Пламя Колшара. Тайны команды мостика

– А мы – можем, – отрезал Кхеф, и когда Йолт с удивлением посмотрел на него, повторил: – Покиньте помещение, лейтенант.

Шикнув обречённо маской то ли на капитана, то ли просто в пространство, Йолт поднялся и зашаркал к выходу. Кхеф вновь перевёл взгляд на Бергман, и та продолжила, словно её не прерывали:

– Речь не о таком долгом сроке, доктор. Ма’лэр принимала наркотик всего несколько недель. Причём в последнее время стала увеличивать дозу.

Её слова закручивались в голове Кхефа в спирали галактик, но смысл не складывался, как не складывались созвездия перед глазами того, кто впервые взглянул на ночное небо. Офицер Флота – наркоманка? Да ещё и ударно увеличивающая дозу?..

Впервые за разговор подал голос командор Арус:

– Мишель, – начал он вкрадчиво, как всегда, – скажи, а откуда ты всё это знаешь? – он чуть подался вперёд и положил ладонь на стол. Когти, словно нацеленные орудия, смотрели на тех, кто был напротив, но в первую очередь – на Бергман. И под этим прицелом она сказала:

– Потому что я колола ей наркотик.

Теперь вздрогнул уже Арус, и Кхеф мог его понять: страшно было бы услышать даже слово «давала», но…

– Кололи? – переспросил Кхеф. – Своими руками?

– Разумеется. По её личной просьбе.

– Кхм, – Кхеф приложил два пальца к щеке. – Что-то я… – Он обвёл взглядом своих офицеров, – признаться, ни пепла не понимаю. Командор, – он взглянул на Бергман твёрдо, как на Йолта минуту назад, – объясняйте подробно. Со всеми предпосылками.

Бергман вздохнула. Она понимала, что сейчас сжигает сама себя, но выйти из крематория не могла: только вперёд – в печь.

– Когда мы познакомились с Ма’лэр, она довольно быстро доверилась мне. Нетипичная литанийка – было видно, что в социальных рамках своей расы ей тесно, что она жаждет более глубокого общения. Скажу честно, я не планировала заводить на корабле друзей, но решила не отталкивать её: ведь я, как одна из первых людей во Флоте, очень хорошо знаю, что такое быть не как все, – она грустно улыбнулась уголком шоколадных губ. – Личной жизни у меня нет, капитан: я всё отдала науке. Так что наука – единственное, чем могу поделиться. Поэтому я решила рассказать ей о том же, о чём вам на днях.

Штоль вопросительно шикнул. Кхефу пришлось попросить Бергман повторить доктору то, что она говорила ему: о том, как под действием наркотика литанийская физиология приближается к колшарской и наоборот. Штоль кивком поблагодарил Бергман, а в его неповреждённом глазе зажёгся жёлтый огонёк интереса.

– Я рассказала это просто так, для поддержания разговора, – продолжала Бергман. – Да, этого не стоило делать, но тогда во мне не зазвенела тревога: в конце концов, Ма’лэр из старшего офицерского состава, могла ли она заинтересоваться наркотиком? Но я ошиблась.

Кхеф напрягся и слушал её, не двигаясь.

– Ма’лэр не интересовал ни кайф, ни возможность расслабиться. Но идея стать почти колшаркой пронзила её мозг, как гамма-нож разрезает кости. Она вбила себе в голову, что ей это необходимо, а иначе и жизни никакой нет. Она осаждала меня, находила везде, куда бы я ни уходила специально, чтобы не встречаться с ней, и в конце концов, – Бергман вновь вздохнула, опуская плечи, – я сдалась.

Она сделала паузу, и Кхеф молчал тоже. Мысли метались в голове, как острые обломки после взрыва – они все причиняли боль. Но чтобы прекратить эту пытку, стоило схватиться хотя бы за один. На помощь пришёл Штоль:

– Почему вы увеличили дозу? Ведь, судя по всему, именно это привело к кризису.

– Ма’лэр сама настояла. Она знала, что приближается Колшар, и я предупредила её, что не смогу продолжить курс там. Она умоляла меня закончить начатое, и я согласилась. В конце концов, грустно было бы загубить столько работы.

– Работы? – Арус словно очнулся. – Ты чуть не пустила киту под хвост жизнь лейтенанта и говоришь про работу?!

Вся ярость космоса бурлила в его огромных глазах – даже Кхефу невольно стало страшно. Он не хотел удалять старшего помощника так же, как до этого Йолта, поэтому поспешил вмешаться:

– Суть произошедшего ясна. И будьте уверены: избежать наказания не удастся.

– Я и не собиралась избегать наказания, аш. Иначе…

Но Кхеф прервал Бергман, подняв руку:

– Вопрос в другом: что делать дальше? Как вывести Ма’лэр из состояния, в котором она находится?

Он обвёл глазами присутствующих: Морин втянула голову в плечи, будто сама была виновата в происходящем, а доктор Штоль молчал. И только Бергман безапелляционно заявила:

– Никак.

– Никак?! – Арус тоже начал шипеть, почти как рилт.

– Увы, – Бергман потёрла глаза, словно смотреть на друга ей было больно. – Цель процесса – трансформация нервной системы. И сейчас она продолжается. Ведь так, доктор?

Штоль, сверившись с показаниями планшета, кивнул.

– Она должна пережить этот процесс сама. Мы можем только наблюдать и ждать, когда она выберется.

– А если не выберется? – наседал Арус.

Бергман с грустью посмотрела на него.

– Значит, ты разочаруешься во мне ещё больше, старый друг.

* * *

Ма’лэр действительно выкарабкалась. Кхеф, в общем-то, не сомневался, что так будет – ну, разве что, первые день-два, – и доктор Штоль разделял его уверенность. Но того, что лейтенант пришла в сознание, было мало: на произошедшее нельзя было закрыть глаза, сделать вид, будто ничего не случилось. Поэтому настало время считать камни[5 - Время считать камни – по древней традиции на Колшаре в земледельческих районах участки вспаханной и засеянной земли отмечались камнями. Посчитать камни – значит, подвести итоги, посчитав, сколько участков земли дали урожай в сезоне.].

Они не могли позволить себе публичный процесс. Пускай Кхеф и хотел, чтобы как можно больше офицеров, особенно энсинов-учёных, у которых звёздный ветер в голове перемешал обрывки знаний из Академии с личными амбициями, услышали то, что он собирался сказать, но он уже достоверно убедился: чем меньше лиц знают об истинном назначении наркотика – тем лучше. По крайней мере, пока. Поэтому в его кабинете собрались только Арус, Морин, Бергман, Штоль и он сам. Из тех, кого не было в медотсеке, присоединилась ещё Асия – от неё ему нечего было скрывать, и Сер’тан, ведь без него нельзя было решить ничего, что касалось вопросов безопасности.

– Командор Бергман, – начал капитан, поднимаясь с кресла. Учёная стояла перед ним и не прятала глаз. – Вам будут предъявлены обвинения в превышении полномочий и проведении экспериментов над представителем разумной формы жизни, а дополнительно – в причинении вреда офицеру Флота Союза. Всю информацию по делу я уже передал соларограммой командованию. Суд состоится, когда мы прибудем на Колшар.

– Я хочу добавить, аш, – начала Бергман осторожно, но не пресмыкаясь, – что лейтенант Ма’лэр сама обратилась ко мне с просьбой провести эксперимент. Это было её добровольное решение, и она крайне настойчиво…

– Настойчиво! – не выдержал Арус. – Ты же не ребёнок, чтобы…

Кхеф метнул в старпома тяжёлый взгляд, и тот замолчал. От капитана не укрылось, как Асия стоявшая рядом с мужем, взяла Аруса за руку и осторожно погладила пальцем узкую ладонь.

– Бывает так, что вне зависимости от возраста гражданин не отдаёт отчёта своим действиям и не осознаёт возможных последствий, – продолжил Кхеф. – Именно для таких случаев и существуют законы, за которые мы держимся. В данном случае закон говорит, что подобные эксперименты запрещены, и мы понимаем, почему.

– Испокон веков медицина двигалась вперёд экспериментами. Если бы подобное исследование проводилось в Цитадели Наук Колшара, никто бы не сказал мне и слова.

– Вот когда подобные исследования официально одобрят, откроют на него набор добровольцев – не таких, которые будут долбиться не пойми чем за спиной у друзей и начальства… – Кхеф многозначительно посмотрел на Бергман из-под бровей. – Тогда мы поговорим с вами по-другому. А пока не уводите к звёздам, командор. Ведь звёзды – это наша реальность. Вам есть что сказать нам по существу, аши Бергман?

– Я знаю, аш, что у меня не было права поступать так. И что я многих, – она взглянула на Аруса, – разочаровала. Жалеть о сделанном нет смысла, но можно извлечь уроки. Я приму то наказание, которое вынесет суд. И надеюсь, что хотя бы некоторые из вас смогут со временем смотреть на меня, как раньше.

Арус опустил глаза. Он удержался от новых колючих слов, но смотреть на Бергман явно не мог: ни как раньше, ни вообще.

6. Работа над ошибками

Вот уже четверть часа Морин мерила шагами коридор возле каюты Кхефа. Сомнения скреблись и возились в душе, как кот, пытающийся устроиться на новой лежанке, но Морин велела им сидеть смирно. Она опустила руку, не донеся её до лица – и так обкусала ногти почти до крови. Хватит, она уже всё для себя решила.

– Морин?