Оценить:
 Рейтинг: 0

Волчье логово

Год написания книги
2015
Теги
<< 1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 55 >>
На страницу:
14 из 55
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

И все же, Жиля не оставляли смутные надежды на лучшее. Да, благородство рода и дворянское происхождение значат много. Но разве мало значит настоящая, искренняя любовь, которую не пугают препятствия и невзгоды, которая способна хранить верность и ждать счастливого часа, которая жаждет дать защиту и спасти от горьких несчастий мира добрую и невинную душу?

XII. Старый воин

Благородный дворянин

Сам не пишет, помня чин:

Челядь есть на то простая,

А рука его честная

Знает только меч один.

Виктор Гюго «Турнир короля Иоанна»

Товарищи! Сплеча рубите мавров,

Чтоб песнь о нас позорную сложить

Не мог никто. Всевышний не за мавров.

Ведь наше дело правое – святое, -

Худой пример я не подам друзья!

«Песнь о Роланде»

Так Сид, хотя он враг раздора,

Ворчит, с боязнью незнаком,

И лижет своего сеньора

Шершавым львиным языком.

Виктор Гюго «Романсеро Сид»

Мессир Анри де Сюрмон не имел ничего общего с теми богатыми и знатными сеньорами, которых окружает пышный двор и толпа угодливых вассалов, которые одеваются в роскошные одежды из бархата и атласа, и выступают в поход, осененные тучей ярких, трепещущих на ветру, штандартов.

Он был всего лишь простым, бедным и скромным деревенским дворянином. Род его никогда не блистал ни богатством, ни знатностью, ни древностью. Зато отличался другими ценными добродетелями: храбростью и отвагой в военных походах, благочестием и верной службой своим благородным сюзеренам.

Предки мессира Анри веками приносили оммаж сеньорам из графского дома Леруа. В конце концов, служба этому богатому и могущественному роду превратилась в освященную временем традицию, которую очень почитал и сам сеньор де Сюрмон.

Он без долгих размышлений принес тесный оммаж сначала отцу Гильома де Леруа, а потом и ему самому, глубоко почитал своего господина и служил ему с большим рвением и усердием. Мессир Анри питал огромную благодарность к роду графа де Леруа за те милости, которыми были осыпаны его предки. Ведь когда-то они были простыми, безземельными рыцарями, не имевшими иного достояния, кроме блестящих шпор, тяжелого меча и незапятнанной чести… Именно сеньоры из рода Леруа впервые наделили этих доблестных воинов землей за добрую службу.

Можно подумать, что вся жизнь мессира Анри была замкнута в пределах двора его старого замка, да владений его сюзерена. Но это было вовсе не так. Молодость старого и почтенного воина была полна доблестных, удивительных деяний и великих приключений!

Много лет назад, побуждаемые пламенным и благочестивым порывом, мессир Анри, мессир Жан де Сойе и еще несколько благородных сеньоров из этих мест решили отправиться на священную войну с неверными.

К тому времени идея Крестового похода настолько исчерпала и опорочила себя, став игрушкой в руках разных политических сил, что никто больше не жаждал подвергаться жестоким опасностям и превратностям долгого пути, чтобы сразиться с сарацинами.

Лишь немногие безумные мечтатели или искатели опасных приключений отваживались еще отправиться на далекий и незнакомый, манящий и пугающий, великий Восток…

В числе таких людей и оказалась горстка бедных сеньоров из графства Эно, которые печалились о повсеместном упадке христианской веры и увядании рыцарских добродетелей. А может быть, кое-кому из них просто надоело сидеть в своих жалких и старых замках и смотреть, как большие черные пауки уныло плетут причудливые узоры своей густой паутины.

Так или иначе, храбрые сеньоры отправились в опасное, но заманчивое странствие. Ехать в Иерусалим, чтобы освободить от рук поганых язычников Гроб Господень, показалось им слишком тяжелой и неосуществимой миссией. И они решили отправиться в Испанию, где, по слухам, местные государи все время воевали с ужасным и необузданным королем Гранады.

Погрузив свое легкое снаряжение на корабль в порту Эклюз, они доплыли до Валенсии Великой и оказались в удивительной, незнакомой и дивной стране, ни языка, ни обычаев которой они совершенно не знали.

Однако, довольно скоро рыцари из Эно нашли общий язык со своими испанскими собратьями, так как правила приличия и рыцарской чести были повсюду одинаковы, и стали воевать под их пестрыми знаменами.

Мессир Анри совершил множество подвигов в боях с сарацинами, которых он горячо ненавидел как врагов христианской веры, и даже немного боялся. Он крайне редко испытывал по отношению к неверным жалость или уважение. Даже, когда они проявляли великодушие. Даже, когда они, безоружные, жестами молили о пощаде. Даже, когда то были женщины и дети. Они продолжали оставаться ему глубоко чуждыми. Они были маврами, язычниками, сарацинами. Теми, кто навсегда вынесен за круг, в котором может проявляться жалость и человечность…

А между тем, сеньор де Сюрмон на всю жизнь запомнил палящее солнце той диковинной страны, ее спелые, сладкие фрукты, черные лица неверных и дьявольскую, невероятную красоту их женщин… Даже спустя много лет он все еще видел во сне все это непонятное и пугающее великолепие, находясь в своем старом замке, дремлющим среди заснеженных равнин и вековых дубовых лесов…

Провоевав года два, рыцари увидели, что больших успехов не достигли. Мавров удавалось время от времени немного потеснить, но они быстро возвращали себе оставленные позиции. Посчитав, что достаточно послужил христианской вере, сеньор де Сюрмон решил вернуться домой. Остальные рыцари полегли на поле боя, а Жан де Сойе выразил желание остаться в чужих краях еще на некоторое время.

Вернувшись, мессир Анри был жестоко опечален смертью родителей и остался единственным владельцем замка де Сюрмон. Теперь на нем лежала огромная ответственность за владения отца, за его старое, благородное жилище, за немногочисленных слуг и вассалов, отныне вверенных его попечению.

Следуя примеру своих доблестных и мудрых предков, сеньор де Сюрмон старался во всем быть строгим, но великодушным и справедливым хозяином. Он, как огня, избегал излишних трат и роскоши, хотя старался поддерживать свое жилище в приличном для дворянина виде, сам выслушивал постоянные жалобы своих подчиненных и подробно разбирал их.

Поначалу мессира Анри поглотили хозяйственные заботы и служба сеньорам де Леруа. За всеми этими важными делами он даже не заметил, как пролетело время, и он начал стареть, а в волосах заблестела седина… Только тогда сеньор де Сюрмон в страхе подумал о том, что его род может остаться без наследника.

В спешке начал он искать для себя невесту. Помня о своем уже далеко не юным возрасте и бедности, он не имел больших притязаний и остановил свой выбор на невзрачной и скромной девице из большой и небогатой семьи.

Конечно, ни о какой любви речи идти не могло, как и в большинстве семей того времени. Но мессир Анри был доволен своей послушной и покладистой супругой. Что думала по этому поводу сама мадам Изабель, неизвестно. Большую часть дня она хранила молчание, уткнувшись в вышивание или что-то мечтательно наигрывая на старой, расстроенной лютне. В управлении хозяйством она почти не принимала участия.

После нескольких лет жизни в мире и согласии, мадам Изабель подарила мессиру Анри двух прелестных дочерей, назвав их нежными и поэтическими именами. А на следующий год умерла от жестокой лихорадки…

Смерть молодой жены стала для сеньора де Сюрмона тяжелым ударом. Ведь она так и не оставила ему желанного наследника. О втором браке было мечтать уже поздно. Да, по правде говоря, мессиру Анри этого и не хотелось. Он слишком часто вспоминал кроткие, светлые глаза своей Изабель и фальшивые, неверные звуки лютни, без которых старый холодный замок словно опустел и осиротел…

На целый год сеньор де Сюрмон погрузился в черную, горькую печаль, из которой его не мог вырвать ни нежный лепет его малюток-дочерей, ни звук охотничьего рога, зовущего в бескрайние леса, ни благочестивые уговоры замкового капеллана…

Но и самое глубокое горе, если не убивает человека, то со временем забывается. Так затухающее пламя медленно покрывается серым слоем горячей золы, а потом и она остывает…

Постепенно мессир Анри вернулся к обычной жизни.

Он с усердием продолжал служить своему сюзерену, графу де Леруа. Правда, теперь эта служба требовала уже не так много сил, как при его отце. Гильом де Леруа усмирил почти всех своих непокорных вассалов, и они крайне редко осмеливались вооружиться против него. Иногда надо было подавить бунт невежественных вилланов[11 - Так называли зависимых крестьян.], но и это случалось не часто. Чаще всего приходилось участвовать в блестящей графской охоте или в каком-нибудь шумном празднике. Эти придворные обязанности были не по душе скромному и простодушному мессиру Анри де Сюрмону, привыкшему к горячим битвам, а не к бесполезным пирам и танцам. Он прямо говорил об этом графу. Тот из вежливости снисходительно улыбался и отделывался остроумными шутками. Но за любезной улыбкой скрывалось нервное недовольство…

Хотя сеньору де Сюрмону, считавшему идеалом простоту древних времен, и не нравилась кричащая пышность графского двора, и он даже осмеливался открыто говорить об этом с сеньором де Леруа. Тот был его сюзереном, и мессир Анри поклялся ему в вечной верности, которую непоколебимо соблюдал…

Пока сеньор де Сюрмон воевал или исполнял свой вассальный долг, его дочери росли, играя со старыми доспехами, всеми покинутые и никому ненужные…

Когда мессир Анри не был в походе, дни его текли в благочестивых молитвах, бесконечных наставлениях слугам и душеспасительном чтении.

По вечерам замковый капеллан, отец Готье, читал какую-нибудь полезную книгу при свете единственной, оплывшей свечи. Как и большинство дворян того времени, сеньор де Сюрмон читать не умел, но очень любил послушать чудесные истории в надвигающихся сумерках.

Голос старого священника звучал монотонно и нудно, а воображение рисовало мессиру Анри благочестивых святых и их удивительные чудеса, храбрых Роланда и Оливье, вступающих в неравный бой с полчищами сарацин, справедливого и мудрого Карла Великого, доблестных и благородных рыцарей Круглого Стола… Всем сердцем он сокрушался о том, что безвозвратно миновало время великих подвигов и славных, бескорыстных рыцарей!
<< 1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 55 >>
На страницу:
14 из 55