Они будут жить с нами

Выйдя на улицу, я взяла телефон и покрутила его в руках. Все же решилась и набрала номер подруги. Несколько гудков, после которых Дарина ответила, причем была в этот момент сильно навеселе:

– О! Настюха! А я как раз о тебе думала, – сказала она, на что я лишь покачала головой.

Если о ком подруга и размышляла, то уж точно не обо мне.

– Дарюш… слушай, я тут в прострации. Куда мне ехать после того, как заберу Никитку из сада?

Задала этот вопрос и так жалко себя стало, что на глазах помимо воли выступили слезы. Упрямо тряхнув головой, я приказала себе не раскисать. Подруга молчала, что навело меня на мысли о том, что я задала не слишком удобный вопрос.

– Наськ… ко мне сегодня никак, прости, – тихо проговорила она. – Мы как раз едем… ну… в общем, его Андрей зовут. Так что извини, но никак…

Я тяжело вздохнула. Не то чтобы особо рассчитывала на помощь со стороны Дарины, но, по сути, больше надеяться мне было не на кого.

Распрощавшись с подругой и вновь получив от нее извинения, которые были совершенно не обязательны, я поднялась на второй этаж, где находилась младшая группа и, присев на лавочку возле шкафчиков, принялась ждать сына.

– Лаврентьева, а ты чего еще здесь? – раздался через несколько минут голос воспитательницы, которая как раз вышла, ведя за собой двух деток.

– В каком смысле, еще здесь? – не поняла, вскидывая голову. – У меня рабочий день только-только закончился, а сейчас я Никитку жду.

Она нахмурилась, подходя ближе.

– Как ты его ждешь, если его папа еще час назад забрал? – спросила она, и я выдохнула рвано, вскакивая с места.

Сердце пропустило несколько ударов и ухнуло вниз. Да, порой случалось, что Коля забирал меня и Никиту, после чего мы все втроем ехали домой. В такие, довольно редкие, дни сынок чувствовал себя особенно счастливым. Но сейчас ведь я оставалась в садике!

– Как забрал? Почему мне никто не сказал? – пролепетала, предчувствуя что-то непоправимое и страшное.

– Да почему говорить должны? Он отец, вроде никаких запретов на то, чтобы Николай Федорович забирать ребенка мог, не было, – пожала плечами воспитательница.

Помещение покачнулось, гомон детских голосов донесся до меня как через толщу воды. Метнувшись к выходу, я, не помня себя, чуть ли не кубарем слетела с лестницы, после чего помчалась к дому, пребывая в жутком стрессе от смертельного страха.

Едва влетела в квартиру, не разувшись, вбежала в детскую. Она была пуста. Голосок сына доносился из нашей с Колей спальни. Там Никитка и обнаружился сидящим на полу. Возле него находились Вика и Маша. Все трое увлеченно играли в какую-то настолку, причем по возрасту она Никите явно не подходила.

– Сынуль! – окликнула я его и, подбежав, схватила на руки.

Никита смотрел на меня, улыбаясь, а вот дети Киры, когда я мельком на них глянула, насупились.

– Идем в твою комнату, хорошо? – спросила у Никитки, на что он кивнул.

Я пересекла коридор. Увидела, что мое прибытие не осталось незамеченным. Николай и Кира, как ни в чем не бывало болтающие на кухне, посмотрели на меня. Первая жена моего мужа отвернулась, сделав вид, что вообще меня не заметила. Зато Коля улыбался, как Чеширский кот.

Разозлившись так, что едва не вскипела, я занесла Никиту в нашу комнату. В ней теперь был самый настоящий склад. Кира выгребла из спальни все вещи, которые принадлежали мне и Николаю, и перенесла их в детскую. Всюду высились кипы моей и Колиной одежды. Фотографии в рамках, книги, фотоальбомы, которые хранились на одной из полок шкафа. И еще море всякой мелочевки.

Никита, кажется, совершенно не обратил на это внимание. Присел в свободном уголочке и стал играть в любимые машинки. Хорошо хоть медведя не хватился, которому я пока не успела пришить голову.

– Посиди тут, мой хороший, – сказала сыну, выходя из комнаты. – Я скоро вернусь.

Раздевшись и разувшись в прихожей, я постояла недолго, глядя в зеркало. На меня из отражения смотрело осунувшееся и побледневшее подобие той Насти, которой я была раньше. И ведь прошли всего сутки с того момента, как вскрылись новые обстоятельства моей жизни. Что ж, я все равно не имела права опускать руки и планировала прямо сейчас отправиться и разобраться с тем главным вопросом, который владел мною – чтобы Кира даже думать не смела, что она может без моего ведома что-то делать в этой квартире.

– Сейчас мы садимся и разговариваем втроем, – сказала жестко, зайдя на кухню и присев напротив сладкой парочки.

Они переглянулись. Кира приподняла бровь и хмыкнула, а Николай, весь превратившись во внимание, подался ко мне и сказал серьезно:

– Я тебя слушаю, милая.

– Это хорошо, – кивнула я, переводя дыхание. – Первое – у меня есть ряд условий, которые вы будете выполнять.

– А иначе что? – хихикнула Кира, но Коля смерил ее взглядом, и его первая жена замолчала.

– А иначе мы станем воевать. Бесконечно.

Растянув губы в улыбке, я обратила все свое внимание на мужа и, призвав силы, которых почти не осталось, спросила:

– Милый, твои слова о том, что в доме главная я, а девочки, – я указала кивком в сторону нашей спальни, – станут выполнять все, что скажу… Они ведь в силе?

Коля дернулся. Его челюсти сжались, а зубы, как мне показалось, скрежетнули друг о друга. И все же он, улыбнувшись мне точно такой же натянутой улыбкой, повторил однажды сказанное:

– Да. Ты в доме главная, Настен. Кира это знает.

Я не смотрела в ее сторону, но физически почувствовала негатив, щедрыми волнами выплескивающийся наружу.

– Хорошо. Тогда правила таковы. Никитке мы говорим, что у нас гости. Родственники. Девочки даже не смеют называть тебя папой!

Я повысила голос, взглянув на Киру. Глаза той метали молнии, но я видела, что она вынужденно предпочла засунуть язык себе в одно место.

– Никаких побудок с петухами, особенно когда выходные. Если вы в своей деревне, – это я говорила уже полностью переключив внимание с мужа на его жену, – привыкли вставать с петухами, то даже если проснулись в воскресенье в пять утра – сидите в комнате тихо, как мышки.

– А то что? – не выдержала снова Кира.

Николай тронул ее локтем, но она уже закусила удила.

– Нет, Коль… Мне правда интересно, что сделает Настасья, если вдруг ее правила не выполнятся?

Я растерялась, хотя и старалась не показывать виду. Угрожать тем, что уйду? Да Кира ламбаду бросится танцевать, когда услышит об этом.

– Настасья устроит тебе адскую жизнь, Кира, – понизив голос, проговорила я.

Со стороны, должно быть, это выглядело смешно – где мои сорок семь килограммов, и где эта тетя-лошадь? Нет, Кира не была толстой, но коренастостью и крепостью больше походила на деревенскую кобылу. Однако сейчас мне было плевать на то, как смотрюсь, когда угрожаю Кире.

– Никиту из садика привожу только я. Больше забирать его вот так не нужно, – продолжила озвучивать свои условия.

Коля сделал вид, что раскаивается.

– Я просто испугался, что ты снова отправишь его к бабушке. Хотел познакомить с Викой и Машей. И да, мы сказали ему, что это просто гости, – проговорил он.

В любой другой ситуации я бы возмутилась и высказалась на эту тему, но было видно, что слышать, как Николай идет у меня на поводу, Кире крайне неприятно.

– Вот и хорошо. И все же на будущее… Привожу сына из сада я лично. Забирать его не нужно, – повторила уже озвученное.