МОЛЧАНИЕ

– Как я сказал, первое время в Москве Эма жила у меня, – продолжил рассказ Глеб. – Я ее к себе в издательство устроил, в отдел рекламы, и, представляете, она мне ни слова об украденной книге не сказала, и вообще о том, что пишет.

– А с этим Германом Василевским вы знакомы очно?

– Тогда еще не был, но роман «Предел уязвимости», конечно, читал. Еще удивлялся, что после выхода такого великолепного романа об авторе больше не слышно. А Эма продолжала молчать. И почему из дома ушла, тоже не признавалась. Но я понимал, что это серьезно. Она всегда была очень домашней девочкой, послушной, застенчивой и очень доверчивой.

Глаза Глеба вдруг потускнели, а лицо словно состарилось, четче обозначив носогубные складки.

– Она точно не из тех, кто выносит свою боль на люди. Все держит в себе. Это сейчас в Москве она закалилась, стала жестче, научилась говорить нет и давать отпор.

– Это я заметил, – улыбнулся Иван.

Глеб кивнул.

– А потом произошел неожиданный и стремительный взлет. Мы издали ее первый роман, разумеется, если не считать «Предел уязвимости», и нам сразу предложили экранизацию. И дальше один за другим, все перешло в серию. А в прошлом году объявляется это шут гороховый, лошадь с одним трюком. Суд мы, конечно, выиграли, экспертиза все подтвердила – стиль Эмы Майн во всех романах. И у этого Германа, кстати, отсудили права на первую книгу Эмы, по которой уже успели снять фильм. На этом карьера Василевского как писателя закончилась. Но представляю, сколько он ей крови попил.

– У вас есть контакт этого лжеавтора? – спросил Разумов.

– Да, конечно.

Иван записал номер и снова прошел на пирс. Глеб остался на берегу, достал смартфон и с озабоченным видом принялся листать страницы. Деревянные доски самодельного понтона были весьма потрепаны временем и водой, в отличие от ротанговых шезлонгов – новеньких, добротных. Иван еще раз внимательно осмотрел пирс.

«Если этот любитель ночного плавания оставил вещи здесь, то при сильном ветре их могло легко снести волной», – снова подумал Иван. Он открыл приложение «Погода» и полистал архив за три дня. В ту ночь был дождь и гроза с ветром до двадцати метров в секунду. Разумов прошел до конца пирса и, развернувшись, взглянул на Глеба.

– А что за тем обрывом? – уточнил Иван.

Глеб Бабицкий оторвал взгляд от телефона.

– Не скажу точно, но думаю, что продолжение песчаной полосы. Можно дойти и посмотреть.

Они неспешно пошли вперед.

– Глеб Анатольевич, а что вы думаете об исчезновении Олега Макеева?

– Если честно, я думаю, утонул, – ответил Глеб – Даже, учитывая, что он профессиональный пловец. Алкоголь и большая вода – жидкости несовместимые.

– Считаете, что он отправился на реку в тот вечер?

– Я думаю да.

– И никто из вас не слышал?

– Я быстро уснул. Эма пошла к себе, работать. Она в это время не услышит запущенный рядом фейерверк. А я спал в правой башне, там гостевые комнаты. Уснул быстро. Один раз за ночь, правда, вставал. Разбудил ураган. Спустился в кухню выпить воды. В доме было тихо.

– Муж впервые напился, а она спокойно пошла работать?

– Совсем даже не спокойно. Эма очень расстроилась. Но работу никто не отменял. Вышел новый роман «Два лица» и было заявлено продолжение. Есть сроки, жесткие графики, выбиваться из них нельзя. От писателя такого уровня постоянно ждут новых книг. И их надо выдавать одну за другой. Так что, извините – кровь из глаз, а работай. Но срывы, конечно, бывают. Потеря вдохновения, личные проблемы, неприятности. Как вот это всё сейчас Эма переживет, я вообще не знаю, – с огорчением говорил Глеб Бабицкий.

Они дошли до середины пляжа. У Глеба телефон снова запел знаменитую песню. Он несколько секунд слушал собеседника, потом резко произнес:

– Я же сказал, бери тот, что выбрал я. Естественно, бизнес. На одного. Нет, она не летит. Все, давай. И не звони по ерунде.

Положив смартфон в карман, Глеб Бабицкий пожаловался:

– Завтра рейс в Лондон. Должен был лететь сегодня, но, естественно перенес. У нас обсуждение контракта на экранизацию нового романа. Эма должна присутствовать, но она даже слышать ничего не хочет о поездке.

Его телефон снова издал мелодию.

– Извините, – вздохнул Бабицкий, отошел на пару метров, но быстро вернулся.

– Все это, честно говоря, так некстати, – произнес Глеб, завершив очередной телефонный разговор.

– Вы о чем? – не понял Разумов.

– Да все это, – он указал рукой на реку, – исчезновение Олега. Англичане невероятно щепетильны и очень не любят непредвиденные обстоятельства.

– Так вы это называете? – усмехнулся Иван.

– Я имел в виду, что непонятно это все, – начал оправдываться Глеб, – то ли утонул, то ли просто ушел из дома, никого не предупредив.

– Вы и это допускаете?

– Я все же склоняюсь к тому, что утонул. Если можно было вызвать водолазов без участия органов, мы бы вас и не побеспокоили, честно говоря. Сами бы заказали. Но вы знаете, когда речь идет об исчезновении человека, мы обязаны сначала заявить.

Иван слушал Глеба Бабицкого, понимая, что исчезновение Олега Макеева волнует издателя в последнюю очередь. Не дойдя до обрыва, они остановились, услышав за спинами окрик.

– Товарищ майор!

По лестнице, смешно размахивая фуражкой, спускался человек в форме. Глеб близоруко сощурил глаза.

– Это участковый Миронов. Мы сначала к нему обратились, но он не принял заявление.

Телефон Бабицкого снова запел, теперь голосом Леди Гаги. И снова извинившись, Глеб отошел, чтобы ответить на звонок.

Участковый, мужчина лет сорока пяти, с рыжими усиками и залысинами на крупной голове, шел в их сторону широким размашистым шагом, держа в руках фуражку. На коренастой фигуре с начинающим полнеть животом ладно сидела летняя форма – рубашка белого цвета с короткими рукавами, темно-синий галстук и синие брюки. Под мышкой он держал коричневую папку.

Подойдя ближе, он надел фуражку, поправил форменный галстук и козырнул перед старшим по званию.

– Здравия желаю! Капитан Миронов Георгий Иваныч!

Разумов поморщился от громкого приветствия.

– Виноват, – понизил тон участковый.

– Разумов Иван Константинович.

Миронов пожал протянутую руку и посторонился, пропуская Ивана вперед.

– Что интересного расскажете, Георгий Иванович?