Пророчество темной бабочки

– Печать? – удивился Халид.

– Знак в виде «дурного глаза» на спине между лопаток. Я чувствую в тебе темную кровь. Думаю, твоя мать была светлой эльфийкой. А, может, и темной. От союзов эльфов и людей с печатью часто появляются дети с особым чутьем.

– Моя мать – темная эльфийка, господин, – подтвердил следопыт. – Но насчет печати у отца я ничего не знаю. У меня трое братьев, а следопытом уродился лишь я. Остальные разводят верблюдов и лошадей. Это благородное занятие. Оно приносит много денег. Все мы богаты, слава богам. В этих землях удача сопутствует тем, кто не боится тяжелого труда. – Он посмотрел в направлении горизонта, прикрыв глаза ладонью. – Солнце скоро сядет. Нам пора устраиваться на привал. Мы как раз добрались до оазиса, о котором я рассказывал. К закату будем на месте.

Деон снял с пояса флягу с водой.

– Уверен, что не хочешь проводить нас до финальной точки пути? – спросил он.

Халид замотал головой.

– Рад бы, но не могу. Дом светловолосого господина – нехорошее место. Говорят, стоит приблизиться к нему и увидеть слова на незнакомом языке, написанные на воротах – и тебя целых пятьдесят лет будут преследовать несчастья. Говорят, он колдун. Владеет злой магией.

– И что, ты в это веришь? – улыбнулся Ливиан.

– Подумайте сами: кто в здравом уме и по доброй воле поселится в сердце пустыни?

– Ты называешь его светловолосым господином. Значит, ты с ним встречался?

– О нет, – опасливо повел плечами Халид. – Но слышал много историй… как любят говорить европейцы, слухами земля полнится. Рассказывали, что у него светлые, цвета выжженного под солнцем песка волосы, светлая же кожа и серо-голубые глаза. У него приятный тихий голос, он часто улыбается и говорит непонятные вещи. А еще у него много слуг. Они покупают одежду, еду, предметы утвари, лошадей. Словом, все, что необходимо их господину для полноценного существования. Но лично я не знаю ни одного путешественника, который навещал бы его дом. А! И еще у него есть жена. Очень красивая женщина с темными волосами, смуглой кожей и фиалковыми глазами. Но детьми их боги до сих пор не одарили.

Выслушав перевод, Летисия закатила глаза.

– То есть, оставшуюся часть пути мы проделаем пешком.

По-английски Халид не говорил, но это не мешало ему все понимать.

– Если вы сниметесь с места на рассвете, то к полудню уже будете на месте, госпожа. Дом светловолосого господина стоит на холме. Он виден из оазиса, где мы остановимся на ночлег.

– Еще одна ночь в песках – и мне придется вымывать его из волос целую вечность.

– Зато у тебя появится дополнительный повод понежиться в банной комнате Эрфиана, – сказал Деон. – Это тебе не поющий душ. Всюду мрамор и разрисованные от руки стены, полуголые красотки, подносящие свежие фрукты, щербет и арабские сладости. Словом, восток в наилучшем его проявлении. Слышал, Ливиан? Я сказал «полуголые красотки», и имел в виду именно их.

– Да-да, – прохладно откликнулся брат.

– Эрфиан, – задумчиво повторил Халид. – Уже в который раз слышу его имя – и не могу понять, откуда оно мне знакомо.

– Древнее благородное имя, – сказал Ливиан.

– В нем ощущается магия. – Проводник поправил закрывавший лицо платок. – Подходящее имя для колдуна.

– Ты чересчур суеверен, Халид, – упрекнула его Летисия. – На дворе двадцать первый век, а ты твердишь о колдунах.

– В пустыне время течет иначе, моя госпожа. И колдуны здесь до сих пор имеют силу.

– Не знаю, что до колдунов, но я проголодалась. И не откажусь от ужина. Душу продам за кусок хорошо прожаренного мяса.

***

После ужина Халид завел неспешную беседу с коллегой-проводником, остановившимся в оазисе на ночь, и предоставил путешественников самим себе. Ливиан отправился на прогулку, сказав, что хочет полюбоваться ночной пустыней, а заодно вспомнить, каково было бродить здесь в древние времена.

– В одиночестве, – подчеркнул брат, глянув на Летисию.

Волчица с расстроенным видом уселась возле костра, завернувшись в разноцветную шерстяную шаль. Послонявшись без дела около получаса, Деон взял у проводников две чашки только что сваренного кофе и присоединился к ней.

– Тихо здесь, – мечтательно протянул он. – Я так и не привык к большому городу. Он никогда не спит. Нет покоя ни днем, ни ночью. А вот пустыня – дело другое. Здесь испокон веков царят законы матушки природы.

Летисия сделала глоток кофе из маленькой чашечки. Она наблюдала за танцующими языками костра.

– Никогда не бывала в пустыне. Я родилась в горах. Заснеженные вершины, бескрайние луга и высокое северное небо.

– Гринланд, – прищурился Деон. – Зеленые земли. И что, как тебе живется в Треверберге? Это же настоящие каменные джунгли.

– Хреново, – призналась волчица. – С удовольствием вернулась бы домой, но… – Она опустила глаза и пригладила ладонью шаль. – Но мне нет места в стае. В стае должны находиться только волки.

– Ну, теперь твоя стая – я и Ливиан.

– Это другое.

– Одна мудрая волчица как-то сказала мне, что оборотни не выбирают свою стаю. Это стая выбирает их. Так, как следопытов выбирает голос.

– Красивые слова, в которых нет ни капли смысла. Мы разные, Деон.

Бог-следопыт выпил свой кофе одним глотком и поставил чашку на песок.

– У нас больше общего, чем ты думаешь. Мы оба – чужие среди своих. Нам обоим боги преподнесли дар, с которым не так-то просто обращаться. И у нас есть целая жизнь для того, чтобы обучиться этому искусству.

– Нет у меня никакого дара. – На ее ресницах заблестели слезы. – Боги прокляли следопытов голосом, а меня – отсутствием способности к обращению. Какими бы словами мы это не называли, разговорами ничего не изменишь.

Деон достал из нагрудного кармана рубашки смятую пачку сигарет и предложил собеседнице. Та покачала головой.

– Спасибо, не курю.

– Как знаешь. – Он щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. – Зачем, по-твоему, богам проклинать тебя?

– Откуда мне знать. Они же боги. Их пути неисповедимы. Если они приняли какое-то решение, оно правильное. Ты же сам бог. Разве ты не проклинаешь следопытов, награждая их голосом?

– Следопыты не выбирают голос при рождении, но это еще не означает, что они о нем не просили.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Летисия.

– Каждая душа до рождения задает себе вопрос: какой опыт я хочу приобрести в этой жизни? Что мне хочется понять, чего я хочу достичь? Обычно души просят одно и то же. Испытать настоящую любовь, родить здоровых детей, обзавестись состоянием, пережить головокружительные приключения. Но некоторые души выбирают другой путь. Они говорят: я иду в этот мир для того, чтобы служить. Я приму любой опыт, который мне уготовили творцы. Таким душам мало обычных уроков, и боги дают им по-настоящему серьезные испытания. Только тот, кто прошел через огонь, может посвятить себя служению, полностью открывшись и доверившись уготованному пути.

Волчица поднесла к носу чашку с кофе и вдохнула его аромат.

– Именно об этом и просили души, которых в итоге сделали богами, верно? – спросила она.

– Да, в том числе. Но мало кто из нас оказался готов к тому, чтобы достойно идти по этой дороге. Служение – тяжкая ноша. Ты должен думать о своих жрецах, но не забывать и о себе. Кто-то – как ваша Семирукая Богиня, или Великая Богиня, которой поклоняются жрецы сладострастия – нашел баланс. Что до первых богов… некоторые из нас больше люди, чем боги. Но не думаю, что в этом есть что-то дурное. У благородного воина Анигара свой путь, а у следопыта Деона – свой. Наказание, полученное на том суде, было серьезным и повергло нас в отчаяние, но что оно, если не очередной урок? Ливиан прав. Мы должны были через это пройти и понять.