Просроченная

Я начинаю доставать лубриканты: от обычной самой наипростейшей смазки в голубом тюбике я перехожу к согревающим и охлаждающим. Тем, что замедляют эякуляцию или анальным. Я достаю все и лишь на дне, как по волшебству, находится ванильный аромат.

– Большой арсенал, я смотрю. Я все же остановлюсь на том, что хотел изначально, – он берет ванильную смазку и подтягивает меня к себе.

– Бен, я хочу нормально поговорить… – меня перебивает его поцелуй, который так и показывал, что со мной разговаривать явно никто не хотел.

– Я Джордж, твой клиент. Ты явно с кем-то меня путаешь. Пожалуйста, сними с меня штаны и отсоси мне, детка.

– Фу, так ни один мужчина со мной не разговаривал, – скривившись от мерзости, возникаю я, но тут же замолкаю, наблюдая за Беном.

– Я – твой клиент. И как угодно, так и обращаюсь с тобой. Если ты сама не хочешь снять с меня штаны, я сделаю это самостоятельно.

Он расстегивает штаны и снимает их. Его член опущен, висит и даже нет намека на возбуждение. Я, конечно, понимаю, что в этой ситуации все легко решается ртом или руками, но сам факт того, что его это не возбуждает, заставляет меня думать о том, зачем это вообще тогда нужно, если не для сексуальной разрядки. Я присаживаюсь на колени так, чтобы прямо напротив была его нагота. Я трогаю руками рыжие волосы на лобке, целую член, облизываю яйца. И он снова не возбуждается. Тогда я беру в руку его сморщенный и вялый член, начиная нежно действовать рукой. Но и это не помогает.

– Бен?

Он сильно вздыхает и садится.

– Нил, я хотел прийти с гордо поднятой головой, плюнуть тебе в лицо и уйти, все так же задрав голову.

– Под плюнуть ты, видимо, хотел кончить мне в лицо? Прости за каламбур.

– Я хотел, чтобы тебе было так же противно, как и мне, но я даже не могу нормально наслаждаться тем, за что заплатил деньги, – он поднимает свои штаны и начинает их застегивать. – Извини за это. Я хотел проверить, работаешь ли ты. И, убедившись в этом… Я правда ожидал, что по телефону ваш оператор скажет мне то, что Аннабель больше не работает. Что Аннабель уволилась и мне предложили бы другую девушку. Но я бы к ней не пошел. Я бы позвонил тебе и прибежал бы, черт возьми, с цветами, Нил! Ты мне была так дорога, – он затягивает ремень и садится, протирая глаза. – Ты уже становилась для меня всем и чуточку больше, но ты разрушила это за секунду. За ту ужасную секунду, когда ты взяла и показала мне сайт ваш. Ты сама-то понимаешь, как это гнусно?

– Кто-то зарабатывает умом, – я ежусь и пересаживаюсь дальше от него, но при этом не спускаю с него глаз. – Кто-то силой, как ты. А кто-то телом. Стриптизерша ли, модель, актриса или девушка из борделя. Все мы в одной лодке.

– Только твоя лодка тонет. Ты прозябаешь здесь, Нил.

– Так уходи! – не выдерживаю и вскрикиваю я. – Уходи из этого Дома, уходи из моей жизни! Не появляйся и не поучай меня, раз я такая неисправимая. А если я хочу тонуть? – я не хотела тонуть. Я хотела лишь получать деньги, потому что для меня это был лишь самый легкий способ в их добыче. – Если я хочу прозябать?

– Позволь мне вытащить тебя с этой тонущей лодки? Или разреши быть в этой пучине с тобой?

Бен был для меня самым странным, но при этом самым желанным мужчиной на земле. Мне не нужны были огромные мужики с такими же огромными орудиями в штанах, мне не нужны были романтики с букетами полевых цветов в одной руке и стихами в другой. Мне нужен был Бен.

Мы часто говорили обо всем, что творилось до нашей встречи со мной.

– А как-то пришел и Ангус, – однажды говорю я. – Такой застенчивый, милый парень, он ходил ко мне подряд года четыре из пяти, что я там работала, – с некой тоской вспоминаю я. – У него были проблемы с девушками.

– Причем, всегда, – замечает Бен. – Он рассказывал, что они его, мол, не удовлетворяют. Не понимаю, как это может произойти, ведь механизм не такой сложный, как у женщин, например. А Аннабель, – замялся мужчина, – она его удовлетворяла?

– Действительно хочешь это знать? – я смущенно улыбаюсь, а потом встаю с кровати и потягиваюсь. – Тебе интересно, кончал ли твой брат с твоей девушкой?

– О, вот в таком контексте уже нет, спасибо, – он тянется ко мне и обнимает за ноги. – Нил, почему Аннабель?

– Да не знаю, – вспоминая как я выбрала такое имя, я отвечаю ему. – Вроде бы в каком-то фильме услышала. А потом долго решался вопрос Аннабель или Элизабет. Как видишь, я была Аннабелью и никаких Элизабет.

Я готовила этому мужчине завтрак, обед, даже полдник, что для меня было большим трудом, и ужин. Я была рада делать ему приятности до того момента, пока не закончились деньги. А закончились они ровно через месяц после того, как он стал жить со мной. Мы тратились больше на еду, на услуги по дому. Как бы не говорилось, что ванную принимать вдвоем – экономить воду, это неправда. Счет за воду поверг меня в шок, когда я пересчитывала евро, оставшиеся в кошельке. Я понимала, что, живя для себя, я не ела ни мяса, ни птиц, а тратила деньги лишь на эпиляцию и поиски красивого и дорогого белья.

В один момент я обрадовалась, что силой воли и усилиями других людей я бросила занятие проституцией, но где-то в глубине я понимала: я сгнию быстрее там, где не нужно быть постоянно раздетой. Я сидела изо дня в день, думая о том, что хуже уже не будет, пока вновь и вновь мне не приносили счета, и я с болью рассчитывалась с консьержкой. Бен не приносил денег, сколько было нужно для оплаты, а если и приносил, то мы еле наскребывали на еду.

Мне стало казаться, что возвратиться туда, откуда я выбралась из самых низов, неплохая затея, да и ушла я оттуда совсем спокойно, без лишних слов. Но Бен – это то, что меня удерживает. Он бросился со мной в тонущую лодку, не спасая, тонем вместе, и это будет самым ужасным предательством.

Но… Я все же одеваюсь, жду к вечеру, пока Бен уйдет, и иду в Дом. Открыв дверь, я вижу расплачивающегося клиента и Хлою. Я зачем-то прячу глаза, хоть оно уже того и не стоит. Клиент уходит.

– Привет, Хлоя, – я с опаской смотрю на женщину, боясь осуждения.

– Нил, какая приятная встреча, – улыбается мне она сквозь зубы. – Какими судьбами?

– Да в кафе шла, – я показываю рукой на дверь и снова смотрю на женщину. – Решила заглянуть.

– Странно, наверное, заглядывать на работу, где зарабатываешь не умом, а телом, – язвит Хлоя. – Ангус спрашивал про тебя. Рассказывал, что ты, цитирую, «грязная потаскуха, которой не жалко расставлять ноги и бесплатно». Будто он мог представить другой исход, – она выдыхает. – Он сейчас ходит к Виктории. Платит меньше, но она рассказывала, что такого мужчины у нее еще не было. Агрессивный, страстный.

– Ангусу куда-то надо девать свою злость, – выслушав все слова о себе, я пытаюсь понять, хочу ли я вообще спрашивать про возвращение. И набравшись смелости, все-таки спрашиваю, – Слушай, Хлоя. Прошел всего месяц, как я ушла. Я же могу вернуться в любой момент?

– Это тебе не фриланс, где работаешь на себя и не зависишь от клиентов, – она что-то забивает в компьютере. – Узнав о твоем уходе, некоторые клиенты были настолько раздосадованы, что предлагали купить твой номер и встречаться у них дома. Они все разбежались к другим девушкам, и по большему счету… – она замолкает.

– Что по большему счету?

– Ты уже просроченная, – говорит мне Хлоя с некой издевкой. – Посмотри на себя. Проститутка, жизнь которой ее потрепала. Ты извини, что так прямо, но у нас куча молодых девочек, которые забрали всех клиентов и теперь.. Ты просто никому не нужна. Твой срок истек.

Я киваю, сжав губы, чтобы не расплакаться от больных мне слов, и ухожу. По дороге обратно я рассматриваю себя в маленькое зеркальце: я вижу свои морщины, свои усталые глаза, свой грязный рот, принимавший столько членов, что и представить трудно. Я смотрю, вижу все это. Но в душе просто не верю, как я могла бросить все ради любви, в которую никогда не верила, и боюсь, что не буду верить сейчас.

Шелест денег, и клиент отдает мне пятьдесят евро пятью купюрами. Я складываю их в кошелек и иду к выходу.

– Элизабет?

Оборачиваясь, я замечаю маленький розовый самокат у двери. Наверное, ему было неловко все это время замечать его из спальни.

– Да?

– Спасибо Вам.

– Скорее уж мне стоит выразить благодарность, – я хлопаю по кошельку в заднем кармане. – До встречи, Жан-Жак.

– До встречи, Элизабет.

Дверь захлопывается, обдувая меня сильным потоком воздуха. На душе все так же погано, хоть и с пятьюдесятью евро в кармане. На эти деньги мне нужно купить продукты, выбрать, за что сперва заплатить – свет, вода или газ. Думаю, что вода мне пока нужнее. До оплаты света еще неделя, а готовой едой мне не впервой питаться.

– Успешно продала? – первое, что я слышу, придя домой. Бен сидит на кровати и потягивается. Ему я сказала, что иду продавать свое белье. Якобы совсем неношеное, не обкончанное сотню раз посетителями. Но его я брала для Жан-Жака.

– Она его померила, – я складываю его в стиральную машину и только после этого раздеваюсь. – Узко в бедрах, широко в груди. Сказала, что не возьмет. Ты только встал?

– Да, милая, – Бен подходит ко мне и обнимает сзади. – Я скучал.

– Меня не было все пару часов.

– Без тебя беспокойно спать, – он вдыхает запах моих волос, а я боюсь, как бы он не почувствовал запах другого мужчины. У того мужчины, с которым я была, нельзя было сходить в душ. Он просто-напросто мне запретил это делать. Но желание клиента – все еще закон для меня.

– Я приму ванную?