей жизни.

При том, что у меня по сути не было никаких дел, я их себе легко нашла и в итоге как всегда опоздала на встречу с Эриком, который как минимум полчаса, а, возможно, и час ждал меня на мосту. Извиняться и объяснять причину опоздания, которую надо было ещё и придумать, мне было неудобно. Я не знала, как себя повести и что сказать. Единственным вариантом было ляпнуть, что мои часы отстают или неожиданно сломались, хотя это было бы слишком неправдоподобно. К тому же Эрик, по-моему, всё про меня понял, и оправдываться, тем более лгать, было точно ни к чему. Мы пошли на набережную, по которой я гуляла уже слишком много раз и которую не сильно ненавидела, но и приятных чувств уже давно не испытывала, тем более в такое холодное время. Как обычно разговор начался по сути ни о чём: я начала спрашивать его о работе, делать вид, что мне интересно, чем он занимается в студии, какие спектакли они готовят и чем вообще занимаются люди в театральных студиях. Рассказ Эрика об этом занял достаточно времени, после чего он, наконец, спросил, пыталась ли я разобраться в причинах своего мазохизма. Я сказала, что прочитала об этом в интернете, увидела, что очень похожа на типичного морального мазохиста, но вот до копания в глубинах того, что могло бы быть причинами этого явления, не дошло.

– Ты не хочешь об этом думать? Почему? Почему у тебя идёт внутреннее сопротивление? – спросил он.

– Я, честно, не знаю. Понятно, что причины – в детстве. Наверное, я выбрала для себя такую модель поведения… Боялась, что мне кто-то сделает больно, защищала себя от боли…

– Или хотела привлечь внимание… – сказал за меня Эрик.

– Ну да, не буду отрицать. Ну нравился мне такой образ!

– Так ты пойми, это не образ, это, как ты правильно сказала, модель поведения по жизни. И эта модель не приведёт ни к чему хорошему. Сейчас тем, кто сам из себя сделал жертву, не помогают. Тебя никто не будет жалеть, не будет пытаться понять. Сейчас в тренде саморазвитие и вообще всё с приставкой «само», пойми.

– Да я поняла это уже. Каждый сам за себя. Только я это не принимаю, у меня другие принципы.

– Жизнь диктует свои условия, свои законы. Чем дольше ты их не будешь принимать, тем хуже будет для тебя.

– И что мне теперь делать? Взять и по щелчку изменить своё сознание?

– Менять постепенно.

– А ты? Тебе приходилось менять своё сознание? – задала я ему реально интересующий меня вопрос.

– Конечно, по мере взросления и понимания многих жизненных процессов мне приходилось меняться, подстраиваться, учиться чувствовать и понимать других людей, учиться жить по законам социума. В нём каждый сам за себя, но при этом подстраивается под других, настраивается на взаимодействие с каждым. Не представляю, что со мной было бы, если б я решил уйти от людей, изолироваться в своей квартире и просто творить. Это бессмысленно и непродуктивно. Люди – самая мощная духовная и творческая подпитка. Мне интересно работать с людьми, интересно их изучать.

– Я заметила, – с лёгкой улыбкой сказала я.

– Ладно, я не могу уже видеть, как ты дрожишь от холода. Блин, почти все кафе уже закрылись, – сказал он, глядя на экран своего телефона, – надо бы двигаться в сторону дома тогда. Давай я тебя провожу. Сколько нам ехать на метро?

– Минут 20—25, но от метро ещё идти, – обречённо сказала я.

По дороге мы говорили о том, как изменился город за последние годы, чем Москва отличается от Петербурга, о ценах, расстояниях, временных рамках и русском менталитете. Я снова чувствовала себя дурой и много слушала его, так как понимала – что бы я ни сказала о себе, всё будет звучать глупо и посредственно. Когда мы уже были недалеко от моего дома, я как обычно в такой момент принялась рассказывать Эрику про чуть ли не каждое здание, которое мы проходили. Говорила о том, что для меня значит то или иное место, дорога, что связано с каждым домом, и мне хотелось думать, что ему это интересно. Когда мы подошли к моему подъезду, я уже приготовилась прощаться, хоть и безумно не хотела это делать.

– Пустишь меня к себе? Я хотел бы посмотреть твои работы, про которые ты мне говорила, – произнёс Эрик.

– Ты… не видел их фото в интернете?

– Во-первых, фото – это не то, а во-вторых, там же есть далеко не все работы, как я понимаю.

– Но и дома у меня есть далеко не все. Но если ты так хочешь, я, конечно, не против, – сказала я абсолютно равнодушно, но внутри у меня волнение перемешивалось с радостью, как всегда бывало в подобных ситуациях, когда кто-то интересовался мной, моими работами и вообще моей жизни. У меня дома, конечно, слишком давно не было гостей, к тому же мне уже давно стыдно приглашать кого-то в малюсенькую квартирку, построенную, очевидно, для гномов. Но в этот раз, я не могла отказать. К счастью, я свободный человек в том плане, что большую часть времени нахожусь дома одна и могу делать там всё, что захочу и, соответственно, приводить того, кого захочу.

Как гостеприимная хозяйка я сделала Эрику чай, достала из холодильника немного приличной еды, сделала несколько бутербродов. Сыграла роль порядочного и хозяйственного человека, хотя мне было в тот момент точно не до каких-либо дел на кухне. Я хотела находиться с Эриком, пока он рассматривал мои картины, видеть его реакцию. Позже, когда мы перешли в комнату, Эрик спросил:

– Ты пишешь только акрилом?

– Да, ненавижу запах масла, поэтому работаю акрилом. Но он тоже меня бесит, особенно наш, питерский. С «Амстердамом» не сравнить, особенно в плане тюбиков. И смешивать краски я не люблю, и многие багеты меня раздражают…

– Как ты работаешь при всём этом?

– Как-то… Мне нравится то, что получается в итоге. Ну и сам процесс тоже иногда нравится, – ответила я, не уточнив, что процесс для меня на самом деле очень важен, и от него я тоже часто получаю удовольствие.

– Ты считаешь свои работы гениальными?

– Я думаю, все считают свои работы шедевральными или как минимум качественными. Без уверенности в себе невозможно что-либо делать… Как можно выполнять работу, думая, что это в итоге плохо, бездарно, некрасиво и неинтересно? Любой повар считает блюдо, которое он приготовил, прекрасным, писатель считает свои книги интересными и так далее…

– А как же рост, саморазвитие?..

– Лично я вижу, что я улучшаю в своих работах многое со временем. Это само получается. Я вижу свои недостатки и сама над ними работаю. Мне уже не нужен взгляд со стороны, – смело и честно ответила я.

– Не любишь принимать критику? – с тенью улыбки спросил Эрик.

– А кто-то любит? – отбила подачу я с насмешкой. – Мне хватило критики в институте. А сейчас мне достаточно того, что я сама себя критикую…

– Вот в этом и проблема… – многозначно произнёс он.

В тот момент я не стала углубляться в то, почему моя самокритика является проблемой, но спустя некоторое время наш разговор стал меня по-настоящему напрягать. Я не понимала, что происходит и почему я начинаю терять самоконтроль и говорить на повышенных вибрациях.

– Ты живёшь в позиции жертвы, – Эрик произнёс фразу, которую я слышала в свой адрес уже достаточно много раз, особенно за последнее время.

– Так я и есть жертва! – не выдержала я, – Жертва обстоятельств, жертва человеческих отношений, жертва жизни!

Я вспылила, но у меня были основания сказать всё честно, как есть. Я не понимала, почему все мне навязывают то, что я якобы живу в «позиции» жертвы, то есть на самом деле жертвой я не являюсь. Но ведь это не так! Мне ужасно больно это признавать, осознавать, но мне так надоело себя обманывать! Я не хочу больше думать, что всё не так плохо, всё в порядке и всё то, что случилось со мной, это не худшее, что может произойти. Да нет, это не так, это именно из разряда худшего, по крайней мере в моей жизни, в которой точно всё должно было сложиться иначе.

Я начала эмоционировать, а Эрик как всегда был абсолютно спокоен.

– Ты должна перестать сравнивать себя с другими, сравнивать своё настоящее с прошлым и с альтернативным настоящим. Ты не должна думать, как могло бы быть и как должно было быть! Нужно жить настоящим и в настоящем! У тебя есть только этот миг, и это реальный шанс начать менять свою жизнь! Есть только «сегодня»!

– А может быть, хватит говорить мне, что я должна? – искренне выпалила на эмоциях я. – Все вокруг такие умные, такие правильные, такие сильные, такие порядочные… Абсолютно все! А я одна такая дура, такая нереальная идиотка, которая застряла в детстве, не смогла выбраться из ямы, и поэтому меня надо осуждать! – неожиданно для самой себя я перестала контролировать поток своих слов и вывалила на Эрика всю свою злость на других людей, но не на него…

– Я не считаю тебя дурой и не осуждаю. Это просто советы. Поверь, я делаю это искренне. Но ты должна… ммм – запнулся Эрик. – Было бы хорошо, если бы ты поняла, что помочь себе можешь только ты. Другие тоже могут помочь, но без твоего желания изменить себя и свою жизнь, все старания других будут неэффективны.

– Мне не нужно цитировать психологов! – озлобленно сказала я.

– Ладно, я, наверное, пойду. Спасибо за чай и… провожать меня не надо.

Как только закрылась дверь, я легла на пол, не чувствуя ног, не чувствуя слёз, которые хаотично текли по моему лицу. Я ненавидела себя в тот момент как никогда. Ненавидела жизнь. Ненавидела всё и всех. Мне хотелось разорвать себя в клочья и стереть у всех своих знакомых память обо мне. Я надеялась просто отключиться прямо на полу, но, конечно же, этого не произошло. Я понимала, что наступил страшный момент: мне снова больно и одиноко, всё снова закончилось плохо, и я не представляю, что будет дальше. Но я знала, что мне предстоит пережить это, и забыть всё то, что было, никак не получится.