шИзофрЕния

– Думаешь, что это все-таки стоит снимать? – спросил Коля, указав на скопление людей поблизости от скамейки.

– Я даже не знаю… Если бы это был обычный репортаж, то, конечно, и сомнений никаких бы не возникло. Но ведь сам понимаешь… К тому же, по-моему, Дятлов не особо рад, что мы сюда приехали вслед за ним… – раздумывая, произнесла Аня.

– Тогда нет смысла здесь больше оставаться, – сказал Коля, поправив на плече увесистую сумку с аппаратурой.

– Возможно, да, – заметила Аня. – Ты лучше возвращайся к нашему обрюзгшему шумахеру, поболтай с ним о мужском, о важном: сардельках и пиве. А я похожу здесь одна, посмотрю, послушаю. Может, что интересного выясню…

– Ладно, – выдавил из себя Коля и, развернувшись, покорно направился к «Газели» TV-O, припаркованной у въезда в парк. Аня небрежно взглянула ему в спину, поудобнее выправила на плечах рюкзачок и пошла к снующим около скамейки людям.

* * *

Она была одета в легкие облегающие белые брючки и такого же цвета топик с тонкими лямочками и блестящими вставками на груди. Бело-серебристая туфля наполовину сползла с ее правой ступни, обнажив белесую пятку. Второй туфли поблизости не наблюдалось. Лежала Настя на правом боку, скукожившись до позы зародыша и неестественно раскрыв рот. Вся ее фигура скорее напоминала мраморный слепок, нежели некогда живого человека, а светлые волосы, заслонившие глаза, казались чуждым покровом. Возле ее головы валялась вымокшая серебристая сумка.

– Позвольте, – кто-то дотронулся до Аниного плеча в тот момент, когда она увлеченно рассматривала Настю. Корреспондентка обернулась и почувствовала, что ее внутренности пронзил дикий холод. Перед ней стоял человек в белом халате и недовольно смотрел ей в глаза. Отшатнувшись от него, Аня налетела на скамейку и медленно попятилась в сторону.

– Кого сюда пускают?! – возмущенно крикнул судмедэксперт одному из оперативников. Тот покосился на Аню. Но она уже, собравшись с силами, отошла метра на три от скамейки к группе глазеющих зевак. Оттуда Аня увидела, как человек в белом халате, осмотрев тело Насти, попытался разогнуть ей руку, однако это не очень-то ему удалось. Милиционер наклонился к нему:

– Может, помочь, Иван Федосеевич?

– Да чего тут помогать?.. Обычное переохлаждение, часов десять пролежала. Меня другое больше занимает: у нее на ручонках, кажется, следы от уколов…

Между тем, пока судмедэксперт беседовал с оперативником, к скамейке успел подойти Дятлов и поднять валявшуюся около тела Насти серебристую сумку. Внимательно осмотрев ее содержимое, следователь извлек оттуда связку ключей, а затем вновь опустил сумку на землю. Заполучив то, что хотел, Дятлов поспешил в сторону въезда в парк, где его уже поджидал тот самый мужчина в сером пальто, которого он называл Александром Петровичем. Немедля Аня отделилась от группы зевак и последовала за Дятловым.

– Саш, только это провернуть быстро надо… пока наши не приехали… – донеслись до Ани обрывки фраз следователя.

– …чтоб к замку квартиры Рябинина подошли. Что мы ищем, по-любому там, Макс… – полуразборчиво отвечал ему Александр Петрович.

– Рассчитываю, знаешь ли, – бодро сказал Дятлов, уже садясь одновременно с Александром Петровичем в черный «BMW».

Аня буквально вылетела из парка и с разбегу заскочила в «Газель», откуда Коля с Евгеничем только что наблюдали скоропалительный отъезд старшего следователя прокуратуры с его таинственным коллегой.

– Быстрее поехали за ними! – крикнула Аня абсолютно ошарашенному Евгеничу.

* * *

Усть-Гилинск в основном был застроен зданиями еще сталинской эпохи, что естественным образом наполняло городское пространство неподдельной живостью, несмотря на местами стершуюся неоампирную отделку фасадов и дождевые подтеки на стенах домов. «Газель» TV-O въехала во двор одной из таких сталинских пятиэтажек и остановилась невдалеке от детской площадки.

– По-моему, мы не туда свернули, – попытался нарушить воцарившееся в автомобиле молчание Коля. Но Аня, не реагируя на его реплику, только внимательно изучала местность сквозь лобовое стекло «Газели» и, наконец, увидев искомое, произнесла:

– Нет, мы не ошиблись, – она показала рукой на угловой подъезд, около которого был оставлен черный «BMW». Затем быстро сняла свой рюкзачок и налегке выпрыгнула из автомобиля:

– Попробую попасть внутрь, а вы ждите меня здесь.

На удачу домофон не работал, так что Аня с легкостью проникла в полутемный подъезд сталинской пятиэтажки. Оглядывая высокие потолки, просторные лестничные клетки и широкие пролеты в блеклом свете, идущем от подъездных окон, Аня медленно стала подниматься по лестнице, держась рукой за перила и прислушиваясь к доносившемуся сверху шуму. Миновав третий этаж, она остановилась и, перегнувшись через перила, посмотрела наверх: дверь квартиры под № 49 была чуть-чуть приоткрыта.

Мгновенно преодолев расстояние в один пролет, Аня аккуратно проскользнула в квартиру Рябинина, где уже во всю орудовали Дятлов с Александром Петровичем. Хотя свет в прихожей не был включен, даже в полумраке она сразу поняла, что попала в типичное современное помещение, превращенное состоятельным хозяином в некое подобие музея роскоши. Вдруг первая дверь, ведущая в комнату направо, резко распахнулась, и оттуда выглянул Александр Петрович. Аня прижалась к стене, спрятавшись за золотистым шкафом, предназначенным для хранения верхней одежды.

– С такой работой по-любому все нервы расшатаешь, – сказал Александр Петрович и, оставив дверь открытой, вернулся в комнату. Аня же, выйдя из своего укрытия, на цыпочках прокралась поближе и заглянула в щель, образовавшуюся между стеной и открытой дверью: в комнате посреди уже немало разбросанных вещей Дятлов потрошил белоснежный комод.

– Нет тут ничерта, Саш, черт дери, – недовольно говорил следователь.

– Но, Макс, по-любому бабки девка забрала. Кто еще?!

– Понятия не имею, но опыт подсказывает: все не так просто, как кажется, – Дятлов измерил хитрым взглядом Александра Петровича.

– Не усложняй! Явно, что она папашу шлепнула и уперла, сколько смогла. Спасибо и на том, что только три лямона взяла, а не весь десятчик, который он вчера должен был Гарееву отдать. И нам просто по-любому сказочно повезло, что мы хотя бы семь отрыли в Рябининском коттедже…

– Но даже если это она, допустим, Рябинина ширнула дрянью какой-то и заодно бабки сперла, то кто ее саму наркотой накачал и в парк выбросил? Ты себе вот этот вопрос задай. Тогда, может, еврики быстрее найдутся, – бросив копаться в комоде, парировал Дятлов.

– Макс, это, по-моему, по-любому по твоей части, – агрессивно произнес Александр Петрович.

– По моей – разруливать ситуации… – тут Дятлов осекся и быстро прошел к расположенному в углу компьютерному столу, на котором стояла фотографическая рамка. Следователь вытащил из нее фото и показал Александру Петровичу:

– Смотри!

– Это еще кто такие?

– Сынок мэра – Алексей Куманин и ныне мертвая Анастасия Рябинина вместе! Вот как все завертелось-то!.. Доморощенные Ромео и Джульетта, чтоб их!

– Который из них Куманин?

– Вот этот, в центре, с ней в обнимку, – ткнул пальцем в фото Дятлов. – А рядом сынки Путовского и Мишкина.

– Тут еще какая-то девка…

– Если не ошибаюсь, это Кристина Шестова, дочь директора нашего элитного лицея.

– Элитного?

– А что, не нравится?.. – саркастично усмехнулся Дятлов.

– По-любому мне пофигу. Но ты думаешь… это могут быть они? – пристально посмотрел на следователя Александр Петрович. Дятлов прищурился:

– Не знаю… но в нашем городе уж слишком много этим щенкам позволено. Сынок Путовского наркотой свободно приторговывает, я бы даже сказал: слишком свободно. В прошлом году на купленном папашей «Lexus»'е человека сбил и все ему с рук сошло. Что тебе сказать… мог ли такой безмозглый ублюдок вместе с дружками-идиотами провернуть нынешнее дельце?..

– Если так, то по-любому они доигрались, – ухмыльнулся Александр Петрович.

– По-любому, Саш, по-любому! – злорадно засмеялся Дятлов и кинул уже ненужное фото на компьютерный стол.

* * *

Бело-розовая Настина комната походила на картинку из глянцевого журнала с мягкими игрушками на кровати и миленькими статуэтками, расставленными на полочках. Со всем этим сейчас резко контрастировали разбросанные на полу вещи из распотрошенного платяного шкафа, прикроватных тумбочек и комода. Осматриваясь вокруг, корреспондентка тихо-тихо прохаживалась по комнате, пока Дятлов и Александр Петрович, так и не заметив ее присутствия, решили на всякий случай «подвергнуть досмотру» остальную квартиру.

Добравшись до компьютерного стола, Аня взяла фото Насти, положила его в карман и быстро направилась к выходу, как вдруг заметила черно-белую фотографию в рамке, что стояла на одной из полочек. Там была снята молодая пара с детьми в цветущем летнем парке: светловолосая девочка лет десяти держала мать за руку и, улыбаясь, смотрела на нее; мужчина левой рукой обнимал женщину за талию, а на его правой руке вертелась трехлетняя дочка, весело хватая отца за нос. Рядом с фотографией на полочке располагалась заводная механическая игрушка в форме закрытого цветка лилии.

– Почему же не вернулась… – проронила Аня и машинально повернула заводной ключик у игрушки. В тот момент, когда лилия раскрылась и пластмассовая Дюймовочка, спрятанная внутри, в балетной позе арабеск закружилась под мелодию из советского мультфильма, Аня уже бежала вниз по лестнице, к выходу из подъезда сталинской пятиэтажки.

Выскочив на улицу, она остановилась отдышаться и перевести дух. А тем временем достала из кармана унесенное с собой фото, на котором весело обнималась и строила друг другу рожки компания молодых людей в каком-то кафе. Аня перевернула фото и прочла надпись на обратной стороне: «Я с любимым Лешенькой на мое Совершеннолетие! Митька, Вовка-МиШесть и Кристя празднуют с нами!»