Девочка с дырой в душе. Как преодолевать детские травмы во взрослой жизни

***

– Смотри какая колбаса! – отчим подошел ко мне и показал куда-то вниз, на пол.

– Где? – не поняла я и опустила голову.

– Да вот, – он воспользовался наивностью подростка (мне было четырнадцать лет) и ухватил меня за нос двумя пальцами. – Поймал деловую колбасу!

– Костя, почему это я деловая колбаса? – Я всегда звала его Костей, с тех пор как он появился в нашей семье. Присвоить ему титул отца я не смогла, да и он на этом не настаивал.

– Потому что я смотрю на тебя и вижу: ты деловая колбаса!

– Ладно, я согласна, что деловая. Серьезная и ответственная – это про меня. Но колбаса-то почему? – улыбнулась я. – Раньше ты меня сосиской называл!

– Да. Раньше была сосиска, – с невозмутимым выражением лица ответил он. – А теперь выросла и стала колбасой. Деловой колбасой!

Я рассмеялась. Он умел развеселить меня, да и всех окружающих. Костя всегда был душой компании, много общался, шутил. Я удивлялась, как он может найти общий язык и с таксистом, и с продавщицей в магазине, и с руководителем цеха. И даже со мной – вечно серьезной, застенчивой, неприветливой.

От отчима я получила чувство юмора, научилась шутить и веселить окружающих. И еще он передал мне великую способность смеяться над собой.

***

Я затащила велосипед на пятый этаж обыкновенной советской панельки на самом краю старой Сортировки [5]. Бабушка встретила меня в дверях и предложила помочь с железным конем.

– Нет-нет, – поспешно отказалась я. Моя старенькая Merida [6] и для меня была очень тяжелой, куда уж напрягать пожилого человека. Я попыхтела, закатила велосипед в кладовку и зашла в квартиру.

– Ну привет. Проходи. Кушать будешь? Я купила булочки с маком, – сказала бабуля.

– Нет, спасибо, разве что чай попью.

Мы прошли в кухню. Бабушка заварила чай и принесла коричневую картонную папку, которая еле закрывалась из-за большого количества бумаг.

– Это оно? – спросила я. Бабуля кивнула. Ради этого сокровища я проделала столь долгий путь с другого конца Екатеринбурга.

В папке было множество отдельных листов, тетрадей и записных книжек со столбиками текста, написанными где-то ручкой, где-то простым карандашом. Какие-то записи уже совсем выцвели от старости. Другие хорошо сохранились. Чтение затруднял мелкий неразборчивый почерк. Я просмотрела несколько листов и становилась на одном, где текст показался мне наиболее понятным.

Поезд скрылся вдали, и последний вагон

Мне как друг подмигнул из ночи.

И опять тишина, лишь колес перезвон,

Да еще мое сердце стучит.

Через рельсы поземка струится ручьем.

И снежинки как рой мотыльков

Пляшут в свете вокзала и под фонарем

В незатейливом танце ветров.

Я с тобой расстаюсь, и не нужно нам слов,

Мы друг друга поймем и без них.

Вот стою и мечтаю, как встретимся вновь,

Твою руку сжимаю в своих.

Ты сказала: «Ребята! Вам верить нельзя,

За словами таится обман!»

Только это не так, докажу тебе я:

Буду ждать. И любить как Тристан.

Вот твой поезд к перрону уже подошел,

Прогудел, деловито стоит.

Я надеюсь, все будет у нас хорошо,

И разлука меня не страшит.

А когда будешь ехать, взгляни из окна

На заснеженный сказочный лес.

И тогда ты поймешь, что совсем не одна,

Где-то сердце влюбленное есть [7].

Это стихотворение написал мой дедушка. И все остальные стихи, лежащие в этой папке. Я действительно держала в руках настоящее сокровище.

– Бабуль, это потрясающе! Это же можно оцифровать, составить сборник стихов и издать его. Будет полноценная книга!

– Да, только надо этим заниматься, – вздохнула она. – Я начинала забивать их в компьютер, но это непросто дается. Слишком почерк у него неразборчивый.

Дедушка подарил мне творческий потенциал. Любопытный, пытливый ум, креативность, желание создавать новые миры. Грустно, что его давно нет с нами рядом. Но он продолжает жить в наших сердца и в этих стихах.

***

– Такая я была малышка, – я перелистывала фотоальбом и показывала детские снимки подруге. – От мамы получила стойкость и любовь к людям, от отчима – юмор, от дедушки – творческое начало.

– Погоди, а где твой отец? – спросила подруга.

– Он давно не живет с нами, – я пожала плечами. – Я почти ничего не знаю о нем. Каким он был, какой он сейчас. Хотя подожди, – я задумалась, – я знаю, что получила от папы. Глаза! У меня большие слепые глаза. У отца было плохое зрение, он в огромных очках ходил.