Преступления против жизни в странах общего права

Подобную позицию нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, новый подход к определению момента начала жизни фактически уравнивает статус родившегося человека и еще не появившегося на свет, что по своей сути является неверным. Несмотря на то что биологическая жизнь начинается с момента зачатия, с уголовно-правовой точки зрения жизнь как объект охраны немыслима без возможности ее социальной реализации. С другой стороны, наметившуюся тенденцию можно трактовать как попытку предоставить бо?льшую защиту человеческому плоду. Правда, было бы разумнее в таком случае определить жизнь и целостность плода в качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны.

Помимо прочего, уравнивание в статусе рожденного человека и плода поднимает вопрос о возможности искусственного прерывания беременности как такового и о его правовом регулировании.

Споры о правовой регламентации абортов, возможности их криминализации были и остаются актуальными для американского общества. Традиционно производство аборта рассматривалось как преступление, за исключением нескольких случаев, например, как это предусматривало законодательство штата Джорджия, когда беременность наступила в результате изнасилования или инцеста, плод имел серьезные физические или генетические отклонения или сохранение беременности было опасно для жизни матери.

Вместе с тем нельзя не сказать о том, что эти положения носили исключительно статутный характер, и в американском, как и в английском, законодательстве появились в результате принятия ряда нормативных актов XIX в. Согласно нормам общего права прерывание беременности до момента первого шевеления плода (quickening) не являлось преступлением, преследуемым по обвинительному акту. Причина этого заключается в том, что в нормах канонического права, теологических и философских воззрениях не было единого мнения по вопросу о моменте начала жизни. Считалось, что плод наделяется душой в временной промежуток между зачатием и рождением. Условно было предложено за точку отсчета брать сорок дней с момента зачатия для мальчиков и восемьдесят для девочек. Именно по причине «бездуховности» плода он рассматривался как часть тела матери, и его изгнание не было преступлением[158 - Roe v. Wade, 410 U.S. 113, 134 (1973) (per Blackmun J.).].

Вопрос о том, как оценивалось разрушение плода после его шевеления, остается дискуссионным. Несмотря на то что Генри де Брэктон говорит о данном деянии как об убийстве (homicide), большинство представителей доктрины общего права рассматривали данное деяние как менее тяжкое – данное преступление не является тяжким убийством, по мнению Э. Коука, и должно считаться преступлением менее тяжким по своей природе, чем простое убийство, по мнению У. Блэкстоуна[159 - Ibid.].

Первый английский статут, устанавливающий уголовную ответственность за производство аборта, – Lord Ellenborough’s Act, 43 Geo. 3, C. 58[160 - An Act for the Further Prevention of Malicious Shooting, and Attempting to Discharge loaded Fire-Arms, Stabbing, Cutting, Wounding, Poisoning, and the Malicious Using of Means to procure the Miscarriage of Women; and also the malicious setting Fire to Buildings; and also for repealing a certain act, made in England in the twenty-first Year of the late King James the First, intituled, An Act to prevent the destroying and murthering of Bastard Children; and also an Act made in Ireland in the sixth Year of the Reign of the Late Queen Anne, also intituled, An Act to prevent the destroying and murthering of Bastard Children; and for making other provisions in lieu thereof.] – был принят в 1803 г. Положения данного акта закрепили момент первого шевеления плода в качестве решающего для дифференциации ответственности за прерывание беременности – умерщвление плода после этого момента каралось сметной казнью, а до этого – заключением в исправительное учреждение.

Закон о преступлениях против личности (The Offences Against the Person Act) 1837 г. уравнял в правовых последствиях производство аборта на любом сроке беременности, отменил смертную казнь, в качестве наказания предусмотрел лишение свободы на срок до трех лет за совершение данного преступления[161 - Offenses Against the Person Act, 1837(7 Will.4 & 1 Vict. c. 85), Sec. 74.].

Одноименный законодательный акт The Offences Against the Person Act 1861 г., изменивший вид наказания за производство аборта на любом сроке беременности на пожизненное лишение свободы, оставался основным в вопросах установления ответственности за искусственное прерывание беременности вплоть до принятия Закона о сохранении жизни новорожденных (Infant Life (Preservation) Act) 1929 г. и Закона об аборте (Abortion Act) 1967 г.

До середины XIX в. в большинстве североамериканских штатов действовали приведенные выше нормы английского общего права. Коннектикут был первым из штатов, в котором был принят законодательный акт, устанавливающий ответственность за производство аборта. Принятый в 1821 г. Закон во многом повторял упомянутый выше английский Закон 1803 г. в отношении умерщвления шевелящегося плода и признавал ненаказуемым аборт, имевший место до этого момента[162 - Согласно ст. 14 данного акта «каждый, кто умышленно и злостно дал другому лицу яд или любое иное отравляющее вещество с целью убийства, либо чтобы вызвать выкидыш у женщины, ребенок которой шевелится, должен быть обвинен и приговорен к тюремному заключению на срок его жизни или другой срок, который суд сочтет достаточным за совершенное преступление».]. В 1860 г. в данный акт были внесены поправки, согласно которым производство аборта до шевеления плода также признавалось преступлением.

В 1828 г. законодатель штата Нью-Йорк принял закон, который длительное время служил образцом в вопросе установления ответственности за искусственное прерывание беременности и согласно которому производство аборта до начала шевеления плода признавалось мисдиминором, после этого момента – простым убийством второй степени. Кроме того, в данном акте впервые прозвучала концепция «терапевтического аборта», когда прерывание беременности признается допустимым для спасения жизни матери, если осуществляется квалифицированным врачом[163 - N.Y. Rev. Stat., Title 2, Art. 1, 9, p. 661. Title 6, 21, p. 694 (1829).].

В общей сложности за период с 1821 по 1840 г. подобные законы были приняты еще в восьми американских штатах: Миссури в 1825 г., Иллинойс в 1827 г., Индиана в 1835 г., Огайо в 1834 г., Арканзас в 1837 г., Айова в 1839 г., Алабама в 1840–1841 гг., Мэн – 1840 г. Подавляющее большинство этих актов было построено по модели закона штата Нью-Йорк: наказуемым главным образом признавалось так называемое вытравливание плода посредством применения сильнодействующих и ядовитых веществ, но при условии, что было отмечено его шевеление.

Несколько по-иному и более жестко уголовная ответственность за незаконное производство аборта была прописана в уголовном законодательстве последнего из упомянутых штатов – штата Мэн. Уголовно наказуемым признавалось покушение на прерывание беременности независимо от того, на каком сроке оно имело место, и независимо от способа совершения. Нормы уголовного закона этого штата фактически стали предвестником тех изменений в регулировании вопросов искусственного прерывания беременности, которые произошли в последующие десятилетия в пределах всей страны.

По мнению Дж. Мора, автора научного исследования, посвященного государственной политике США по вопросу правовой регламентации искусственного прерывания беременности, первая волна американского «абортного» законодательства не была вызвана стремлением законодателя выразить свое отношение к столь неоднозначному «методу регулирования рождаемости». Данные нормативные правовые акты нельзя рассматривать ни как движение pro (поскольку нормы общего права обрели статутное подтверждение), ни как движение contra, свидетельством чему служит отсутствие уголовной ответственности за самоаборт[164 - Mohr James C. Abortion in America. The Origins and Evolution of National Policy 1800–1900. N.Y., 1978. P. 20–25.].

Исследователь полагает, что само принятие законодательных актов в данной области было продиктовано скорее желанием установить контроль над частной медицинской и фармацевтической практикой, нежели интересом к проблеме абортов. В качестве одного из аргументов в пользу своей гипотезы Дж. Мор приводит тот факт, что новые статьи, устанавливающие ответственность за незаконное прерывание беременности, не были предложены в качестве отдельного билля, а появились в уголовном законодательстве в результате его масштабного пересмотра вместе с целым рядом других норм[165 - Mohr James C. Op. cit. P. 26.].

В середине XIX в. в общественном мнении американцев происходят радикальные перемены – аборт из крайней меры превращается в распространенное, легко доступное средство контроля рождаемости и планирования семьи. К нему все чаще прибегают женщины из средних и высших слоев общества для прекращения несвоевременной и нежелательной беременности. Постепенно происходит коммерциализация абортов, появляются медицинские центры, специализирующиеся исключительно на их производстве. И если раньше лишь отдельные врачи соглашались прервать беременность, то к 50-м гг. XIX в. появились специалисты, для которых производство абортов стало главным источником доходов. Открытость информации о врачах, предлагающих подобные услуги, доступность аборта, отсутствие общественного осуждения в конечном итоге привели к тому, что на один аборт приходилось 5–6 рожденных детей, против 20–35 рождений в начале XIX в.

В 1871 г. газета «Нью-Йорк Таймс» назвала аборт злом эпохи. В статье отмечалось, что в Нью-Йорке работают 200 врачей, специализирующихся исключительно на производстве абортов, не считая тех медиков, которые иногда осуществляли подобные операции[166 - Gordon L. The Moral Property of Women: a History of Birth Control Politics in America. 3

ed. Chicago, 2002. P. 25.].

Начало «крестовому походу против абортов»[167 - Reagan Leslie J. When Abortion Was a Crime: Women, Medicine, and Law in the United States, 1867–1973. Berkeley, 1997. P. 10.], направленному на признание искусственного прерывания беременности незаконным на любом сроке, было положено в 1857 г., когда Американская медицинская ассоциация учредила специальный комитет по расследованию криминальных абортов (Committee on Criminal Abortion). В 1859 г. этот комитет подготовил доклад, посвященный проблеме распространения абортов в стране и «общей деморализации», в котором были указаны три причины большого числа абортов в целом и криминальных абортов в частности. В первую очередь было названо «широко распространенное заблуждение относительно истинной природы преступления – убеждение, встречающееся даже среди женщин, что плод нельзя считать живым существом до начала шевеления»[168 - Roe v. Wade, 410 U.S. 113, 142 (1973) (per Blackmun J.).]. Во-вторых, усугублению проблемы способствовало небрежное отношение к целостности и сохранности плода самих медицинских работников. Наконец в качестве третьей причины было названо общее несовершенство действующих норм права, как общего, так и статутного, согласно которым плод, находящийся в утробе матери, не наделяется никакими из гражданских прав и не признается живым существом.

В резолюции, сформулированной Комитетом, содержался призыв к законодателям штатов пересмотреть существующее законодательство с тем, чтобы прекратить столь неконтролируемое «уничтожение человеческой жизни»[169 - Ibid.].

Стало ли это результатом призыва американских медиков, господствовавшей в обществе викторианской морали, стремления защитить женщину в условиях, когда аборт зачастую представлял опасность для жизни или все же стремления защитить еще нерожденного ребенка, но в период 1860–1880 гг. в стране были приняты законы, криминализировавшие аборт. Критерий «шевеления плода» потерял правовое значение, и в ряде случаев сама женщина могла быть привлечена к ответственности за вытравливание плода. Некоторые штаты делали исключение только для упомянутого выше «терапевтического аборта» – прерывания беременности, продолжение которой ставит под угрозу здоровье и жизнь женщины.

Например, при внесении изменений в статьи об ответственности за незаконное прерывание беременности в УК штата Орегон исчез критерий «шевеления плода», хотя десятью годами раньше, когда эта ответственность впервые устанавливалась на законодательном уровне, именно этот критерий имел решающее значение. Более того, уничтожение «ребенка»[170 - Законодатель использовал именно термин «ребенок» (child), а не «плод» (fetus).] в утробе матери, независимо от того, был ли ей самой причинен вред, квалифицировалось как простое убийство.

В штате Коннектикут в 1860 г. был принят закон, запрещающий производство аборта. Согласно ст. 1 данного акта производство аборта на любом сроке беременности признавалось фелонией, за совершение которой назначалось наказание в виде штрафа в размере до 1000 долл. США и лишения свободы на срок до 5 лет. Статья 3 устанавливала уголовную ответственность за самоаборт, покушение на него и за дачу согласия на осуществление аборта. Как пояснил в 1904 г. Верховный суд штата Коннектикут, законодатель создал «новое и особенное преступление», которое ограничило «возможность женщины причинять вред самой себе»[171 - Mohr James C. Op. cit. P. 201.]. Статья 4 предусматривала наказание в виде штрафа в размере от 300 до 500 долл. США за распространение информации рекламного характера о прерывании беременности и распространении препаратов, беременность прерывающих. Данный закон стал первым из числа себе подобных, в котором одновременно упразднялась доктрина «шевеления плода», устанавливалась ответственность женщины за самоаборт и распространение сведений о методах и средствах прерывания беременности.

Последние из упомянутых принципов, правда несколько позже, легли в основу кампании против «непристойного поведения», с инициативой о проведении которой выступил республиканец Энтони Комсток. Он предложил законопроект, легший в основу принятого в 1873 г. Закона о запрете торговли и обращения непристойных книг и статей аморального содержания (Act for the Suppression of Trade in, and Circulation of Obscene Literature and Articles of Immoral Use). Закон, вошедший в историю как Закон Комстока (Comstock Law), внес изменения в Закон о почтовой службе (Post Ofice Act) и расширил правовое определение непристойности. Отныне запрещалось распространять любые материалы, будь то книги, журналы, газетные статьи, рекламные листовки, содержащие информацию непристойного характера, в том числе посредством почтовой отправки. Впервые в американской истории к категории «непристойной» была отнесена информация, направленная на «предотвращение беременности или на незаконный аборт» (ст. 1 Закона о запрете торговли и обращения непристойных книг и статей аморального содержания)[172 - 17 Stat., 42

Congress, Sess. III, 1873. P. 598.]. Вслед за федеральным законом были приняты акты аналогичного содержания еще в 24 штатах.

По подсчетам Дж. Мора, в упомянутый период с 1860 по 1880 г. 13 штатов признали аборт вне закона, 21 штат внес изменения, направленные на ужесточение ответственности за прерывание беременности[173 - Mohr James C. Op. cit. P. 200.].

Несмотря на то что положения, регламентирующие уголовную ответственность за незаконное прерывание беременности, подвергались редакционным уточнениям в ходе пересмотра законодательства, правовые доктрины, которые легли в их основу, оставались неизменными на протяжении практически ста лет.

И как бы ни менялось общественное отношение к аборту как одному из основных методов планирования семьи, он оставался вне закона вплоть до 22 января 1973 г., когда Верховный суд США признал право женщины на аборт на ранних сроках беременности неотъемлемым конституционным правом, вытекающим из XIV Поправки к Конституции: «право на личную жизнь предполагает право на принятие решения об аборте, но это право не является неограниченным и должно соотноситься с интересами штата»[174 - Roe v. Wade, 410 U.S. 113, 155(1973) (per Blackmun J.).].

В этом судебном решении весь период беременности был разделен на триместры. В течение первого триместра право решать судьбу своей беременности было оставлено за женщиной, посещающей врача, на которого возлагалась ответственность за принятие квалифицированного, «медицинского решения»[175 - Ibid.]. Во втором триместре производство аборта должно быть детально урегулировано, поскольку в случае нарушения установленных норм здоровью женщины может быть причинен значительный вред. В последнем триместре, поскольку речь идет о защите человеческой жизни, причем жизни как матери, так и плода, власти штата могут не только нормативно регулировать этот вопрос, но в определенных случаях запрещать или, напротив, настаивать на производстве аборта[176 - Ibid.].

При принятии решения суд исходил из презумпции того, что решающим фактором в защите «будущей» жизни является наступление жизнеспособности плода, поскольку после этого периода плод может самостоятельно жить вне утробы матери. По этой причине «нормативное регулирование вопросов искусственного прерывания беременности, направленное на защиту потенциальной жизни, имеет под собой как логическое, так и медицинское основания. Если штат заинтересован в защите жизни плода после достижения им жизнеспособности, он может пойти даже на запрещение производства абортов в этот период, если только этот шаг не необходим для сохранения жизни и здоровья матери»[177 - Ibid.].

В тот же день, 22 января 1973 г., Верховным судом США было рассмотрено дело Doe v. Bolton, в котором содержалось пояснение, что при принятии решения о необходимости прерывания беременности врач должен принимать в расчет целую совокупность факторов – физическое, эмоциональное, психологическое состояние, семейное положение, возраст женщины[178 - Doe v. Bolton, 410 U.S. 179, 193 (1973) (per Blackmun J.).].

В 1992 г. Верховный суд снова вернулся к проблеме абортов при проверке конституционности действовавшего законодательства штата Пенсильвания. В групповом иске врачей, а также пяти медицинских клиник содержались требования о пересмотре Закона о контроле за проведением абортов, положения которого, по их мнению, противоречили Конституции США в смысле принятого ранее решения Roe v. Wade. Возражения вызвали те положения закона, которые предписывали обязательное уведомление супруга беременной женщины либо уведомление родителей или законных представителей (в случае если к аборту готовилась несовершеннолетняя женщина), разъяснение врачом возможных осложнений и потенциального риска для здоровья до начала операции и так называемое информированное согласие[179 - Informed consent.], установление периода ожидания между получением «информированного согласия» на проведение аборта и самим абортом, а также статьи, возлагающие на врачей обязанность готовить отчеты о проведенных абортах.

Окружной суд США, в который был подан иск, признал оспариваемые нормы неконституционными. Апелляционный суд третьего округа США поддержал ранее принятое решение в части, признав неконституционной норму, требующую от женщины предварительного уведомления супруга о ее намерении прервать беременность.

Когда это дело предстало перед Верховным судом США, общественность ожидала любого исхода, в том числе и переосмысления Roe v. Wade: со времени принятия упомянутого решения прошло 20 лет, за которые состав суда изменился в сторону увеличения консервативно настроенных судей, представленных для назначения на должность Республиканской партией. Из трех судей – демократов, которые рассматривали Roe v. Wade, Т. Маршалла, У. Бреннана и Б. Уйата, в составе Верховного суда в 1992 г. остался только последний судья, высказавший особое мнение по делу Roe v. Wade.

Однако переосмысления не произошло: суд посчитал, что не только не изменились фактические обстоятельства, в которых принималось решение 1973 г., но и нет оснований по-другому трактовать доктринальные положения, на которые опиралось Roe v. Wade, даже если сами судьи в силу своих убеждений не согласны с сформулированным stare decisis.

В решении отмечалось: «некоторые из нас, исходя из своего личного мнения, считают аборт преступным по отношению к основным принципам морали, но это не должно повлиять на наше решение. Нашей обязанностью является определение категории «свободы» для всех, а не установление своего собственного морального кодекса»[180 - Planned Parenthood v. Casey, 505 U.S. 833, 851 (1992) (per O’Connor J., Kennedy J., Souter J.).].

Вместе с тем суд отметил, что деление беременности на триместры как основу правового регулирования абортов следует признать устаревшим, и предложил опираться на категорию «жизнеспособности»: «схема деления беременности на триместры, без сомнения, была предложена для того, чтобы удостовериться в том, что право женщины выбирать не будет подчинено интересам штата по защите жизни плода, что ее выбор теоретически возможен. Мы не согласны, однако, с тем, что данный подход необходим для решения этой задачи. Столь сложная конструкция не необходима, и ее точное толкование иногда существенно усложняет стоящие перед штатами задачи»[181 - Ibid.]. Стремление защитить «будущую» жизнь должно выражаться в нормативном ограничении права женщины на аборт после достижения плодом жизнеспособности[182 - Ibid.].

При этом суд отметил, что не имеет значения, на каком сроке беременности плод достигает жизнеспособности – будь то 28 недель, как во времена принятия решения Roe v.Wade, 23 или 24 недели, или более ранний срок, что стало возможным благодаря развитию неонатальной медицины[183 - Ibid.].

Нельзя сказать, что после принятия обозначенных выше решений проблемы, связанные с искусственным прерыванием беременности, больше не поднимались в США на федеральном уровне или на уровне штатов. Так, 5 ноября 2003 г. был принят Закон о запрете абортов на поздних сроках беременности (Partial-Birth Abortion Ban Act), который объявлял вне закона определенную технологию прерывания беременности на поздних сроках гестации –15–26 недель.

Суть данной процедуры заключается в том, что во время индуцированных родов плод, как правило, извлекается частично из тела матери, а из оставшейся внутри головки ребенка с помощью специальной иглы извлекается мозг с тем, чтобы облегчить полное извлечение уже мертвого плода. Этот метод, получивший наименование «метод частичных родов», не являлся распространенным, но вызывал наибольшее число возражений в силу своего цинизма и крайнего пренебрежения ценностью человеческой жизни. «Существует моральное, медицинское и этическое согласие, что проведение аборта посредством «частичных родов»… – ужасная и бесчеловечная операция, которая не является необходимой с медицинской точки зрения и должна быть запрещена»[184 - Sec. 2 (1) of the Partial-Birth Abortion Ban Act of 2003.Public Law 108-105, 117 Stat. 1201. 5.11.2003.].

Помимо легального определения процедуры «частичных родов», Закон содержит обоснование установления запрета на ее осуществление: аборт, произведенный таким образом, не только несет в себе существенный риск для дальнейшего здоровья женщины[185 - Sec. 2 (14 (A)) of the Partial-Birth Abortion Ban Act of 2003.Public Law 108-105, 117 Stat. 1201.5.11.2003.], но и ставит под сомнение моральные и этические аспекты медицинской деятельности, целью которой является сохранение и спасение человеческой жизни[186 - Sec. 2 (14 (J)) of the Partial-Birth Abortion Ban Act of 2003.Public Law 108-105, 117 Stat. 1201.5.11.2003.].

Статья 3 названного акта вносит изменения в Титул 18 Свода законов США, предусматривая уголовную ответственность для врача, который проводит такие операции. Согласно ст. 1531 Главы 74 Титула 18 Свода законов США врач, который осуществляет аборт методом «частичных родов», подлежит наказанию в виде штрафа и лишения свободы на срок, не превышающий двух лет. Исключение составляет проведение подобного аборта в отношении женщины, находящейся в угрожающем для жизни состоянии, вызванном беременностью, или страдающей физическим заболеванием. Сама женщина не может быть субъектом данного преступления[187 - U.S. Code. Title 18. Part I. Chapter 74, Section 1531.].

Сразу после подписания конституционность этого законодательного акта была подвергнута сомнению в решениях трех окружных американских судов (суда Северного округа штата Калифорния, Южного округа штата Нью-Йорк и Окружного суда штата Небраска)[188 - Planned Parenthood v. Ashcroft, Order Granting Permanent Injunction, Findings of Fact and Conclusions of Law in Support Thereof (2004), National Abortion Federation v. Ashcroft, Opinion and Order (2004), Carhart v. Ashcroft, Memorandum and Order (2004).], и только в 2007 г. Верховный суд опроверг их, рассматривая дело Gonzales v.

Carhart[189 - Gonzales v. Carhart, 550 U.S. 124 (2007) (per Kennedy J.).], не найдя в Законе о запрете абортов на поздних сроках беременности 2003 г. нарушения конституционных прав женщин, а также противоречия принятым ранее Roe v. Wade и Planned Parenthood v. Casey, поскольку в них закреплялось право штатов регулировать вопросы искусственного прерывания беременности после достижения плодом жизнеспособности.

Например, уголовная ответственность за проведение аборта методом «частичных родов» установлена в УК штата Флорида: согласно ст. 782.34 любое лицо, намеренно осуществляющее аборт при помощи данного метода, в результате чего погибает живой плод (living fetus), совершает фелонию второй степени, за которую предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок, не превышающий 15 лет.

Аналогичную норму содержит УК штата Висконсин: в соответствии с положениями ст. 940.16 (b) проведение аборта методом «частичных родов» представляет собой искусственное прерывание беременности, при котором лицо частично извлекает из тела женщины живого ребенка с намерением причинить ему смерть, убивает его, а затем полностью достает труп ребенка. Лицо, совершившее подобное деяние, подлежит ответственности за фелонию класса A, наказываемую пожизненным лишением свободы, за исключением тех случаев, когда проведение данной процедуры является необходимым для спасения жизни женщины, чье угрожающее жизни состояние вызвано беременностью, и нет других доступных процедур для ее спасения (ст. 940.16 (3))[190 - http://docs.legis.wisconsin.gov/statutes/statutes/940.pdf (http://docs.legis.wisconsin.gov/statutes/statutes/940.pdf) (2016. 2 нояб.).].

Уголовный кодекс штата Нью-Мексико содержит ст. 30-5A-1, которая определяет аборт методом «частичных родов» как «процедуру, при которой какое-либо лицо, включая врача или иного медицинского работника, намеренно извлекает из матки женщины жизнеспособный плод и механически извлекает содержимое его черепной коробки для того, чтобы его умертвить»[191 - http://law.justia.com/codes/new-mexico/2006/nmrc/jd_30-5a-2-c5b9.html (http://law.justia.com/codes/new-mexico/2006/nmrc/jd_30-5a-2-c5b9.html) (2016. 2 нояб.).]. Статья 30-5A-3 запрещает использование данного метода для искусственного прерывания беременности под угрозой наказания за исключением ситуаций, когда жизнь женщины или ее здоровье, по мнению квалифицированного специалиста, находятся в опасности, и это единственно возможная процедура для того, чтобы такую беременность прервать. Лицо, совершившее данное преступление, виновно в фелонии четвертой степени, за которую предусмотрено максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до 18 месяцев (ст. 30-5A-5, ст. 31-18-15). При этом в тексте закона оговаривается, что данный запрет относится исключительно к описываемому методу прерывания беременности и не ставит своей целью криминализацию абортов вообще. Женщина, в отношении которой осуществляется запрещенная процедура, не является субъектом такого преступления (ст. 30-5A-5 (B), (C), (D)).

Если обратиться к уголовному законодательству штатов с целью определения критериев незаконности искусственного прерывания беременности, то можно прийти к выводу, что в настоящее время подавляющее большинство штатов признают преступлением производство аборта, осуществляемое медицинским работником при отсутствии лицензии; вне стен медицинского учреждения, за исключением случаев крайней необходимости; прерывание беременности после достижения плодом жизнеспособности или в третьем триместре беременности вне стен медицинского стационара; прерывание беременности по достижению плодом жизнеспособности или в третьем триместре беременности при отсутствии медицинских показаний для прерывания беременности; прерывание беременности в отсутствие информированного согласия[192 - УК штата Флорида (ст. 797.03); ст. 21-5419 УК штата Канзас; § 14-45.1 УК штата Северная Каролина; § 1598 Титула 22 Собрания законодательства штата Мэн; ст. 3.5 УК штата Колорадо; § 26-22-3 УК штата Алабама; ст. 145.412 УК штата Миннесота; ст. 39-15-201 УК штата Теннеси; § 87 Собрания законодательства штата Луизиана; § 16-12-141 УК штата Джорджия; ст. 125.05 УК штата Нью-Йорк; § 3205, 3211 Собрания законодательства штата Пенсильвания; ст. 28-327 УК штата Небраска; ст. 35-6-102 УК штата Вайоминг; ст. 44-41-20 УК штата Южная Каролина; ст. 940.15 УК штата Висконсин; ст. 442.250 Свода законов штата Невада; § 5-61-102 УК штата Арканзас; ст. 3.1, 5 закона об аборте 1975 г. штата Иллинойс.].

Ряд уголовных кодексов штатов при этом исключает ответственность за самоаборт[193 - УК штата Канзас ст. 21-5419; ст. 45-5-116 (c) УК штата Монтана; § 101 УК штата Вермонт; § 5-61-101 УК штата Арканзас.].

Таким образом, в настоящее время и на федеральном уровне, и на уровне штатов можно констатировать наличие двойственного подхода к проблеме регулирования абортов: легализация абортов на раннем сроке беременности и придание характера преступления искусственному прерыванию беременности, когда погибает жизнеспособный плод.

Возможное изменение правовой позиции Верховного суда США, которого так опасаются сторонники легальных абортов, едва ли, по нашему мнению, приведет к немедленной криминализации абортов, поскольку за практически 40 лет существования решения Roe v. Wade подавляющее большинство штатов на конституционном уровне признало право женщины самостоятельно определять судьбу своей беременности, разумеется, с учетом известных ограничений[194 - См. подробнее: Linton P.B. The Legal Status of Abortion in the States if Roe v. Wade is Overruled // Issues in Law and Medicine. 2007. Vol. 23. № 1. P. 3–43.].