Моя Мерлина

–Больше нет, – ласково ответил я, думая, что так и есть, – так что прекрати шуметь, бери пример с Элины, – произнеся имя родной дочери, я подумал, как оно созвучно с именем Мерлины, после чего понял, что еще одна тайна, все же, есть.

Мы ехали сквозь утренние пробки города N под музыку какого-то радио, доносившуюся с редким шипением из колонок. Начинало светать. Наконец-то! Небо из черного превращалось в серое; фонарные столбы выключались, погружаясь в сон до вечера. Детки на заднем сиденье весело болтали, гоготали, рассказывали истории о своих приключениях.

–Как мама? – как обычно попытался я хитростью выбить какую-нибудь информацию о бывшей жене, переключая тему диалога. Ну мало ли.

–Хорошо! – хором ответили ребятишки. Никакой лишней информации.

–Ничего нового?

–Нет, ничего, – ответила Элина на правах более болтливой и продолжила свою прошлую тему разговора.

Из центра мы выехали. Я наконец додумался, куда отвезти детей. В спальном районе города N недавно возвели новый торговый центр, который запользовался успехом весьма быстро. Для масштабов нашего города он был крупным. По слухам там было достаточно развлечений для детворы. Вот туда-то мы и направились. В зимнюю пору детей надо развлекать подальше от улиц, на которых кишат ехидные ветра и подлая изморозь.

К девяти часам мы подъехали на большую открытую парковку возле трехэтажного здания, название которого гласило Р***н. Я оставил машину ближе ко входу, и мы направились внутрь, чтобы получить удовольствие от нашей пятницы.

Вести детей к еде было без толку, потому что я знал, что после плотных завтраков моей бывшей жены ни Марк, ни Элина до обеда есть не захотят, даже гамбургеры и пирожные.

Внимательно изучив карту торгового центра, я решил, что исследовать здание мы начнем с самого верхнего этажа.

Сначала мы направились к детской площадке. Пока я чинно попивал кофе, Марк с Элей неустанно катались с горок, валялись в шариках, гонялись в куче-мале с чужой детворой. Сколько прошло времени, пока им удалось устать на этой площадке? Часа два? Три? Сколько чашек кофе я успел поглотить? Кажется, словил изжогу. Но оно того стоит. Когда мои дети с румяными щеками и горящими глазами подбежали наконец ко мне, томящемуся в ожидании, я почувствовал прилив отцовского счастья, очередной прилив, но такой сильный и явный. Пришло время обеда. Какой обед может заказать любимым детям такой нерадивый папаша, как я? Борщи и салатики – это по маминой части. Я здесь для того, чтобы их баловать. Вредная пища – один из способов. Огромный гамбургер для Марка, тарелочка изящных пирожных для Элечки – и вот троица, сидящая за столом, счастлива, довольна и сыта. После обеда мы были уже ленивые, но счастливые и продолжили свой путь. Очередным пунктом назначения стал детский магазин, куда же без него. Их мать уже давно ругалась за то, что наши еженедельные приобретения просто захламляют квартиру, и ей уже надоело отправлять все детские излишества по приютам. Но это уже не наши проблемы, у нас есть дела поважнее – выбрать очередные игрушки. Очередной медведь-переросток для Элины, радиоуправляемая машина для Марка – и мы уже выходим из детского магазина еще более довольные. Дети устали, они начинают зевать, тереть круглыми кулачками глазки, канючить. Пора ехать домой. На обеденный сон. А дальше нас ждет уютный вечер с заказом еды на дом и мультиками.

В эту пятницу я нуждался в этой райской парочке как никогда. Они вселили в меня разум, вернули его, пусть на какое-то время, но вернули же. Я вспомнил, что в моей жизни действительно прекрасно, что действительно заслуживает пристального внимания: мои дети, их взросление, жизнь и судьба. В эту пятницу я будто встряхнул головой, и мозги встали на место. Но это не значило, что я не пойду в воскресенье на пеньки в «липкий» парк. Просто я пойду туда с более трезвой головой, чем мог это сделать ранее. А что, я взрослый и свободный мужчина, посему мне не запрещены безвинные свидания с девушками. Даже если они на десяток с копейками моложе меня, это тоже в нашем мире водится, да еще как. И вот сегодня, в нашу пятницу, когда я обещал себе не думать о Мерлине, я снова забылся на несколько секунд и стал прокручивать в голове только что озвученные мысли. Ладно, Артур, ты все уяснил, отлично, вернись в пятницу, к детям! Едем домой.

В квартиру мы заходили уже вымотавшиеся и уставшие. Разбросав верхнюю одежду и обувь, всей троицей завалились в спальню и рухнули на мою мягкую огромную кровать. Дети уснули почти мгновенно. Я нерадивый, хоть и любящий, папаша, так что раздевать их не стал. Пролежав с десяток минут, я встал, глаза слипались. Что меня так утомило? Так бывало всегда после наших прогулок, виной всему, полагаю, эмоциональная отдача, она-то и выматывает. Я поплелся на кухню, в холодильнике меня ждала прохладная литровая бутылка… медовухи, черт бы меня побрал! Да, за эту неделю я основательно сумел зависнуть на мыслях о той девчонке. Были моменты, как сейчас, когда я даже пытался на нее злиться, пытался пренебречь, так как меня пугали слишком резкие и сильные чувства, возникшие к ней, но в итоге я возвращался к одному: к томительному ожиданию новой встречи. Ах да, еще меня постоянно гложил страх: она не придет, и я один весь день просижу на этих пеньках в ожидании своей сирены, так ловко заманившей меня даже без особого желания и старания. И вот сейчас, когда мои дети мирно спят обеденным тихим часом, я распиваю не что иное, как медовуху, и думаю о Мерлине. Мне стало мерзко от ощущения того, что этого тихого часа я ждал, как работник на ненавистной работе ждет обеденного перерыва, чтобы подумать о своих насущных делах и повитать в облаках. Как же омерзителен я себе стал в эти минуты!

Дети спали, а папа пил. Конечно, одной бутылкой дивного напитка дело не закончилось. За пару часов, пока ангельские глазки были сомкнуты, старший по дому уговорил еще немного алкоголя, ну разве что пару банок пива, не более. Я оставался в трезвом уме, хотя расслабление неизбежно накатывало. Расслабило и тело, и ум, и даже немного душу, к тому моменту, как дети проснулись.

Началась пора мультиков. Хорошее настроение моих детей продержало меня в тонусе до самой ночи, пока мы не легли спать. Вечерняя проверка бывшей жены в виде телефонного звонка показала, что у нас все в пределах нормы.

Очередной, хоть и ожидаемый, удар достал меня утром – сразу после завтрака Элина задала вопрос:

–Пап, а когда ты отвезешь нас к маме?

Марк смотрел в это время на меня взглядом, который говорил о том, что он хочет знать то же самое, что и сестра.

Я знал, что так произойдет. Обычно я забираю детей в пятницу после обеда. До обеда следующего дня они не спешат к маме. А тут их внутренние часы почувствовали сбой. Сутки – это максимум, который мои дети могут выдержать, веселясь, без своей матери. Никакие подарки, вольности и развлечения со мной не заменят им на долго ее строгое «нет», армейский распорядок дня и бесконечную любовь, которую только мать способна подарить своим детям.

–Что ж, – я пожал плечами, – да прямо сейчас. Одевайтесь.

Дети с радостью бросились выполнять мое указание. Я позвонил бывшей жене, чтобы предупредить ее о скором возвращении. Оказалось, она ждет. Женская интуиция, мать ее.

И вот я уже везу птенцов в родное гнездо. Я опять проиграл.

Черт побери, мне надо было запомнить и воспроизвести эти сутки в памяти! Необходимо! Это мой единственный достоверный источник жизни, моя зацепка. Неужели, последняя наша идеальная пятница?..

V

Воскресенье. Я решил прийти в назначенное место как можно раньше, чтобы не проворонить долгожданную встречу. Конечно, будь это лето, или хотя бы май, я пришел бы и в восемь, и в семь. Но то была зима, а зимние утра, как известно, не щедры на солнечный свет. Поэтому я решил выдвигаться из дома, когда будет уже основательно светло, ведь вряд ли Мерлина придет на место встречи ни свет, ни заря, зачем оно ей надо.

Шел десятый час, когда я закрыл на ключ дверь своей квартиры и направился на встречу, как мне казалось, со счастьем. Ох уж эта ядовитая окрыленность. Я шагал не спеша, сморщенным носом вдыхая морозный воздух. Было довольно солнечно, потому зимние морозные иголки кололи кожу лица весьма приятно. Я был в предвкушении, но старался не торопиться. Ожидание томительно. А здравый смысл, который пытался пробиться сквозь стену, за которой его замуровал мой внутренний романтик, пытался докричаться, что, мол, девушка придет не раньше, чем к обеду. Я слышал эти отдаленные слова, поэтому шел прогулочным шагом, любуясь городом, выученным мной наизусть. Прохвост и подкаблучник – я знал о предпочтениях Мерлины немного, но что-то все же знал, поэтому я купил не что иное, как очередную бутылку медовухи. Я не купил ей в подарок книгу, потому что побоялся не попасть, выбрав уже прочитанное или неинтересное; я не купил чай, потому что боялся, что мой не столь изысканный вкус окажется и в подметки негодным ее столь утонченному. Зато, как истинный щеголь, я прихватил с собой на свидание бутылку алкоголя.

Каково было мое удивление, когда, подойдя к пенькам, я увидел на одном из них, самом крупном, сидящую женскую фигуру со спины. В болотной шапке с помпоном, ярком шарфе цвета морской волны и голубой куртке. Я замедлил шаг, стал осторожно красться, не веря своим глазам. В голове четко вырисовывался образ Мерлины. Неужели она здесь и ждет меня? Если она пришла так рано, значит, ей тоже нужна была эта встреча? Или что, черт побери, у этой девушки на уме?! В голову вонзились стрелой слова того старика из ее двора о том, что с придурью все эти читающие девки, а значит и от этой стоит ждать чего угодно.

Я уже стоял за ее спиной и из-за плеча Мерлины пытался разглядеть, что же в этот раз она читает. Естественно, Мерлина видела нависшую тень. Она захлопнула книгу – недавно купленный в жестком переплете роман Ремарка. Что ж, тоже сильный выбор.

–И долго ты будешь висеть надо мной? – строго вопросила эта звонкоголосая девушка.

Я вздрогнул. А ведь она была права.

–Ах, Мерлина, прости, – я выскочил вперед и предстал ее взору, – просто было интересно, и я…

–Оставь это, – фыркнула она, убирая книгу в уже знакомый мне рюкзачок.

–А ведь знаешь, я с сюрпризом, – верный слуга Мерлины попытался загладить вину перед хозяйкой, доставая из пакетика заветную бутылочку.

Взгляд Мерлины переменился, на сочных губах появилась отлично заметная ухмылка.

–Пьянчуга, – саркастировала она, довольно опуская глаза вниз, на посеревшие листья.

–Да нет, что ты, просто за продолжение знакомства,– я семенил, мельтешил. усаживаясь на соседний пень.

–Да ладно тебе, – успокоила меня Мерлина весьма мягким тоном и проявлением явной доброжелательности, заметив мою нервозность,– я ведь как раз не против сегодня опустошить сосуд другой, – она протянула руку за полной тарой.

Я поспешно принялся открывать крышку. Готово. Сладковато-бродивший запах приятно прошмыгнул в нос. Передал бутылку девушке, сидящей напротив.

–А нас не заволокут в известные места известные люди? – осведомился старый трус, имея в виду полицейских и их участок. – Ведь место общественное, а напиток не безалкогольный.

–Спокойно, – Мерлина уже отхлебнула и довольно защурилась, – с этим напитком они не додумаются к нам подойти. Плебеи. Они кроме водки, пива и вина в глаза никакие бутылки не знают. Это с такой вот этикеткой, – Мерлина пальцем указала на рыжую наклейку с какими-то пестрыми узорами, – они за газировку примут и мимо пройдут. Я-то знаю.

Девушка была настолько уверена в сказанном, что я даже не посмел спорить. Вместо этого решил поддержать разговор другой, еще более банальной темой:

–Ясно, – с тихим смешком произнес глупый дядька, – рассказывай тогда, как прошла твоя неделя?

Реакция Мерлины была такой, будто я сказал ей, что ее папа – алкоголик. Она вскинула бровь, фыркнула и одарила меня презрительным взглядом. Сделала глоток и, наконец, сказала:

–А еще интереснее темы для разговора есть у тебя, Артур?

Я был вбит в свой пень, словно ржавый гвоздь, по самую головку и со скрежетом. Ответить было нечего. Она поняла мой ступор и продолжила:

–Если нет действительно стоящих тем, тогда уж лучше молчать, – опустив глаза, она смягчилась, – в этом хотя бы есть какая-то своя магия.

И тут я решил ответить, дурак, надо было окунаться в эту ее магию… А я решил блистать перед этой неземной феей своим заурядным человеческим интеллектом.

–Да, правильно, когда люди таинственно молчат, это лучше. Ведь так они могут создать впечатление глубокого внутреннего мира и духовной философии. А то, бывает, заговорят, и оказывается, что молчали они от собственной глупости. Аж стыдно иногда становится.

По ее реакции на эту реплику я понял, что опять не угадал. Она кривила брови, глаза начинали возгорать от огонька какого-то отвращения.

–Артур, я даю тебе последний шанс, – жестко и рассудительно отвечала Мерлина на мои, возможно, нелепые слова, – на этот раз шанс побыть тем самым таинственно молчащим человеком. Иначе я уйду. Потому что меня на твой внутренний мир, кажется, не хватает.