Преступления против жизни в странах общего права

Возвращаясь к непосредственному объекту нашего исследования, необходимо отметить, что в течение длительного времени страны, принадлежащие к уголовно-правовой системе общего права, не предусматривали возможности привлечения юридического лица к уголовной ответственности за убийство, поскольку к нему невозможно было применить назначаемые за совершение убийства наказания – срочное и пожизненное лишение свободы, смертную казнь. Впоследствии появились прецеденты, позволяющие привлекать к уголовной ответственности за небрежное причинение смерти юридические лица, руководство которых не приняло должных мер по обеспечению безопасности своих сотрудников и других лиц[351 - R v. HM Coroner for East Kent Exp. Spooner (1989) 88 Cr. App. R. 10, Rv. P & O European Ferries (Dover) Ltd. (1991) 93 Cr. App. R. 72 (C.C.C.), Tesco Supermarkets Ltd. v. Nattrass [1972] A.C. 153, Attorney General’s Reference (№ 2 of 1999) [2000] 2 Cr. App. R. 207. О развитии института уголовной ответственности юридических лиц в Англии применительно к простому убийству см. подробнее: Wells C. The Decline and Rise of English Murder: Corporate Crime and Individual Responsibility // Criminal Law Review. 1988. № 1. P. 788–801; Pinto A., Evans M. Corporate Criminal Liability. London, 2003. P. 217–239.].

В Великобритании в 2007 г. был принят Закон о корпоративном простом убийстве и корпоративном убийстве (Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act, c. 19), в соответствии с которым юридическое лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за простое убийство, если способ, с помощью которого оно осуществляет свою деятельность, или организация самой деятельности приводят к смерти человека и являются результатом нарушения лежащей на юридическом лице релевантной обязанности соблюдать должную осмотрительность по отношению к потерпевшему[352 - Положения Закона 2007 г. являются предметом подробного рассмотрения в § 2 гл. 3 «Ответственность за простое убийство и детоубийство в Англии, США и Канаде».].

В США изначально юридическое лицо нельзя было привлечь к уголовной ответственности за совершение преступлений против жизни, как и других преступлений, субъектом которых традиционно выступало исключительно физическое лицо, – изнасилования, инцеста, побоев. Постепенно стала складываться практика признания юридического лица виновным в простом убийстве.

Так, в 1978 г. в штате Индиана обвинение в простом убийстве было предъявлено компании «Форд», выпустившей на рынок автомобиль, который по своим конструктивным особенностям представлял существенную опасность для жизни людей в случае столкновения; с обвинением в простом убийстве и причинении смерти по неосторожности столкнулась и компания «Юнион Карбайд», на одном из предприятий которой в Индии в декабре 1984 г. произошла утечка токсичного газа, повлекшая смерть 4 тысяч человек. В 1983 г. аналогичное обвинение было выдвинуто в Калифорнии в адрес компании «Гранит Констракшн», семеро рабочих которой погибли на строительной площадке в результате несоблюдения правил техники безопасности. Суд посчитал неубедительными аргументы стороны защиты о невозможности совершить юридическим лицом убийство в силу отсутствия мотива извлечения прибыли как основного для коммерческих организаций, поскольку в качестве такого мотива можно расценивать и стремление избежать нежелательные издержки на создание эффективной системы безопасности и обеспечение контроля за соблюдением установленных мер[353 - Granite Construction Co. v. Superior Court, 149 Cal.App. 3

465 (1983).].

В штате Висконсин к уголовной ответственности за причинение смерти в результате небрежного управления транспортным средством и за причинение тяжкого телесного вреда в результате небрежного управления транспортным средством была привлечена компания Steenberg Homes, Inc.[354 - State v. Steenberg Homes Inc., 223 Wis. 2d 511, 521 (1996) (per Roggensack J.).] Согласно обстоятельствам дела, 8 августа 1995 г. Даниэль Оливер – сотрудник компании управлял принадлежащим Steenberg Homes трактором с прицепом, прицеп отсоединился и съехал на обочину, по которой в это время проезжали трое велосипедистов. Двое погибли, одному был причинен тяжкий телесный вред. Водитель Даниэль Оливер работал на компанию с 31 июля 1995 г., т. е. всего неделю до несчастного случая, до того, как он приступил к выполнению своих обязанностей, он прошел недельный тренинг с опытным водителем, в ходе которого ему неоднократно разъяснялись правила крепления прицепа, необходимость соблюдения всех норм техники безопасности. В день аварии он вместе со своим инструктором прикрепил нагруженный прицеп к трактору, но они не закрепили дополнительно цепи. После того как Д. Оливер покинул базу, он управлял трактором с соблюдением правил дорожного движения: не нарушал скоростного режима, ехал аккуратно, а когда увидел велосипедистов на обочине, подал звуковой сигнал и переместился на центр дороги. Когда он поравнялся с велосипедистами, прицеп отсоединился и задел людей.

В мае 1996 г. власти штата инициировали проведение расследования, в ходе которого было установлено, что возможной причиной произошедшей аварии было отсутствие дополнительного крепления, поскольку страховочные цепи позволили бы предотвратить полное разъединение прицепа и автомобиля в случае расцепления крепежного узла. Также было установлено, что никогда до этого момента компания Steenberg Homes не привлекалась за нарушение правил техники безопасности. Расследование привело к выдвижению обвинения по ст. 940.10 УК, – причинение смерти в результате небрежного управления транспортным средством и ст. 346.62 (4) УК – причинение тяжкого телесного вреда в результате небрежного управления транспортным средством.

Среди основных доводов защиты выдвигалась потенциальная невозможность привлекать юридические лица к уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного ст. 940.10 УК – причинение смерти в результате небрежного управления транспортным средством; неверное понимание термина «транспортное средство», к которому не следует относить трактор; персональная ответственность водителя за несоблюдение правил техники безопасности.

Вопрос о возможности привлечения корпорации в качестве субъекта ответственности по ст. 940.10 УК причинение смерти в результате небрежного управления транспортным средством был ранее решен при рассмотрении дела State v. Richard Knutson Inc. в 1995 г., в котором было предложено широкое понимание термина «любое лицо» (whoever), что, по мнению суда, в полной мере соответствует «правовой традиции штата и политике защиты общественных интересов»[355 - State v. Richard Knutson Inc.196 Wis. 2d 96, 97 (1995) (per Andersen P.J.).].

Помимо высказанных сомнений в возможности привлечения корпорации к уголовной ответственности за данное преступление, защита также настаивала на том, что лицом, ответственным за произошедшее, является водитель Д. Оливер, который не установил страховочные цепи, нарушив тем самым правила техники безопасности. Суд, основываясь на более ранних прецедентах, признал возможность привлечения к ответственности работодателя за деяние работника, даже если он нарушил установленные правила производства работ или действовал за рамками корпоративной политики, поскольку «корпорация в силу необходимости действует через своих агентов. И в том случае, если эти агенты действуют в рамках своих полномочий, их деяния являются деяниями корпораций, за которые они должны нести гражданскую и уголовную ответственность. Если деяние совершено в рамках полномочий, корпорация должна нести за него ответственность, даже если не давала работнику указания действовать подобным образом, либо явно высказала запрет агенту действовать таким образом, каким это может привезти к назначению уголовного наказания»[356 - State v. Steenberg Homes Inc., 223 Wis. 2d 511, 521 (1996) (per Roggensack J.).].

В данном случае компания разработала специальные правила техники безопасности, обучила им работников и наложила обязанность их соблюдать, но не смогла создать специальных механизмов по контролю за соблюдением техники безопасности, чем создало существенный риск причинения смерти или тяжкого телесного вреда в том случае, когда правила техники безопасности нарушаются.

В настоящее время вопрос о том, возможно ли привлечь юридическое лицо к ответственности за простое убийство в юрисдикциях штатов решается исходя либо из сложившихся прецедентов, либо из положений уголовного закона[357 - См. подробнее: Lewis B., Woodward S. Corporate Criminal Liability // American Criminal Law Review. 2014. Vol. 51. P. 923–961.]. Например, в соответствии со ст. 13A-1-2 УК штата Алабама «лицо» (person) помимо человека в случаях, не запрещенных законом, включает в себя публичную или частную корпорацию, неинкорпорированную ассоциацию, партнерство или правительственную организацию.

В случае отсутствия подобного определения «лица», подлежащего уголовной ответственности за совершенное преступление, в законе, суды, как правило, предлагают расширительно трактовать «лицо» как «личность в юридическом смысле слова» (person in law), что предполагает не только физических, но и юридических лиц, если обратное не противоречит «целям и духу закона»[358 - Overland Cotton Mill Co. v. People, 32 Colo. 263 (1904). У. Лафейв пишет о том, что аналогичный подход сложился в отношении понятий «any tenant», «everyone», «whoever», «every owner», которые в определенных случаях также предполагают привлечение к ответственности юридических лиц (LaFave W.R. Op. cit. P. 704).].

В доктрине американского уголовного права выдвигались предложения привлекать юридические лица к уголовной ответственности не только за простое, но и за тяжкое убийство, однако особой поддержки на практике на сегодняшний момент они не получили. Так, еще в 50-е гг. XX в. Г. Мюллер писал о том, что отсутствуют какие-либо логические основания для невозможности привлечения юридических лиц к уголовной ответственности за тяжкое убийство: «почему, к примеру, мы не можем признать корпорацию виновной в тяжком убийстве, когда ее руководство направляет сотрудников для выполнения опасных работ без средств защиты, при этом руководство скрывает от работников, что даже незначительные риски, которым они себя подвергают, могут в конечном итоге оказаться фатальными»[359 - Mueller Gerhard O.W. Mens Rea and the Corporation: A Study of the Model Penal Code Position on Corporate Liability // University of Pittsburgh Law Review. 1957. Vol. 19. № 1. P. 23.]. В качестве примера он приводит известный случай, который имел место в штате Западная Виргиния, в парке Hawk’s Nest, в 1927 г., когда при сооружении тоннеля общей протяженностью 4,8 км. для разветвления реки New River рабочие, его строившие, натолкнулись на кремнезем, во время добычи которого они не были снабжены специальными защитными масками. Хотя руководство компании и представители строительных инспекций, посещающие шахту, использовали защитные маски. В результате вдыхания пыли, содержащей свободный кремнезем, у рабочих развился силикоз – разновидность профессионального заболевания легких, в результате которого в легких разрастается соединительная ткань и образовываются характерные узелки, существенно снижающие способность легких перерабатывать кислород. Многие из строителей тоннеля (точные данные не сохранились, приводятся самые разные цифры – 109 человек, 700, 1000) умерли от полученного заболевания в течение непродолжительного времени, многие в течение года[360 - В ходе слушаний в Конгрессе была озвучена цифра 476 зарегистрированных смертей, в своей монографии Мартин Черниак говорит уже о 764 погибших рабочих (Cherniak M. The Hawk’s Nest Incident: America’s Worst Industrial Disaster. New Haven, 1986). По его мнению, информация о действительном количестве смертей скрывалась и не разглашалась намеренно, посредством либо уничтожения медицинских карт, либо сокрытия трупов.].

Некоторые исследователи не столь радикальны в подходах к уголовной ответственности юридических лиц и предлагают пойти по примеру английского законодателя: принять нормативный правовой акт о корпоративном простом убийстве. Как отмечает С. Бил, привлечение юридического лица к уголовной ответственности имеет под собой основание, поскольку, если рассуждать глобально, корпорацию не следует рассматривать как фикцию, эффект от ее деятельности более чем реален, а неправомерное поведение зачастую причиняет существенный вред человеку и обществу в целом. Зачастую подобная преступная деятельность имеет очевидную коррупционную направленность, и прервать коррупционные связи, которые являются неотъемлемой частью корпоративной культуры, возможно только посредством привлечения юридического лица к уголовной ответственности.

С. Бил обращает внимание в ходе компаративистского исследования на тенденцию введения мер уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц в тех странах, в которых традиционно подобные институты не применялись. Если и должна иметь место реформа уголовной ответственности юридических лиц в американском уголовном праве, по мнению исследователя, то направить ее следует в сторону расширения уголовной ответственности корпораций за причинение смерти человеку, как это имеет место в Англии и Канаде[361 - Beale S.S. A Response to the Critics of Corporate Criminal Liability // American Criminal Law Review. 2009. Vol. 46. № 4. P. 1481–1505.].

Помимо сторонников расширения оснований привлечения корпораций к уголовной ответственности безусловно есть и противники данного подхода как такового. Среди основных доводов contra высказывают самые разные – от неэффективности уголовно-правового воздействия на юридических лиц в том виде, в котором она применяется в настоящее время, и трансформации концепций такой ответственности, либо отказе от такого воздействия в пользу гражданско-правовой ответственности и привлечении к уголовной ответственности физических лиц, совершивших преступление[362 - См., например: Arlen J., Kraakman R. Controlling Corporate Misconduct: An Analysis of Corporate Liability Regimes // N.Y.U. Law Review. 1997. Vol. 72. № 4. P. 687–779. Авторы статьи вместо существующей системы ответственности предложили установить режим многоуровневой ответственности юридических лиц (multi-tired composite regime), который в полной мере позволял бы учитывать корпоративную политику компании при определении вида ответственности и размера наказания и сочетал в себе достоинства концепций строгой ответственности юридических лиц (strict liability regime) и обязательственной ответственности (duty-based liability). Если юридическое лицо при осуществлении своей деятельности проводит мониторинг законности любых операций, сообщает о правонарушениях и активно способствует их расследованию, мера воздействия на такое юридическое лицо должна быть меньше, нежели мера воздействия на лицо, пренебрегающее подобной превентивной работой: «следует признать, что основной целью корпоративных санкций является не наказание правонарушителя, а, в большей степени, побуждение фирмы расследовать правонарушение, сообщать о нем, а потом уже наказывать…» (P. 754). Существование корпоративной уголовной ответственности может быть оправдано целью снижения издержек на возмещение вреда, причиненного правонарушением (P. 692), для претворения которой в жизнь применяется несколько методик – повышенный финансовый контроль, процедуры скрининга, повышение зарплаты законопослушным сотрудникам, фиксированные штрафные санкции при увольнении правонарушителей (P. 693). При этом авторы статьи концептуально не возражают против института уголовной ответственности юридических лиц, во-первых, потому, что виновные агенты не всегда могут заплатить штраф, соразмерный общественной опасности совершенного деяния, и тем самым восстановить социальную справедливость, во-вторых, потому, что даже при возложении обязанности возмещения вреда потерпевшим от преступления на государство, для него это, в отличие от многих крупных корпораций, может оказаться тяжелым финансовым бременем (P. 696).], до архаичности и абсурдности правового обоснования корпоративной уголовной ответственности[363 - Привлечение корпораций к уголовной ответственности А. Элшулер называет ошибкой, которая имеет свои корни в архаичных институтах общинной круговой поруки (frankpledge) и деоданда (deodand). Столь устаревшее обоснование представляется исследователю абсурдным и, по его мнению, не может рассматриваться как серьезный аргумент в пользу сохранения корпоративной уголовной ответственности (Alschuler A.W. Two Ways to Think About the Punishment of Corporations // American Criminal Law Review. 2009. Vol. 46. № 4. P. 1359–1403). «Основной недостаток корпоративной уголовной ответственности заключается в том, что наряду с виновными наказанию подлежат невиновные лица» (P. 1366–1367), поскольку уплата штрафов ложится тяжелым бременем на работников организации, не причастных к совершению преступления. По мнению профессора Элшулера, проводимые некоторыми исследователями аналогии с опосредованным вредом, причиняемым третьим лицам при исполнении назначенного наказания физическим лицам, нельзя признать корректными, а природа данных аналогий опять же объясняется архаичным обоснованием корпоративной уголовной ответственности, в частности круговой порукой. Этого недостатка вполне можно было бы избежать при привлечении к уголовной ответственности физических лиц, совершивших конкретное преступление.].

В ст. 2 УК Канады, в которой содержатся основные определения, закреплено положение, согласно которому понятие «лицо» при определенных обстоятельствах также может включать в себя организацию. Руководящим лицом компании (senior oficer) считается его представитель, который играет важную роль в определении политики организации или осуществляет руководство ее деятельностью, занимает должность директора, исполнительного директора или финансового директора. Такая формулировка появилась в УК в 2004 г. и была призвана заменить применяемую до этого согласно нормам общего права «теорию отождествления». Согласно этой теории руководящим лицом компании считалось то лицо, которое в первую очередь отвечало за создание корпоративной политики и за ее реализацию, нежели само осуществляло преступное поведение. Другими словами, в каждом конкретном случае судам предстояло выяснить, кто стоял за процессом принятия решений. «Сущность теории заключается в том, что руководящее лицо корпорации и сама корпорация отождествляются, если деятельность первого в полной мере отражает интересы компании и осуществляется в рамках тех полномочий, которыми оно наделено. При этом не имеет значения и не может служить основанием защиты от обвинения в совершении преступления тот факт, что другие руководители, например члены совета директоров, не знали о преступлении, или отсутствие формального закрепления делегирования полномочий»[364 - Canadian Dredge and Dock Co. v. R [1985] 1 S.C.R. 662, 45 C.R. (4th) 289 (per Estey J.).]. Привлечь к уголовной ответственности корпорацию нельзя будет только в том случае, если менеджер, который отождествляется с юридическим лицом, совершил преступление исключительно в своих интересах либо путем обмана представителей компании относительно реального содержания своего поведения.

В соответствии со ст. 22.1 УК Канады юридическое лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за небрежное преступление, если руководящее лицо компании в своей деятельности существенно отклонилось от разумного стандарта осмотрительности, который необходим для того, чтобы избежать наступления преступного результата.

Вопрос об уголовной ответственности юридических лиц за причинение смерти при несоблюдении правил техники безопасности или в других случаях противоправного поведения руководства компании или ее представителей, повлекшего гибель людей, а также концептуальные принципы такой ответственности нередко выступали предметом рассмотрения различных правовых и правительственных комиссий. Одним из последних стал специальный доклад Министерства юстиции Канады, разработчики которого указали на необходимость внесения нормы в действующий уголовный закон, которая носила бы специальный характер по отношению к нормам о причинении вреда здоровью и устанавливала уголовную ответственность за причинение вреда здоровью вследствие несоблюдения особых правил безопасности. Вместе с тем составители консультативного документа посчитали излишним вводить самостоятельный состав простого убийства, совершенного юридическим лицом, как это имеет место в Великобритании, поскольку подобные случаи в полной мере подпадают под действие ст. 234 Уголовного кодекса Канады, предусматривающей ответственность за простое убийство[365 - Corporate Criminal Liability: Discussion Paper. Department of Justice.2002 // <http:// www.justice.gc.ca/>.].

При определении вида и размера наказания для корпорации, признанной виновной в совершении преступления, суду, помимо принципов, названных в ст. 718, 718.2 УК Канады, стоит учитывать следующие факторы: 1) выгоду, которую может получить компания в результате совершения преступления; 2) сложность совершенного преступления и уровень его планирования и подготовки; 3) влияние возложенного наказания на финансовое состояние компании и возможность сохранить уровень зарплаты его работникам; 4) привлекалась ли ранее компания либо ее высшее руководство, к ответственности за совершение подобного деяния; 5) привлекла ли компания своего представителя, совершившего преступление, к ответственности[366 - R v. Metron Construction Corporation, 2012 ONCJ 506, para 16 (per Bigelow J.).].

«Назначение справедливого и пропорционального наказания является образцом изящного искусства, в рамках которого предпринимается попытка бережно уравновесить социально одобряемые цели наказания с моральной упречностью лица, совершившего преступление, с одной стороны, и сложившуюся ситуацию и общественные нужды, с другой»[367 - R v. M (C.A.), [1996] 1 S.C.R. 500, at para. 91(per Lamer C.J.).].

В 2013 г. Апелляционный суд провинции Онтарио вынес решение по делу R v. Metron Construction Corporation[368 - Согласно обстоятельствам дела строительная компания «Метрон» заключила договор, по которому она должна была отреставрировать балконы в здании в центре Торонто. 24 декабря 2009 г. шестеро рабочих, которые находились на 14 этаже здания, сели в строительную люльку для того, чтобы спуститься вниз. Вскоре после начала движения люлька оборвалась и упала. Четверо рабочих погибли, один получил тяжкий телесный вред, и один не пострадал, поскольку был пристегнут страховочным тросом и не упал вниз вместе с другими. После проведенного расследования выяснилось, что строительные люльки были собраны неверно. Сами конструкции для них не были маркированы производителем, которого установить не удалось, поступили в компанию в разобранном виде, а инструкции по их сборке не прилагалось (нарушение положений ст. 139 (5) Закона о здоровье и безопасности). Более того, такая люлька технически предназначена для одновременного нахождения в ней не более двух человек, именно по этой причине она снабжена двумя страховочными тросами. Помимо прочего в результате проведенного вскрытия в крови троих из четырех погибших рабочих обнаружилась марихуана. Компании было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ст. 217.1, 219 УК Канады, т. е. в нарушении требований обеспечения безопасных условий труда и в небрежном причинении смерти соответственно. В качестве наказания сторона обвинения предлагала штраф в размере 1 000 000 канадских долл., сторона защиты, ссылаясь на то, что падение строительной люльки обусловлено ее браком, за который компания «Метрон» не может быть ответственна, настаивала на штрафе в размере 100 000 долл. Учитывая нестабильное финансовое положение компании, отсутствие постоянных заказов на выполнение работ, что могло негативно сказаться на платежеспособности, предыдущие удачные проекты компании и отсутствие несчастных случаев до этого, а также признание вины суд назначил наказание в размере 200 000 долл. Вместе с тем в качестве отягчающего обстоятельства была названа возможность предотвращения трагедии, которая была полностью проигнорирована. Небрежность, проявленная на каждом из этапов, являлась вопиющей – если бы компания удостоверилась в прочности конструкции, установила требования по ее сборке, обеспечила минимальное количество людей в строительной люльке в соответствии с требованиями безопасности и снабдила всех страховочными тросами, никто из рабочих не пострадал бы.Приговор был обжалован в Апелляционный суд штата на том основании, что назначенное наказание не соответствовало характеру и степени тяжести деяния и с учетом обстоятельств дела было явно несоразмерным.], которое примечательно тем, что суд назначил наказание выше, нежели предусмотренное в статье, а также отметил, что у суда есть право назначить даже то наказание, которое с высокой долей вероятности приведет к процедуре банкротства юридического лица – «экономическая жизнеспособность лица является важным фактором, который должен быть учтен, но данное обстоятельство не является детерминирующим»[369 - R v. Metron Construction Corporation [2013] ONCA 541, at para. 109 (per Pepall J.A.).].

Как и любое другое преступление, убийство отличается присущими только ему материальным и психическим элементами – actus reus и mens rea деяния. В зависимости от названых конститутивных признаков убийство может быть квалифицировано как тяжкое, простое или убийство матерью новорожденного ребенка.

* * *

Иные намеренные преступления против жизни также можно условно разделить на несколько групп.

К первой группе относятся преступления, имеющие неоконченный характер и совершенные до наступления преступного результата (inchoate crime). Так, в силу специфики общего права самостоятельными составами являются подстрекательство к убийству (solicitation), сговор (conspiracy) и покушение на убийство (attempt). В отличие от уголовного права континентальной Европы понятие предварительной преступной деятельности в англосаксонской уголовно-правовой системе не связано со стадиями развития преступления. Необходимо подчеркнуть, что здесь имеются в виду различные по своему содержанию преступления, общей чертой которых является то обстоятельство, что они относятся к предварительной преступной деятельности, реального ущерба еще не причинившей. Так, подстрекательство как самостоятельное преступление – это деяние, не имевшее своим продолжением совершение подстрекаемого преступления, в противном случае оно квалифицировалось бы как соучастие в совершении преступления.

В Англии Закон о преступлениях против личности 1861 г. в качестве самостоятельных преступных деяний выделял сговор, подстрекательство, покушение и угрозу убийством (threat). Однако после принятия Закона о преступном покушении 1981 г. (Criminal Attempt Act, c. 47) и Закона об уголовном праве 1977 г. (Criminal Law Act, c. 45) покушение и сговор претерпели существенные изменения и стали носить общий характер для всех видов преступлений.

В соответствии со ст. 1 Закона об уголовном праве 1977 г. сговор имеет место тогда, когда «лицо соглашается с любым другим лицом или лицами о совершении деяния, которое, если соглашение будет выполнено в соответствии с их намерениями, либо (a) неизбежно образует любое преступление или преступления, либо приведет к совершению любого преступления или преступлений одним или несколькими участниками соглашения, либо (b) привело бы к таким последствиям, если бы не существование фактов, которые делают совершение любого преступления или преступлений невозможным»[370 - http://www.legislation.gov.uk/ukpga/1977/45/section/1 (http://www.legislation.gov.uk/ukpga/1977/45/section/1) (2016. 26 дек.). После принятия данного Закона сговор стал статутным преступлением, и сговор как преступление по общему праву было отменено, за исключением двух специальных изъятий: 1) сговора на обман (ст. 5 (2)); 2) сговора на нарушение норм общественной морали и оскорблении норм общественной нравственности (ст. 5 (3)).].

Как это следует из приведенной дефиниции, ключевым для определения содержания actus reus преступного сговора является понятие «соглашения» (agreement), под которым понимают как выраженное, так и подразумеваемое согласие сторон совершить какое-либо преступление, в том числе при отсутствии четких деталей планируемого преступления, и реально предпринятых шагов, направленных на реализацию задуманного[371 - DPP v. Nock [1978] AC 979.]. В соответствии со сложившейся практикой от сторон соглашения даже не требуется, чтобы они встретились лично или договорились друг с другом[372 - Ardalan [1972] Crim. LR 370.]. Иными словами, если A, B, C договорились с D о совместном совершении преступления, но между собой они не договаривались, достигнутое соглашение все равно формирует actus reus преступного сговора.

Группа лиц, заключающих соглашение, предполагает наличие минимум двух участников, один из которых согласно ст. 2 Закона об уголовном праве 1977 г. не является потерпевшим; супругом (исключение составляют пары, чьи отношения не зарегистрированы в установленном законом порядке, либо если в отношениях участвуют третьи лица); и лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности.

Деяние, о совершении которого договариваются участники соглашения, должно быть уголовно наказуемым, и договоренность должна касаться всех обстоятельств будущего преступления и всех конститутивных элементов состава преступления, в том числе предполагаемых последствий. Иными словами, если речь идет о сговоре на тяжкое убийство, то его участники должны не только договориться о том, например, что положат яд потерпевшему в еду, но и о том, что в результате человек умрет. Если только один из участников сговора осведомлен обо всех деталях готовящегося преступления, нельзя считать, что соглашение состоялось, поскольку, за исключением специальных случаев криминализации отдельных деяний, как, например, содействие самоубийству, дача советов уголовно ненаказуема[373 - Kenning [2008] EWCA Crim. 1534.].

Психический элемент сговора предполагает «наличие намерения совершить преступление в соответствии с имеющимся соглашением», например, наличие намерения лишить жизни другого человека в соответствии с заранее оговоренным планом[374 - «Преступный сговор предполагает достижение соглашения между двумя или более лицами намеренно совершить противоправное деяние» (Yip Chiu-Cheung v. R[1995] 1 AC 111, 117 (per Grififths L.)).]. В решении по делу R v. Anderson лорд Бридж подчеркнул, что, помимо констатации факта соглашения между сторонами, требуемый mens rea может быть установлен, «только если обвиняемый, становясь соучастником сговора, принимает решение выполнить заранее обусловленное задание для достижения общей преступной цели, к которой стремятся все участники сговора. Меньшего не будет достаточно; а большего не требуется»[375 - R v. Anderson [1986] 2 AC 27 (per Bridge L.). Специфика преступного намерения сговора заключается в том, что намерение заключить соглашение и знание обо всех обстоятельствах планируемого преступления относится даже к тем из них, которые являются не только умышленными, но и неосторожными, преступлениями строгой ответственности, или обстоятельства их совершения свидетельствуют о грубой небрежности.].

Неоднозначно решается вопрос в той ситуации, когда двое договариваются о тяжком убийстве, но при этом один из них в случае его фактического совершения, мог бы сослаться на такое основание защиты, как ограниченная вменяемость. Оставшийся участник сговора в такой ситуации отвечал бы за тяжкое убийство, причем как в той ситуации, если бы он сам лишил жизни другого человека, так и в той, если бы это сделал участник сговора, признанный ограниченно вменяемым, и сам сговор был бы сговором на тяжкое убийство. Вместе с тем, когда преступление должно было быть совершенным ограниченно вменяемым лицом, такой сговор считается сговором на простое убийство.

В соответствии с ч. 2 ст. 3 Закона об уголовном праве 1977 г. лицо, признанное виновным в преступном сговоре на тяжкое или простое убийство, подлежит наказанию в виде пожизненного лишения свободы. Данное наказание является максимально возможным, самым тяжким, когда обстоятельства содеянного свидетельствуют об опасности лица для общества. Конкретный срок, а также тот период, который преступник должен отбыть в местах лишения свободы до того момента, когда он сможет ходатайствовать о досрочном освобождении, зависит от обстоятельств планируемого преступления, от виновности лица, а также от того, какой общественно опасный вред преступление причинило, должно было причинить или могло, согласно преступному замыслу (ч. 1 ст. 143 Закона об уголовном правосудии 2003 г.). В разных судебных решениях, в зависимости от готовящегося преступления, от потенциального числа потерпевших, от избранного способа лишения жизни и других деталей, сроки лишения свободы разнились от 25 до 45 лет. В одном из последних решений было сформулировано правило, согласно которому сроки лишения свободы, назначенные за сговор к убийству и покушение на убийство, не должны совпадать, поскольку данные преступления отличаются по степени общественной опасности – если в первом случае преступники не начинают выполнение объективной стороны преступления, то во втором преступление начинается, а иногда и полностью выполняется материальный элемент состава, а последствия не наступают по не зависящим от лица обстоятельствам. В качестве ориентира были названы сроки в 30 и 40 лет соответственно[376 - R v. Barot [2007] EWCA Crim. 1119.]