Есть только «сегодня»

– Какой шанс? Я не собираюсь никому навязываться! – вспылила я, понимая, что зла не только на ситуацию, но и, прежде всего, на себя.

– Ну ты всё-таки дура! Снова повела себя как амёба? Не смогла его заинтересовать?

– Видимо, так… – с грустью сказала я.

– У меня нет слов! – с чувством сказала Ната, после чего ушла, а затем вернулась с новым бокалом для меня. – Давай, пей. Надо раскрепоститься! Твои зажимы, комплексы и страхи здесь никому не нужны! И вообще никому не нужны! Давай пей и иди ищи его! Узнай, с кем он сейчас тусит, попробуй влиться в коллектив, ну же!

– Нет, не буду! – окончательно разозлилась я.

– Ты не хочешь ничего делать, чтобы хоть что-то изменить! Почему ты считаешь, что тебе все должны, что все за тобой будут бегать?! Ты дико бесишь этим! Ты ведёшь себя глупо! Я последний раз тебе говорю: бери себя в руки, решись уже хоть на что-то! Хватит бояться людей!

Я отдала ей бокал и убежала в сторону выхода. Ненавидя себя за свою безумную слабость, я стала вызывать такси. Сквозь слёзы я с трудом видела то, что было на экране телефона. Я не могла даже вернуться за курткой и сумкой! Мне было стыдно… перед всеми… за себя… Я понимала, что не могу, просто не могу ничего сделать. Хотелось только исчезнуть. Этого хотелось так сильно, как никогда. Я решительно спустилась по лестнице, не глядя ни на кого. Решительно я могу только уходить.

– Эй, Кама! – прокричали мне откуда-то сверху, но я не хотела откликаться. Было жутко холодно, сыро, но я шла почти раздетая вперёд, глядя только себе под ноги. У дороги я остановилась. Через несколько мгновений передо мной появился Эрик, которому мне было стыдно смотреть в глаза.

– Что случилось? Почему ты раздетая на улице? Ты так любишь холод?

Я не знала, что ответить, да и не хотела.

– Посмотри на меня. Тебе нужна помощь?

Я лишь отрицательно покачала головой, продолжая смотреть вниз.

– Так… Надо принести твои вещи… Но лучше, если ты сделаешь это сама, – спокойно сказал он.

– Я не могу… не хочу… – произнесла я.

– Давай вместе пойдём, и ты возьмёшь свои вещи… Окей?

Я, молча, пошла с ним в сторону дома, не поднимая головы. Снова я выгляжу глупо. Я снова не смогла сыграть роль, не смогла преодолеть себя. Снова я противна сама себе и жалею, что выбралась из своей квартирки в общество нормальных (или ненормальных, это неважно) людей. Господи, как я себя ненавидела, как мне было стыдно! Я искренне не знала, как оправдать своё поведение. Я не знала, как оправдаться перед самой собой! И не хотела говорить ни с кем. Мне хотелось закрыться в своей «раковине» и не вылезать из неё до тех пор, пока не станет безопасно, когда рядом не будет людей, чужих, незнакомых людей. Эрик был рядом со мной всё время, пока я искала свои вещи, что было сделать нелегко в том бардаке, который царил в доме, да ещё и в темноте, которая, как известно, «друг молодёжи».

– Почему уезжаешь? – спросил меня Эрик, когда мы снова оказались вдвоём на улице.

– Мне некомфортно здесь, я не понимаю, что должна тут делать, – честно ответила я.

– Понимаю. Но ведь ты примерно знала, куда едешь… Нужно стараться подстраиваться под окружающую обстановку, сливаться с действительностью, становиться частью общества. Иначе тебе будет дискомфортно всегда.

– Я знаю, – с неким недовольством сказала я.

– Ладно, вон уже машина твоя едет. Выбирайся из своей зоны комфорта. Если ты не будешь работать над собой, последствия будут очень неприятные, поверь.

Я не хочу говорить, как я рыдала по дороге домой, и тем более не хочу вспоминать, как рыдала на своей кровати до тех пор, пока сон не вырубил меня. Мне казалось, что для меня закончился мир, всё рухнуло, жизнь точно закончилась, и я не смогу больше никогда выйти из дома. Только если в соседний магазин, и то вряд ли решусь на это, не надев на себя паранджу. Так загнать себя в угол умею, наверное, только я. А дальше… Либо я останусь в этом углу, либо решусь снова приоткрыть свою «раковинку» и выйти в бездну… под названием «Жизнь».

***

– Я не буду говорить, какая ты ненормальная, какая дебилка и идиотка, ты и так это прекрасно знаешь… Скажи мне только, что у тебя там было с Эриком, я так ничего и не поняла, – говорила мне Ната по телефону спустя почти сутки.

– Ничего. Просто поговорили и всё. Я опозорилась перед ним… Он увидел, как я уходила… – прискорбно сообщила я.

– А ты думала, что никто не увидит, как девка с одним телефоном в руках быстро сваливает с тусы?! Я поражаюсь! Ты думала, что надела невидимую мантию? Извини, вынуждена тебя разочаровать… её у тебя и не было!

– Смысл ещё и в том, что он мне сказал…

– И что же?

– Да неважно. – я не захотела вспоминать тот момент. – Слушай… А ты с ним близко знакома?

– А что?

– Не знаешь, у него кто-то есть? – со страхом спросила я.

– Хм, ну смотря кто… Если ты интересуешься, женат ли он и есть ли дети, то, насколько я знаю, нет. А так… есть кто-то или нет… не думаю, что это важно. Выбирают-то всё равно мужики. Даже если кто-то есть, это не помешает ему влюбиться в другую.

– Это понятно… – сказала, протяжно, я.

– А зачем ты спрашиваешь? Запала на него, да?

– Да нет…

– Ммм многозначный ответ. Я знаю, что он классный парень, и что он мог бы тебе помочь… при желании, конечно. Напиши ему, я скину тебе его страничку.

– Я ему первая писать не буду! – отрезала я.

– Какая разница, первая, вторая или 25-я, суть не в этом! Тут вообще не до принципов! Это баб на всех хватит, а мужиков у нас считанные экземпляры, тем более нормальных. Только в кино мужики борются за женщину, в жизни всё наоборот!

– Откуда ты знаешь, что он нормальный? – спросила я после непродолжительной паузы.

– Вижу. Давай пиши ему, потом мне расскажешь. Уверена, что он ответит. Может, даже согласится встретиться. Только ты приведи себя в порядок, а точнее, в женственный вид. Сделай причёску, макияж нормальный, оденься красиво, каблуки нацепи…

– Нат, какие каблуки?! Какая причёска? Я же не на машине!

– Это всё отговорки и оправдания! Ты просто не хочешь выглядеть красиво, тебе это почему-то на хрен не надо! Нет, если тебе так нравится сидеть дома всю жизнь, пожалуйста, я от тебя отстану!

– Я уже выбралась в «свет»… И чем это закончилось? Опозорилась перед всеми.

– Опозорилась ты, прежде всего, перед собой, потому что опять затупила и не сделала то, что надо. Я не думала, что тебя надо ко всем подводить!

– А могла бы! – с чувством сказала я. – Между прочим, это ты привела меня туда!

– Я и так много чего делала! Если бы не я, ты все годы учёбы была бы одна!

Это правда. Если бы не Ната, я не знаю, как выжила бы в институте. Быть одной нереально тяжело, а я ещё и страшно привязываюсь к тем, кто находится рядом. Я не могла провести без Наты и дня в универе и безумно переживала, с кем общается и проводит время она, когда не приходила в институт я. Я не могла терпеть, если она начинала много общаться с кем-то кроме меня. Я очень ревнива, и это у меня с самого детства. Я не умею давать свободу людям. Вообще никакую. И это ставит такой «жирный крест» на всём! Мама рассказывала мне, что мой отец был патологически ревнив, и это невозможно было выдерживать. Ну а я… слишком похожа на моего подонка-отца, который был редкостным эгоистом. Я вся в него, и это, безусловно, ужасно.

На следующий день я всё-таки решилась написать Эрику, несмотря на то, что чувствовала себя очень глупо. Противное чувство, с которым я ничего не могу сделать. Он ответил мне через пару часов, и у нас началась долгая переписка. Мы говорили на разные темы, но в основном, конечно же, о моей жизни. Вообще стоит меня только спросить о чём-то, как меня начинает уносить слишком далеко, и я могу за пару часов рассказать человеку всю свою жизнь, и мне абсолютно неважно, кто этот человек. Когда у меня начинается общение тет-а-тет, фильтр, контролирующий, что можно говорить, а что нет, просто исчезает, разум отключается, а я лишь одержима желанием рассказать всё. Я была такой всегда. Тихоня, стоящая в углу, в обществе, и человек, у которого не закрывается рот, как только кто-то заинтересовался его персоной. Мне нужно внимание, я слишком сильно в нём нуждаюсь. И пойти на контакт первая могу, но только когда дело касается одного человека, а не нескольких. Когда я общаюсь с человеком, я всегда захвачена разговором с ним, полностью поглощена, и в тот момент мне плевать абсолютно на всё. Думаю, что даже если будут рушиться стены вокруг или будут стрелять, я продолжу говорить что-то или писать. Мне нужно выговориться, всё рассказать. Знаю, что я утомляю этим людей, но ничего с собой сделать не могу. А за последние годы я совсем мало стала общаться… даже по интернету, поэтому переписка с Эриком стала для меня возвращением к Жизни. Я рассказала ему вкратце свою историю жизни, семейную драму, то, чем типа живу сейчас, чем интересуюсь, о чём мечтала… А про него… про него я не узнала ничего, ведь разговор шёл обо мне. В конце была затронута тема выставок, я рассказала о том, что мы видели недавно с Натой, как мне это было неприятно и непонятно и что я очень хотела бы поговорить с кем-то об искусстве. И Эрик предложил встретиться и сходить на одну более интересную выставку, и заодно поговорить о работах известных и современных творцов. Я не могла поверить в это. Когда я увидела его сообщение, меня захлестнули эмоции. Так происходило всегда, когда кто-то мне предлагал встретиться, опять же неважно, кто. А на этот раз это был человек мужского пола, который был мне интересен. Я была готова прыгать от радости. Но потом меня охватил страх. «А вдруг я опять что-то сделаю не так? Или вообще всё…» И снова пошло сопротивление. Я начала думать, нужно ли мне это, нужен ли этот риск. Я слишком долго не могла заснуть, думая о том, что ждёт меня на этой встрече и чем она закончится. Может, это будет просто обычная встреча, которая не принесёт ничего значительного и вскоре забудется, может, я вновь опозорюсь, а возможно, это станет началом чего-то большего… И, признаться честно, я боялась всех трёх вариантов! А чего бы я хотела… я сама не понимала. Наверное, я хотела, чтобы всё произошло даже не как в кино, а как в красивой сказке… где всё так хорошо, как в реальной жизни точно не может быть. А в реальности я уже не хотела ничего. И всё же я надеялась. Надеялась так сильно, что решилась снова пойти на риск.

***

В тот день, несмотря на как обычно страшный холод, я вышла на улицу без шапки, но с собой её всё же взяла, а вот обувь на каблуке не надела… просто потому что у меня её и нет. Зачем мне зимняя обувь на каблуке, если я даже на нормальной платформе каждый раз иду, боясь упасть на льду, который лежит толстым слоем на тротуаре порой несколько месяцев подряд? И боюсь упасть я только, когда рядом кто-то идёт, это понятно. Упасть на льду – это стыдно. Хотя я уж точно не буду виновата, если упаду, но всё равно я убеждена в этом. Ну неприлично падать на улице. И вообще падать. Неважно как. Мы с Эриком встретились в центре, у метро и пошли в сторону галереи. Я опоздала всего на 15 минут, что для меня опозданием не считается. По дороге мы говорили о том, как изменилась Москва за последние годы, о том, что общего у Петербурга и Москвы и в чём разница, говорили о художественных вузах, стилях и направлениях, которые наиболее актуальны сегодня, я ему начала говорить о некоторых своих работах, но мы уже дошли до пункта назначения. Гулять, да ещё и активно разговаривать, когда губы отказываются работать, а глаза слезятся от ледяного ветра, несильно хотелось. Я не хотела портить общение своими рассуждениями о том, как можно жить в таком климате, какая здесь может быть жизнь и том, почему столько людей живут в вечном холоде, ведь для человеческой природы это ненормально. Сдержалась. Решила побыть нормальной. Выставка была масштабная, мы увидели огромное количество работ совершенно разных стилей, разного времени и разных авторов, и нам потом было что обсудить. Я всю свою жизнь, по сути, изучаю изобразительное искусство и искусство в целом, но я мало что в нём понимаю. Да, я, конечно, различаю стили, разбираюсь в технике, знаю историю, помню очень многое из того, что мы углублённо изучали в институте и так далее, но я не понимаю, почему многие работы стали известными на весь мир и как можно отдавать миллионы за одну картину. Я ни фига не понимаю и не признаю гениальность знаменитых художников, несмотря на то, что очень многое про них знаю. Так бывает. И изначально, мне кажется, что я права, но потом я начинаю понимать, что я полнейшая дура, и засовываю свои мысли куда подальше. Так случилось и в этот раз. Я начала очень смело и открыто говорить о том, что не вижу художественной ценности в ряде работ, но потом после объяснений Эрика, я просто закрыла свой рот и весь мой пыл вмиг испарился.