Преступления против жизни в странах общего права

Указание на противоправный характер деяния позволит отграничивать уголовно наказуемое умерщвление плода от законных действий, которые, например, в настоящее время могут иметь место при искусственном прерывании беременности после 22 недель по медицинским показаниям.

В случае внесения подобных изменений в гл. 16 УК РФ может возникнуть вопрос о разграничении данных составов со ст. 123 УК РФ в тех случаях, когда, например, имеет место незаконное прерывание беременности после 22 недели лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. Но поскольку, о чем было сказано выше, статья охватывает собой весьма узкий круг противоправных деяний, описанная ситуация, пожалуй, единственно возможная. В таком случае потребуется вменять совокупность двух статей, поскольку вред будет причиняться двум объектам – жизни и здоровью беременной женщины и жизни жизнеспособного плода.

В зависимости от субъективного отношения лица к совершаемому деянию содеянное будет квалифицированно либо как умышленное умерщвление плода по ст. 105

, либо как неосторожное по ст. 109

.

Субъектом данных преступлений следует признать вменяемое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста.

* * *

В целом изучение определения момента начала жизни в странах общего права позволило выделить две позиции. Первая позиция, которой придерживаются юристы Англии и Канады, основана на классической концепции общего права и предлагает рассматривать в качестве начального этапа жизни окончание физиологических родов и полное отделение плода от тела матери. Уничтожение плода до того момента, когда он становится человеком в уголовно-правовом смысле, составляет самостоятельное преступное деяние. Вторая, широко представленная в североамериканских штатах, напротив, предполагает неоправданное увеличение границы уголовно-правовой охраны жизни, предоставляя плоду статус рожденного человека. В решении вопроса закрепления окончания жизни, напротив, можно констатировать единодушие – на сегодняшний день наступление смерти человека связывают с гибелью клеток головного мозга.

Развитие новых биотехнологий, методов пренатальной диагностики и медицины привело к широкому распространению исследований на человеческих эмбрионах и поставило перед наукой ряд этико-правовых вопросов, таких как закрепление пределов реализации репродуктивных прав человека, выявление правомерности использования человеческих эмбрионов для научно-исследовательских и терапевтических целей, установление должной охраны жизнеспособного плода, статус которого максимально приближен к статусу родившегося человека.

Проблема предоставления плоду человека повышенной охраны активно обсуждается и решается в изучаемых нами странах и других зарубежных государствах. Защита жизни человека еще до появления его на свет является свидетельством ее приоритетности и важности, и, поскольку Россия является полноправным членом международного сообщества, она не может отстраниться от решения этико-правовых проблем международного значения. Отсутствие норм, направленных на защиту, в первую очередь, жизнеспособного плода, является существенным пробелом современного законодательства. В связи с этим предлагается внести в уголовный закон изменения, направленные на установление уголовной ответственности за умерщвление жизнеспособного плода человека.

§ 3. Понятие и система преступных деяний против жизни в уголовно-правовой системе общего права

Охрана жизни человека в современном обществе приобретает значение первостепенной важности. Среди всех социальных и правовых благ личности жизнь рассматривается как основная ценность, поскольку в случае смерти человека все остальные права и свободы утрачивают свой смысл.

Британский Закон о правах человека 1998 г. (Human Rights Act, c. 42) вслед за Конвенцией о защите прав человека и основных свобод 1950 г. провозглашает: «Право каждого человека на жизнь охраняется законом. Смертная казнь отменяется. Никто не может быть приговорен к смертной казни или казнен»[308 - Dine J., Gobert J. Cases and Materials on Criminal Law. 4

еd. London, 2003. P. 17.].

Согласно поправке V к Конституции США никто не может быть лишен жизни, свободы или собственности без соблюдения надлежащей правовой процедуры[309 - Мишин А.А. Конституционное право зарубежных стран. М., 2001.].

Отдельно необходимо отметить положения, содержащиеся в Канадской Хартии прав и свобод, принятой совместно с Конституционным актом 1982 г. Согласно ст. 7 Хартии «каждый имеет право на жизнь, свободу и безопасность своей личности; и этих прав нельзя лишить иначе как в соответствии с основными принципами отправления правосудия»[310 - Конституции зарубежных государств. М., 1996.].

Право на жизнь охраняется не только основными законодательными актами названных государств, но и особо – уголовным законом. Уголовное право решает задачу охраны жизни человека своими специфическими методами, формулируя признаки составов преступлений против жизни и устанавливая строгие санкции за их совершение.

При рассмотрении преступлений против жизни, однако, сразу обращает на себя внимание принципиально различный подход к формированию системы названных деяний в уголовном праве стран континентальной Европы и в англосаксонском уголовном праве.

В настоящее время в методологии науки сложилось большое количество самых разнообразных толкований категорий «система» и «системный подход»[311 - См.: Марченко М.Н. «Система» и системный характер права // Системность в уголовном праве: Материалы II Российского Конгресса уголовного права 31 мая – 1 июня 2007 г. / Под ред. В.С. Комиссарова. М., 2007. С. 12–13.]. Вместе с тем, несмотря на «множество разнообразий» в понимании системы, для целей нашего исследования вполне приемлемым выглядит ее определение как «множества связанных между собой элементов, составляющих определенное целостное образование»[312 - Краткий философский словарь. М., 2001. С. 348.].

«Целостность образования» объясняется интегрированным характером системы, тем, что существует некое «интегративное начало»[313 - Бахур Б.А. Концептуальные основы системного подхода и содержание современной инженерной практики // Системный подход в современной науке / Под ред. И.К. Лисеева, В.Н. Садовского. М., 2004. С. 115.]. В системе преступлений против жизни роль такого «интегративного начала» выполняет непосредственный объект каждого из преступлений – жизнь человека.

Любая система отличается наличием организации и структуры, которые позволяют раскрыть основные внутренние свойства системы, обеспечивают ее внутреннюю прочность, устойчивость, «высокую сопряженность всех ее компонентов»[314 - Каган М.С. Система и структура / Избранные труды в VII т. Т. I. С. 97.]. Это предполагает, что между преступлениями, входящими в одну систему, должны быть установлены такие связи, которые позволили бы в ходе анализа охватить всю полноту отношений. Так, когда мы говорим, что преступные деяния против жизни можно разделить на намеренные и совершенные по небрежности, мы предполагаем, что «интегративным началом» каждой подсистемы выступает психическое отношение лица к совершаемому преступлению. Внутри подсистемы также должна быть своя структура – если существует несколько видов убийства, в идеале должно существовать некое базовое определение убийства, отличающееся родовыми признаками.

Целостность системе придает и использование логичного и последовательного понятийного аппарата, когда структура языка является выражением структуры системы. И в этом смысле, в том случае когда понятием «тяжкое убийство» мы обозначаем исключительно «намеренное причинение смерти», убийства, совершенные с другим психическим элементом, должны быть отнесены к другому виду.

Наконец, при построении системы важно руководствоваться принципом иерархии, т. е. «возникновением в системе нескольких уровней, подчиненных по нисходящей, со своими зонами ответственности, ресурсами, локальными целями»[315 - Могилевский В.Д. Методология систем. М., 1999. С. 13.]. Поэтому высшую ступень в системе преступных деяний против жизни занимает намеренное причинение смерти, как наиболее общественно опасное, а затем мы выделяем неосторожное или небрежное причинение смерти.

Исходя из приведенной дефиниции, система преступных деяний против жизни должна представлять собой группу однородных преступлений, интегрированных на основе общего объекта посягательства – жизни человека, имеющих иерархичную структуру и единый понятийный аппарат.

Системный подход позволяет понять логику существования объектов, их взаимодействия между собой, размещения и взаимодействия с внешней средой. Однако в силу отсутствия в течение длительного времени кодификации юристы изучаемых нами стран не уделяли должного внимания разработке критериев систематизации, поэтому при объединении деяний в группы они придерживаются традиций общего права, для которого характерно деление посягательств на жизнь на тяжкое убийство (murder) и простое убийство (manslaughter)[316 - Видимо, именно по этой причине отечественные исследователи в ряде случаев ограничивают систему преступных деяний против жизни двумя составами. В частности, Г.А. Есаков пишет: «…уголовно наказуемое причинение смерти по английскому уголовному праву, ставшему основой для уголовного права стран семьи общего права, образует, говоря в общем, либо тяжкое, либо простое убийство». (См.: Есаков Г.А. Суеверия и уголовное право (на примере преступлений против жизни в странах семьи общего права) // Lex Russica. Научные труды МГЮА. М., 2004. № 4. С. 1059.). И.Д. Козочкин в своем исследовании также ограничивает преступления против жизни убийством. (См.: Козочкин И.Д. Уголовное право США. Успехи и проблемы реформирования. С. 315).].

Причем тяжкое убийство является основным, наиболее разработанным видом этого преступления. Другие виды лишения жизни, в том числе и простое убийство, рассматриваются как производные от тяжкого.

Тем не менее, если подойти к систематизации с привычных для нас позиций, то в общем виде систему преступных деяний против жизни, под которыми понимают общественно опасные деяния, предусмотренные уголовным законом и непосредственно посягающие на безопасность жизни человека, в странах общего права можно представить следующим образом: 1) убийства (тяжкое, простое, детоубийство[317 - Если понимать «детоубийство» буквально, то к нему следует относить убийство ребенка любого возраста любым лицом. В данной работе этот термин будет использован для характеристики убийства матерью новорожденного ребенка.]); 2) иные намеренные преступления против жизни; 3) небрежное причинение смерти.

* * *

В уголовно-правовой системе общего права существует родовое понятие убийства (homicide), к которому относят все случаи противоправного лишения жизни другого человека.

В Англии нет законодательного определения убийства, однако доктрина традиционно рассматривает его как «виновное противоправное причинение смерти другому человеку»[318 - Herring J. Op. cit. P. 198.].

Этот же термин используют большинство уголовных кодексов американских штатов, не раскрывая при этом его содержания. Так, гл. 782.46 Титула Законов Флориды называется «Homicide», как и ст. 1 гл. 5 16 Титула УК Джорджии, гл. 1 разд. 8 УК штата Калифорния, разд. 2 УК штата Мэриленд.

В соответствии со ст. 13A-6-1 УК штата Алабама «…лицо совершает убийство (homicide), если оно намеренно, со знанием, неосторожно или с преступной небрежностью причиняет смерть другому лицу»[319 - http://www.legislature.state.al.us/acas/codeofalabama/1975/coatoc.htm (http://www.legislature.state.al.us/acas/codeofalabama/1975/coatoc.htm) (2016. 2 нояб.).].

Похожая формулировка родового понятия убийства (homicide) содержится в УК штата Юта: «…лицо совершает преступное убийство, когда оно с намерением, знанием, неосторожно или с преступной небрежностью или другим психическим состоянием, установление которого необходимо в соответствии с законом для конкретных преступлений, причиняет смерть другому человеческому существу, включая нерожденного ребенка на любом этапе внутриутробного развития»[320 - http://le.utah.gov.code/TITLE76/htm/76_05_020100.htm (http://le.utah.gov.code/TITLE76/htm/76_05_020100.htm) (2016. 2 нояб.).].

Согласно ст. 125.00 УК штата Нью-Йорк под убийством следует понимать деяние, которое причиняет смерть человеку или нерожденному ребенку, которым женщина беременна более 24 недель и которое является тяжким убийством, простым убийством первой степени, простым убийством второй степени, убийством по небрежности, производством аборта первой степени, производством самоаборта первой степени.

По УК штата Пенсильвания лицо виновно в убийстве, если оно намеренно, со знанием, неосторожно или небрежно причиняет смерть другому человеку. Убийство может быть признано тяжким, простым намеренным или простым ненамеренным (ст. 2501 гл. 25 УК штата Пенсильвании).

В соответствии со ст. 163.105 УК штата Орегон лицо совершает уголовно наказуемое убийство, когда, не имея извинительных или оправдывающих обстоятельств, намеренно, со знанием, неосторожно или с преступной небрежностью причиняет смерть другому человеку. К убийству относятся тяжкое убийство, простое убийство или причинение смерти по грубой небрежности.

Развернутое определение убийства предлагает УК Канады. Согласно ст. 222 лицо совершает убийство (homicide), когда оно прямо или косвенно любым способом причиняет смерть другому человеку. К убийству также приравниваются случаи наступления смерти: 1) в результате совершения противоправного деяния; 2) в результате преступной небрежности; 3) в результате психического воздействия, выраженного в угрозе применения насилия или обмане, направленного на совершение лицом поступка, который приведет к смерти; 4) в результате преднамеренного запугивания малолетнего или душевнобольного. Особо подчеркивается при этом, что уголовно наказуемым является только виновное причинение смерти.

Для всех видов убийства характерны следующие общие признаки. Прежде всего, обязательным признаком убийства выступает его противоправность, поскольку причинение смерти при самообороне, при исполнении вступившего в силу приговора суда и другие случаи правомерного лишения жизни, а равно случайное причинение смерти не могут быть квалифицированы как убийство.

Например, согласно ст. 9A.16.030 УК штата Вашингтон убийство следует относить к числу «извинительных», если оно является результатом несчастного случая при осуществлении правомерного акта правомерными средствами при отсутствии преступной небрежности или намерения[321 - http://www.apps.leg.wa.gov/rcw/9A.16.030 (http://www.apps.leg.wa.gov/rcw/9A.16.030) (2016. 2 нояб.).]. Убийство является «оправданным» при реализации законного права на защиту себя, своих близких (супруга/супруги, родителей, детей), любых третьих лиц при отражении посягательства, когда наличествует непосредственная опасность причинения вреда, либо при попытке предотвратить совершение фелонии посягающим[322 - http://www.apps.leg.wa.gov/rcw/9A.16.050 (http://www.apps.leg.wa.gov/rcw/9A.16.050). (2016. 2 нояб.).]. А также рассматривается как правомерное поведение применение «смертоносного насилия» (deadly force) представителем правоохранительных органов или государственным служащим, действующим во исполнение судебного решения, при задержании лица, в отношении которого имеется подозрение в совершении преступления, либо при предотвращении такого преступления, при предотвращении попытки бегства из мест лишения свободы либо камеры предварительного заключения и т. д.[323 - http://www.apps.leg.wa.gov/rcw/9A.16.040 (http://www.apps.leg.wa.gov/rcw/9A.16.040) (2016. 23 нояб.).] При принятии решения о необходимости применить оружие на поражение исходить стоит из того, есть ли основание полагать, что посягающий представляет угрозу для других лиц.

Убийство всегда совершается в отношении «живого человеческого существа» (living human being), понятие которого было проанализировано в предыдущем параграфе. При этом ошибка в потерпевшем, согласно доктрине «перемещенного намерения» (transferred intent), на квалификацию не влияет. Так, если лицо намеревается убить одного человека, но ошибочно или случайно убивает другого, то считается, что намерение «перемещается» с первоначально выбранного потерпевшего на того, кто в итоге пострадал.

Содержащееся в большинстве определений указание на причинение смерти «другому» человеку позволяет отграничить убийство от самоубийства, которое уголовно ненаказуемо. Правда, необходимо отметить, что уголовное законодательство изучаемых нами стран содержит самостоятельные составы склонения или оказания помощи в совершении самоубийства (counseling or aiding suicide).

* * *

Как известно, в странах, принадлежащих к уголовно-правовой системе общего права, субъектом уголовного права может быть не только физическое лицо, достигшее к моменту совершения преступления возраста уголовной ответственности, но и юридическое лицо. В настоящее время в уголовно-правовой доктрине общего права можно выделить несколько теорий, которые обосновывают опосредованную ответственность юридических лиц за преступные деяния индивидов.

Теория «замещающей ответственности» (vicarious liability), заимствованная из деликтного права, исходит из того, что вышестоящее лицо отвечает за преступное поведение своих сотрудников, поскольку и при приеме на работу, и при организации труда проявило небрежность, которая привела к совершению преступления. При этом необходимо установить, что физическое лицо, виновное в преступлении, действовало в интересах, не обязательно финансовых, юридического лица. Выгода для корпорации может быть не только наличной, но, по мнению Дж. Холла, и потенциальной, «намерение совершить преступление должно быть хотя бы частично мотивировано стремлением принести пользу корпорации»[324 - Hall J. Corporate Criminal Liability (Thirteenth Survey of White Collar Crime) // American Criminal Law Review. 1998. Vol. 35. № 2. P. 554.].

Поскольку данная теория не предъявляет особых требований к работнику юридического лица, ее применение весьма ограничено. По общему праву в сфере уголовно-правовых отношений теория «замещающей ответственности» могла быть использована только в тех случаях, когда со стороны работника имели место получившая общественную огласку клевета, общественный ньюснс. Сегодня ее применение может быть предусмотрено статутом, в частности тогда, когда юридическое лицо несет установленную законом ответственность за его соблюдение, которую оно, в свою очередь, возлагает на своих работников, как это имеет место при создании безопасных условий труда на производстве[325 - См., например, английский Закон о здоровье и безопасности на производстве и пр. 1974 г. (Health and Safety at Work Act, etc., c. 37).]. Распространена эта теория в настоящее время, главным образом, в США, ее видоизмененный вариант получил название respondent superior («отвечает старший»).

Другая теория, создание которой во многом было обусловлено недостатками теории «замещающей ответственности», – теория «отождествления» (identification theory). Ее концептуальная основа заключается в том, что руководящий орган корпорации – единоличный или коллегиальный – является воплощением ее коллективного разума, коллективной воли, а потому управляющее лицо отождествляется с организацией в целом. При этом для того, чтобы преступное деяние некого физического лица, работающего на корпорацию, стало основанием уголовной ответственности, самой корпорации необходимо соблюсти целый ряд условий. Прежде всего, юридическое лицо можно отождествить не с каждым работником, а лишь с тем, который составляет «руководящий разум» (directing mind)[326 - Tesco Supermarkets Ltd. v. Nattrass [1972] A.C. 153, 171 (per Lord Reid J.).] компании, является высшим должностным лицом или служащим, которому выполнение определенных руководящих функций было делегировано со стороны управляющего органа. Таким образом, конкретное должностное лицо, отождествляемое с юридическим лицом, можно определить исходя из его уставных документов. Примечательно при этом, что даже в тех случаях, когда должностное лицо выходит за рамки своих полномочий, если его действия одобрены руководством или имеют место при общем попустительстве, юридическое лицо можно признать виновным.

К ответственности, согласно теории «отождествления», может быть привлечено как отдельно юридическое лицо, так и юридическое лицо совместно с физическим. При этом не происходит нарушения принципа запрета наказания дважды за одно и то же преступление.

Несмотря на то что в настоящее время данная теория является ведущей в Англии, Уэльсе и Канаде, она несвободна от ряда недостатков и внутренних противоречий. Во-первых, она представляет собой не что иное, как фикцию, своеобразную тактическую уловку, позволяющую избежать формулирования концепции «вины» применительно к юридическому лицу. Во-вторых, когда мы имеем дело с крупными корпорациями, со сложной, разветвленной структурой, когда происходит постоянное перераспределение полномочий, достаточно трудно установить наличие причинной связи между совершенным преступлением и «руководящей волей» высшего управляющего органа, а это фактически позволяет корпорации избежать уголовной ответственности. И, наконец, как отмечает Л.А. Абашина, «нередко встречаются ссылки на то, что с подписанными документами тот или иной ответственный работник в связи с загруженностью по работе не мог ознакомиться лично. Проверить же, входило ли это в круг его обязанностей, невозможно, иногда из-за того, что эти обязанности строго не закреплены»[327 - Абашина Л.А. Перспективы введения уголовной ответственности юридических лиц в России // Закон и право. 2008. № 4. С. 61.].

На теоретическом уровне постоянно выдвигаются новые идеи, которые, по мнению авторов, их предлагающих, смогли бы лучше обосновать институт уголовной ответственности юридических лиц.

Так, по мнению П. Бьюси, каждое юридическое лицо имеет свою собственную легко узнаваемую индивидуальность, этос, и привлекать к уголовной ответственности можно лишь то из них, корпоративный этос которого позволяет своим сотрудникам совершать преступления. Центральной в данной концепции выступает идея, что каждая организация обладает особой идентичностью, независимой от тех индивидов, которые осуществляют руководство. И тогда, когда этос корпорации позволяет ее сотрудникам в определенных случаях совершать преступления, если преступная деятельность в целом допускается, корпорация может рассматриваться как субъект преступления. Таким образом, имеет место очередная фикция, отождествляющая корпоративный этос с намерением либо небрежностью[328 - Bucy P.H. Corporate Ethos: A Standard for Imposing Corporate Criminal Liability // Minnesota Law Review. 1991. Vol. 75. № 4. P. 1095–1184.].