Воронья песнь

– Любишь антиутопии?

– Знаешь, я в первый раз прочитал Оруэлла лет в четырнадцать, и могу сказать, что на меня это сказало сильное впечатление. Как будто очки розовые разбились, или мир рухнул, но моё мировоззрение тогда поломалось конкретно. Потом перечитывал, уже в восемнадцать лет, выходит, через четыре года, и у меня были абсолютно другие чувства.

– Это нормально. Когда мы перечитываем какую-то книгу спустя пару лет, по сути, мы её не перечитываем, а открываем заново, потому что мыслям и взглядам на определённые вещи свойственно меняться.

– Согласен. Когда я читал в восемнадцать лет «1984», я ужасался с каждой страницей, потому что понял, что жизнь ведёт к тому, что там написано. Этот же парализующий страх я испытал, читая «451 градус по Фаренгейту» Брэддбери. Люблю антиутопии больше всего, читаешь за одну ночь, чтобы потом убиваться ещё две недели.

– Что там ещё из антиутопий есть, «Мы» Замятина, «Скотный двор» Оруэлла…

– «Скотный двор» тоже одна из самых любимых. Единственное, что могу сказать, в «Скотном дворе» мы сейчас живём, а в «1984» будут жить следующие поколения или мы, если доживём.

– Я не могу сказать ничего про Оруэлла, потому что не читала. Здесь это запрещённая литература, а пока я жила в Лондоне, как-то интереса не возникало. Запретный плод сладок, как говорится.

– Серьёзно? Сильно жёсткая цензура?

– Достаточно. В последнее время она поменьше, зато нарисовались митинги, беспредел и бандитизм. С одной стороны – на, держи, свобода, которую ты так хотела, радуйся! А радоваться совсем не хочется. – Лиза помрачнела. Она уткнулась глазами в пол, но, тяжело вздохнув, снова перевела взгляд на нового друга.

– На улице так темно уже. – Дин высунулся из окна, любуясь звёздами на небе.

– Давай посидим ещё тут? Тут романтично…

– Ладно, но только не долго. В конце концов, тебя я должен вернуть в целости и сохранности.

– Это уж кто кого вернуть должен, ты местности не знаешь.

– Меня можешь не возвращать, если я потеряюсь – оно же лучше.

– Прекрасно, в милицию так и передам. «Он просил его потерять, потому что ему так будет лучше».

– Звучит слишком буквально, но смысл верен. Эй, ты чего, замёрзла? – Дин посмотрел на Лизу. Она обняла саму себя за плечи в попытках согреться. Не дожидаясь её ответа, он снял с себя кожаную куртку и накинул её на плечи Лизы.

– Не надо, Дин, я не…

– Ты дрожишь вся. Может, пойдём домой?

– Сам ведь замёрзнешь. – Лиза попыталась снять куртку, но Дин её остановил.

– Может, так хоть согреешься. А я уж поверь, не замерзну.

– Спасибо. – Лиза благодарно посмотрела на Дина. Тот, не говоря ни слова, начал спускаться по лестнице. Девушка последовала за ним.

Перескочив также окно на первом этаже, они медленно пошли, абсолютно молча, думая каждый о своём. Дин остановился и запрокинул голову, любуясь звёздами. Он глубоко вдыхал ночной влажный воздух, от которого в бронхах появлялось неприятное чувство. Лиза стояла подле него, совсем рядом, тряслась, как маленький промокший котёнок, и Дин, не говоря ни слова, прижал её к себе.

– Пойдём? – Дин обнял Лизу одной рукой, но она выкрутилась, чуть-чуть отдалившись. – Извини, если тебе некомфортно, я так не буду делать.

– Ничего страшного, просто… Я знаю тебя всего лишь полдня. Но за эти полдня ты успел стать моим другом. Я не знаю, почему это так произошло, это неправильно, так не должно быть…

– Лиза, за эти полдня и ты успела стать моей подругой. Бывает, «своих» людей годами найти не можешь, а когда находишь, понимаешь, что вам даже говорить не нужно, вы и так всё друг о друге знаете. Бывает, что лучшими друзьями становятся заклятые враги. Я со своим лучшим другом, Лаврецким, в первый день знакомства вообще подрался.

– Надеюсь, со мной ты драться не будешь?

– Это уже к тебе вопросы.

Лиза рассмеялась.

– Может, завтра погуляем? – Робко спросила Лиза.

– Если нас не закроют по разным комнатам родители, то почему бы и нет.

– Отлично. – Лиза кивнула. – Что мы скажем родителям, когда вернёмся? Не будем же говорить, что мы залезли в заброшенное здание и там сидели на подоконнике, обсуждая русский рок?

– Никто же не знает, куда мы ходили, вряд ли кто-то ломанулся нас искать на ночь глядя, можно сказать, что мы сидели в парке на лавочке.

Дальше они шли молча. Ярко горела луна, тусклым серебром освещая асфальтовые улицы. Падали длинные чёрные тени от деревьев. Свернув на узкую улочку, они пошли ещё медленнее, чем до этого. И вот наконец дом, с ярко освещёнными окнами, огромный. Одновременно и спасение, и казнь.

Когда они подошли к металлической двери, Лиза глубоко вздохнула, не решаясь зайти. Она простояла так с минуту, пока, наконец, решившись, не открыла тяжёлую дверь сильным рывком. Дин, наклонившись, проскользнул длинной тенью за ней. На третий этаж они поднялись синхронно – нога в ногу. Лиза скинула с себя кожанку и отдала её Дину обратно, стоя уже у входной двери в квартиру.

– Спасибо.

– Было бы за что.

Лиза, посмотрев в зелёно-серые глаза Дина, и, увидев в них поддержку, открыла дверь. Парень зашёл за ней следом. Лиза постаралась прикрыть дверь как можно тише, но она всё равно хлопнула. Подростки разулись и, сбросив куртки, прошли в гостиную, в которой уже столпились родители.

– И как это понимать? – Каспер скрестил руки на груди и внимательно смотрел на сына. Он нахмурил брови и, Дин был уверен, не будь тут его друзей и матери, отец не стал бы сдерживаться и в сию секунду отправил его на опыты.

– Где вы были? – Отец Лизы стоял, нахмурившись, уперев руки в бока. – Время двенадцать ночи! Ты мать до чего довела, посмотри только!

Мария стояла, вытирая слёзы носовым платком, а Лия сидела на диване, держа в руках кружку с кофе.

– Мы ничего плохого не делали, мы всего лишь сидели в пар… – Лизе не дал договорить отец, который начал на него кричать.

– Свалила чёрт пойми куда, в пятницу, под ночь, так ещё и Дин за тобой пошёл! Что, если бы какие бандиты на вас напали?! Себя опасности подвергаешь – ладно, я давно понял, что тебе на всё плевать, но подставлять другого человека, которого ты даже не знаешь – это вверх твоей глупости, Лиза!

– Александр, извините, но опасности подверг Лизу я. – Дин отодвинул Лизу, вставая впереди её. – Это я предложил ей пойти в парк. Лиза действительно не делала ничего плохого – она рассказывала мне о российской культуре. Извините, это моя вина.

– Это правда, Лиза? – Каспер пристально глядел Лизе в глаза. Она быстро ему кивнула, подтверждая сказанное Дином.

Александр перестал хмуриться. Мария, перестав плакать, в руках теребила носовой платок. Каспер переводил взгляд то на Дина, опустившего глаза в пол, то на Лизу, виновато смотревшую на отца.

– Что же, ладно, наказывать я вас не буду, но дам наставление. Лиза, перед тем, как уйти из дома – спроси разрешение у нас, а ты, Дин, впредь веди себя аккуратнее. Дочь ты всегда будешь должен возвращать мне целой и сохранной.

– Я понял, мистер Уильямс. – Дин кивнул. – Можно узнать, а можно ли завтра погулять с вашей дочерью ещё раз?

Отец Лизы кивнул, а Дин, не сдерживаясь, улыбнулся во все зубы. Каспер, что-то говоря Александру, удалился из комнаты вместе с ним. Мария, удостоверившись в том, что подростки будут чай, пошла на кухню. Лия, пожелав детям спокойной ночи, тоже пошла спать.

Дин и Лиза, от усталости, плюхнулись на диван.

– Спасибо за сегодняшний день. Это было потрясающе.