Немир

– Нет, только не у меня в доме! – разобрал он, узнав, наконец, Амбера. – Они не посмеют!

Первым ощущением Ленни был страх. Чувство вины, связанное с той книгой из запретной секции, так и не утихло, в первую минуту Ленни подумал: это пришли за ним. Следовало хотя бы одеться, но он не мог пошевелиться.

В коридоре горел свет; тусклая полоска под дверью напоминала скупой на краски зимний закат. Ленни лежал на спине, прислушиваясь и бессознательно нашаривая соскользнувшее одеяло. Он старался не дышать.

– Ещё как посмеют! – это был уже Рамзес, тоже порядочно взвинченный. – И придут, и не спросят, и плевать им на твой дурацкий суверенитет! А я тебя предупреждал: не суйся! Тоже мне – благотворитель нашёлся! Сначала один, потом другой…

– Не кричи, – отозвался Хранитель. – Разбудишь Ленни.

– Да и с Ленни, кстати, далеко не всё понятно…

Амбер зашикал, и дальше они общались уже шёпотом. Но Ленни, сбросив секундное оцепенение, быстро и бесшумно соскочил с кровати и прокрался к дверям. Похоже, оба заговорщика рылись в кладовке, которая располагалась по соседству с его комнатой. Они что-то искали; шуршала бумага, хрустел под ногами разломанный лист пластика, но Ленни всё же сумел разобрать окончание разговора.

– Нет, ты скажи ему, скажи! – надоедливо зудел Рамзес. – Может, он ещё не разучился понимать по-людски, тогда не всё потеряно!

– Слушай, оставь это, а? Он – агент влияния. Если его тронуть, такое начнётся! И Магистр прекрасно об этом знает!

– Агент, реагент, – пробурчал Рамзес, однако, доводы Амбера, похоже, подействовали. Он успокоился и перестал митинговать.

Уже вернувшись в кровать, Ленни всё никак не мог поверить в услышанное. Закулисные дрязги, непонятные игры… и всё это – прямо здесь, под носом, и в центре всего Амбер! «Меня это не касается, – твёрдо сказал себе Ленни. – Я чужд всему этому. И вообще, надеюсь, в следующий раз они будут совещаться в другом коридоре!»

Он долго лежал без сна.

Наутро, когда Рамзес собрался в Магистрат за последней подшивкой ежедневников, Ленни внезапно вызвался его сопровождать. Приятно удивлённый и обрадованный, Рамзес уже готовился начинить мозг отмирка полезной информацией, припасённой специально для такого торжественного случая; однако Ленни остановился у первого же поворота и быстро и чётко, насколько мог, поведал спутнику о вчерашнем происшествии в библиотеке. Рамзес выслушал всё внимательно, но без удивления, а под конец убеждённо сказал:

– Всё это фигня. Ты никогда не смог бы прочесть литературу из запретной секции. За этим следят.

– Но я видел штамп!

Рамзес развёл руками.

– Ты что, думаешь, что я слепой или вообще дефективный какой-то? – обиделся Ленни. —Если хочешь знать, я никогда не встречал в ваших книгах ничего подобного. Там сказано, что при сотворении Немира был допущен конфликт!

– Да неужто? – фыркнул Рамзес и небрежно сплюнул под ноги. – В основе всего лежит конфликт. Всегда.

– Я просто подумал – а нельзя ли как-нибудь без этого?

– Ты что, Ленни, только вчера родился? – поразился бывший практикант. – Веришь всему, что написано? Вот прям до последней буквы?!!

– Ну, не то чтобы… – начал Ленни. Он не знал, как объяснить.

– И в сказки тоже веришь?

– В сказки я верю по-другому, – честно сказал отмирок.

– Ну, даёшь! Да я тебе такого насочиняю.

– Что ж… – Ленни пожал плечами, он-то был совсем не против. – Если хорошо получится, да ещё напишешь…

Аргументы Рамзеса слегка покосились от последней фразы, а сам он поспешил перевести разговор. В общем-то, главным было не то, кто кого переспорит, но, когда Ленни пытался передать это Рамзесу, вся сила его красноречия куда-то пропадала. Рамзесу же нужны были точные и удобные формулировки, а не хорошие намерения собеседника…

Глава девятая

О чём эта история?

О ком эти строки?

Красота – страшная сила,

Но красота без любви – невыносима!

Тёмка З. Ч.

Самые страшные для людей призраки – это те, которые приходят днём.

Фёдор Сологуб

После случая с книгой из запретной секции у Ленни сбились биологические настройки. Он не мог больше спать, его взбудораженные нервы принимались выплясывать нечто невообразимое под тиканье стенных часов. Но, самое удивительное, что дом тоже не спал. Почти родственная связь, образовавшаяся у Ленни с ним, позволяла предполагать, что дом встревожен. Он явно замер, притаившись. Он чего-то ждал.

Поскольку ночь не желала дарить его своей милостью, Ленни счёл недопустимым тратить драгоценные минуты на созерцание лунных дорожек на стене. Самое время поиграть в детектива, раз уж всё так запуталось. Начать с того, что никто не запрещал ему заглядывать в кладовку. Поэтому, чтобы оградить себя от глупых измышлений и напрасных терзаний, следовало заняться ею в первую очередь. Но Ленни не обнаружил ничего, и даже больше, чем ничего. Кладовка – как хранилище вещей, как их особый мир – перестала существовать. Исчезли хаотические нагромождения предметов, которые обычно возникают из самого процесса жизни, вместо них перед Ленни выстроились, словно на параде, ряды безликих коробок и папок, отличные друг от друга лишь номером на боку. И всюду царил идеальный порядок как раз того сорта, который обычно затрудняет, а не облегчает поиски. Присев на корточки, Ленни провёл пальцем по нижней полке – ни следа пыли.

«А ведь не только кладовка, – подумал он вдруг, – были ещё кухня и библиотека». Уборка, затеянная Амбером недавно… а Ленни знал, до какой степени Хранитель ненавидит любое вторжение в свой пахнущий кожей и пылью книжный мир! А после этого он лично разрешил провести в Архиве перепись людей-неотмирков, то есть фактически впустить толпу народа. Конечно, ему могли приказать, но тогда он слишком уж легко дал согласие – при таких масштабах события следовало ожидать эмоциональных бурь и вселенского надрыва, но Хранитель ничего подобного не обнаруживал. Странность на странности…

Но, если рассуждать логически, возможно, Амбер что-то искал и пользовался всей этой суматохой как прикрытием. Или, напротив, пытался что-то спрятать. А это значит, что Ленни вполне может ему помочь – ведь половина библиотеки до сих пор не тронута уборкой!

Вот так и получилось, что в три часа ночи, захватив полный комплект уборочного инвентаря, Ленни отправился прямо в библиотеку. Он совершенно забыл о запрете Амбера, его не смущало, что прийти к такому экстраординарному решению мог только разум, одурманенный хроническим недосыпанием, и вообще, на дворе ночь. Его вообще ничто не смущало тогда.

Луна бросала россыпи бликов сквозь витражные окна, превращая коридор в зачарованный сад чудес, когда Ленни проходил по второму этажу и спускался на первый. Амбер никогда не запирал ни Архив, ни библиотеку, благо они находились в одном помещении. Изолирована была только секция КВ13, что, впрочем, не спасло Хранителя от утечки информации. Отбросив это соображение как ненужное и вредное в данный момент, Ленни прошёлся по периметру библиотечного зала, активируя осветительные панели – хранилище книг было в первых рядах переведено на электроснабжение из соображений безопасности. Теперь он сумел по достоинству оценить фронт работ; на большее он не рассчитывал. Только наивные люди могли предполагать, что яркий свет способен защитить от привидений. На самом деле при свете куда проще в деталях рассмотреть то, что меньше всего хочется видеть…

Уборка захватила его целиком; Ленни уже не помнил, когда он в последний раз с таким воодушевлением орудовал метёлкой и тряпкой. Поэтому не сразу, а лишь спустя где-то полчаса, ему бросилась в глаза путаница на стеллажах. Нет, всё было аккуратно расставлено, как всегда, поэтому Ленни сначала не заметил, что нарушена сама система расстановки, разработанная лично Хранителем и неукоснительно соблюдаемая до сих пор. Выглядело так, словно кто-то проводил здесь целые часы, снимая книги с полок наугад, просто чтобы скоротать время, и не заботясь о том, чтобы поставить их на место. Не Амбер, и не Рамзес, который читал только публицистику с периодикой, не говоря уж о простых читателях – те не допускались в святилище и работали только с каталогом…

Это было немыслимо. Ленни отложил тряпку и прошёлся вдоль ряда, надеясь, что наблюдательность его подвела, но нет – похоже, он, наконец, нашёл, что искал… и не мог этого объяснить. Тогда он упал в кресло как подкошенный и, положив руки на подлокотники, уставился в пространство. В голове не было ни единой светлой мысли, мало того, веки предательски слипались. Усилием воли он заставил себя подняться и снова взялся за работу. Чтобы решить проблему, о ней сначала нужно забыть, и отмирок добросовестно старался, пока холодный комок в груди не исчез, оставив вместо себя пустоту. Но с пустотой вполне можно было мириться.

Облачка пыли послушно порхали туда-сюда, подгоняемые метёлкой Ленни; а он, зевая, раздумывал о том, не пойти ли на улицу, вдохнуть немного ночи и весны… У него почти получилось убедить себя, будто он находится здесь только из искреннего желания помочь; но все убеждения рассыпались прахом, когда в проходе между стеллажами упала гигантская тень, а следом за нею появился тот, кто её вызвал.

Увидев Хранителя Архива в библиотеке в такой час, Ленни не обрадовался, а испугался. Возможно, он предпочёл бы увидеть привидение. Не желая понапрасну тянуть молчание, Ленни сказал первое, что пришло в голову:

– Я думаю, книги стоят на полках не так. Взгляни, а?

Амбер не пошевелился; задумчивая улыбка обозначилась на его лице.

– Не всё, что говорят книги, заслуживает доверия – ты ведь уже понял это?

– Похоже, книги вообще говорят не всё… – осторожно начал Ленни.

– Тогда какое значение имеет порядок для того, кто точно знает, что он хочет найти?

Эти невинные на первый взгляд слова окончательно укрепили подозрения Ленни. Что-то было не так. Хранителю известно больше, нежели он желает показать – это очевидно, но что именно? Амбер не разглядел на книге штампа запретной секции, в этом Ленни не сомневался. Оставался Рамзес, но Ленни не мог заподозрить его в предательстве. Не мог, и всё.