Страх в городе

– Ой, Дина Самойловна, скажете тоже! Вы ведь были на представлении, видели какой он. Нор-маль-ный, – грустно произнесла по слогам «Дюймовочка» и выпалила: – А я инвалид, карлица.

– Фу, полная глупость! Ты красавица. А то, что маленькая, так это совсем неплохо. Большинству мужчин нравятся хрупкие девушки. Ведь даже самый плюгавый рядом с ними ощущает себя суперменом. Уж поверь моему опыту. Я тоже, как ты видишь, далеко не фотомодель, но поклонниками не обделена. Главное, не выискивать в себе недостатки, – они есть у всех, – а, напротив, находить достоинства. И уверенно идти к цели. А там, повезет, не повезет – не в этом суть. Как утверждает одна моя знакомая: для сохранения формы важен исключительно динамический процесс. Она, когда слышит разговоры о мужской полигамии, всегда добавляет: «Зато женщины в вечном поиске идеала». Короче, запомни простую формулу: выбор должен быть за тобой, а не наоборот.

– Да? Вы так считаете? – Роза внимательно посмотрела на Муратову. Подобные умозаключения она еще никогда не слышала. И они ей понравились. – Ой, Дина Самойловна, вы такая мудрая! – «Дюймовочка» снова расхохоталась: – А я постоянно во всех влюбляюсь! И Фая люблю, и Толечку – канатоходца, и директора, – она хитро сощурилась: – а после вашей клиники…. В общем, есть тут у вас доктор, о котором я все время думаю.

– Интересно. – Мысль, что, возможно, у нее появилась соперница, Дину позабавила. – Имя не назовешь?

– Нет. Мне стыдно. – Похожая на куколку циркачка слезла со стула и направилась к стеллажам. Встав на коленки и склонившись, позвала: – Милли, девочка, иди ко мне. Чего ты, глупенькая, испугалась?

– Ладно, Роза, оставь ее. Завтра я Виталия Денисовича попрошу заняться твоей селевинией. Он животных обожает.

Муратова, созерцающая только спину «Дюймовочки», не видела, как та густо покраснела, в противном случае Дина Самойловна тотчас бы уняла любопытство и не повторила вопрос:

– Розочка, ну, не скромничай! Признайся, кто из моего персонала запал тебе в душу? Ей богу, уволю совратителя! – в ответ раздалось очередное «ха-ха», и директриса сдалась: – Все, больше не пристаю. Девушка, а ты со своими влюбленностями случайно не забыла о моей просьбе? Про Пелагею.

* * *

Инесса захлопнула дверь машины и повернулась к сидевшему на заднем сиденье Креолову. Протянула папку:

– Пожалуйста, Наум Петрович, тщательно перепроверьте документы. Хотелось бы, чтобы у зама господина Саблина при нашей с ним встрече не нашлось повода для критики. Вы, кстати, съездили в банк?

– Еще утром. Деньги на наш счет были перечислены два дня назад, как и договаривались. Антон Богданович слово держит. Думаю, если не возникнет проволочек и в Учреждении юстиции все пройдет гладко, со следующего понедельника, то есть до официального оформления, авансировать рабочих и начинать снос щитовых корпусов.

– Хорошо, согласна. А по поводу: пройдет гладко или нет, можете не сомневаться. И пройдет, и в кратчайшие сроки. У господина Саблина проблем нигде не бывает. – Инесса посмотрела на Николая: – Устал? Что-то ты бледный. Ничего, Коля, сейчас подкинем Наума Петровича до дома, потом – в супермаркет, – ну, я там долго не задержусь, – и свободен. Как там твоя Галочка? Когда рожаете?

– Через месяц. Вот заодно, Инесса Эдуардовна, и приданое для младенца подберем. А то с моим вкусом боюсь Галке не угодить. – Телохранитель включил зажигание и плавно тронулся с места, выруливая от здания районной Администрации на проспект. – Но с покупкой повременим. У меня приказ: все причиндалы приобретать после появления наследника. Суеверие, конечно, но я стараюсь во всем жене угождать. Она и без того тяжело ходит. Жару не переносит, задыхается.

– Да-да, такая примета существует, – подтвердил действительный член Дворянского собрания. – А купить всегда успеешь. Сейчас не советские времена. Дефицита нет. И товар не сравнить с прежним. Представляете, меня пеленали в убогие лоскуты! А эти жуткие марлевые подгузники! Смотрю семейный альбом, и плакать хочется.

Главный менеджер оседлал любимого конька и с нескрываемым удовольствием, почти взахлеб принялся изгаляться над гегемонией пролетариата и ударными пятилетками. Его собеседники не спорили, а всю дорогу лишь изредка многозначительно переглядывались. В финале, вылезая из автомобиля, Креолов дребезжащим тенорком пропел им кусочек из «Интернационала», сказал: «бред» и засеменил к своему подъезду. Глядя ему вслед, хозяйка «Галатеи» и ее телохранитель, державшиеся до сих пор из последних сил, дружно прыснули.

Уже в магазине, толкая перед собой тележку с фруктами, сыром и минералкой, Николай заметил:

– Наш граф рано или поздно довыступается. Получит от какого-нибудь несогласного с ним гражданина по сопатке. Занозистый старик. И чего неймется? – Он внезапно сморщился, схватился за правый бок, выдохнул: – Ух, зараза!

– Что с тобой? – Инесса встревожилась.

– А, ерунда. Печенка, наверное. Видимо, в обед переборщил с «чили».

– Да уж, заметила: ты красный перец просто обожаешь и, по-моему, только в чай его не сыплешь. На, прими таблеточку, – Инесса Эдуардовна достала из сумки «но-шпу», открыла бутылку с водой. – Вмиг полегчает. А за Петровича не беспокойся. Скоро на него навалится колоссальный объем работы – некогда будет вспоминать о благородных корнях. Правда, при условии: если среди нанятых азиатов не отыщется потомка Бухарского хана или, на худой конец, басмача – неукротимого борца с Советской властью. Вот тогда он непременно изыщет возможность оттянуться на полную катушку.

Николай рассмеялся.

– Отпустило?

– Вроде бы.

– В таком случае поворачивай налево – в детский отдел, пойдем распашонки смотреть. Я отстрелялась: и на ужин, и на завтрак с лихвой набрала продуктов. Ладно-ладно, не ухмыляйся. У меня разгрузочные дни, которые, между прочим, и тебе не помешали бы. Вон до чего себя довел: молодой, а за живот хватаешься. Нельзя отдавать предпочтение одной кавказской кухне – внутренности спалишь. Возьми настройся, посиди с месяц на молочной диете, откажись от мясного, дай организму передохнуть.

– Вы, Инесса Эдуардовна, прямо, как моя Галка. Та тоже норовит напичкать кашками, йогуртами и творожками. Ну не могу я их есть! Вам, женщинам, не понять. Поверьте, ничего нет лучше куска недожаренной на углях баранины с чесноком и острыми специями. И не уговаривайте. – Николай деланно насупился: – Или избавиться от меня решили? А что, месяц на кефирчике – и можно смело записываться в дистрофики. Ножки начнут подкашиваться, бдительность притупится. Кому нужен такой работник? Вот вам и мотив не продлевать договор с ЧОПом[10 - ЧОП – частное охранное предприятие.].

– Все сказал? Такую пламенную речь толкнул – Креолов позавидует. В общем, мясоед, можешь острить, сколько угодно. Я тебя предупредила. А твой красный перец столовыми ложками тебе еще аукнется.

Инесса замедлила шаг. Остановилась. Несущийся из секции с игрушками мальчишеский голос показался знакомым.

– Странно, – она прислушалась. – Коля, подожди минуточку. Я должна проверить. Там, похоже, внук Татьяны Ивановны. А ведь она Павлика всего час назад на английский язык отвела и просила отпустить ее пораньше, чтобы вовремя забрать. – Догадка Инессы подтвердилась. Стайка сопляков из четырех человек толпилась у полки с моделями самолетов и бойко обсуждала преимущества белого лайнера с двумя большими винтами перед другими летательными аппаратами.

– Он же не военный – пассажирский. Значит, ничего особенного: высоко не поднимается и его любая ракета собьет. – Внук Татьяны Ивановны шмыгнул носом и посмотрел на возвышающегося над ребятней смуглого мужчину с фатовскими усиками и приторной улыбкой.

– Правильнее говорить не пассажирский, а гражданский. Но в принципе все верно: и ракета собьет, и бомбу не сбросит. Но, согласись, людям ведь надо на чем-то перемещаться? И желательно быстро и с комфортом. Вот конструкторы и постарались, изобрели этого красавца. – Франт положил руку, окольцованную дорогим перстнем, на плечо мальчика, и у Инессы моментально возникла ассоциация[11 - Ассоциация – в психологии связь одних представлений, вызывающих по сходству другие.] его внешности сначала с образом какого-нибудь дона Педро из сериала, потом с хитрым изувером, завлекающим и насилующим детей, из-за которого ее секретаршу не оттащишь от телевизора.

– От ребенка отцепись. – Она рывком привлекла Павлика к себе. Развернула: – Ты как здесь очутился? Почему не на занятиях?

Маленький Васильев испуганно распахнул на строгую бабушкину начальницу серые глазенки. От волнения звонко произнес:

– Елену Капитоновну в кинозал вызвали. Ее долго не было, и мы ушли. А по дороге решили на игрушки поглядеть.

– Замечательная идея. А тут, как по мановению волшебной палочки, и добрый дяденька подвернулся. Он тоже любит на досуге катать машинки и запускать самолетики. – Инесса прищурилась на «дона Педро»: – Мальчики возбуждают?

– Вы на что намекаете?! – ошарашенный чудовищным обвинением предполагаемый злодей взвился. – Вы в своем уме? Детей бы постыдились.

– Мне стыдиться нечего. А ты, хлыщ, проваливай, пока цел.

На разгорающуюся за тонкой перегородкой полемику телохранитель отреагировал четко: бросил тележку и поспешил на помощь.

– Слушай, мужик, имей уважение к женщине: ступай по-хорошему. – Николай обратил внимание на притихших беглецов с английского, не понимающих, почему взрослые ругаются. По вытянутым мордашкам было видно, что они изрядно струхнули. Дабы окончательно не нагнетать обстановку и не провоцировать снующих мимо них покупателей на излишнюю заинтересованность, с улыбкой процедил сквозь зубы: – А пацанов оставь в покое.

– Сумасшедшие. Все в городе одновременно свихнулись. Зациклились на похитителе детей. Но также нельзя! – «Дон Педро» попытался оправдаться: – Ребятня попросила достать сверху модельку. Вот, – он тряхнул перед воинственной дамой белоснежным лайнером. Для пущей убедительности крутанул пропеллер. – Я, что, должен был их послать?

– Тетя Инна, – Павлик захныкал, – мне теперь попадет? Не рассказывайте бабушке. Я больше не буду.

– Давай, давай, – Николай легонько подтолкнул усатого к выходу. – Тару с пивом, друг детей, не забудь.

Тот демонстративно постучал пальцем по лбу, закинул на место самолет, смерил презрительным взглядом Инессу:

– Больная, – и, подняв левой рукой стоящую на полу корзину, наполненную бутылками «Стелла Артуа», а правой схватившись за голову, ринулся прочь.

– Все, малолетки, экскурсия закончилась. Дуйте по домам. И требуйте у родителей, чтобы они вас наказали за непослушание. – Телохранитель вытащил из кармана мобильник, протянул внуку Татьяны Ивановны: – Звони, Павел, бабушке. Скажи, через десять минут прибудешь собственной персоной на экзекуцию. – Он хмыкнул: – Зря вы, Инесса Эдуардовна, напустились на мужика. На вас кое-кто, сидящий в приемной, плохо действует. Так и до фобий[12 - Фобии – навязчивые страхи.] недалеко.

Ни Инесса, ни ее секьюрити – почитатель грубой пищи и жгучих приправ не заметили одинокого человека, застывшего чуть поодаль – среди объемных мягких игрушек, – словно изваяние, и хладнокровно наблюдавшего за участниками случившегося искрометного конфликта. Он дождался, когда они покинут отдел. Немного погодя вышел из супермаркета. Потоптался возле парковки, стараясь не упустить из виду белокурого мальчика, усаживающегося в автомобиль вместе с роскошной женщиной. И когда накаченный парень закрыл за ними дверь, он сел в «тойоту» серебристого цвета и последовал в том же направлении, что и ничего не подозревающая троица.

– Как ты мог?! Как ты посмел? – У Татьяны Ивановны началась истерика. Васильева замахнулась на внука, намереваясь отшлепать. – Не увертывайся, поганец!

Инесса перехватила увесистую кисть разъяренной секретарши:

– Татьяна, прекрати. Ничего же не произошло. Ну, погулял немного. Вы его бедного и так замордовали. У детей каникулы в разгаре, а ребенок, будто каторжанин. Бассейн, иностранный язык, художественная студия. Осталось в хор запихнуть, и он от вас на край света сбежит. Не ты ли ныла, что Наталья ему шагу без контроля сделать не дает?

– Это было раньше. – Секретарша, задыхаясь от переполняющих ее