Пламя Колшара. Тайны команды мостика

Кхеф бросил на него взгляд. Успокаивать старшего навигатора сейчас было точно не в приоритете. Однако что ещё он, как капитан, мог сделать, пока медики боролись за жизнь Ма’лэр?..

– Мы этого не допустим, – Кхеф шагнул к нему и положил руку Йолту на плечо.

– Санитар, – коротко приказал Штоль, и рослый юлжанец разорвал на Ма’лэр платье, обнажая грудь.

– Слышишь? – повторил Кхеф. – Она не умрёт.

Штоль приставил инъектор к середине груди, к самому сердцу, и нажал на спуск. Ма’лэр выгнулась, Йолт пошатнулся.

– Нужно больше тромболитиков, – приказал Штоль, сверяясь с показаниями приборов. Второй санитар тут же бросился к колбам. – Ещё инъекция, и…

– Больше нельзя, – раздалось от входа. Все обернулись и увидели Мишель Бергман.

Штоль сделал санитару знак остановиться.

– Объясните.

– Вколете ещё – она умрёт. – Командор приблизилась к столу, на котором была прикована Ма’лэр. – Она проходит трансформацию, – Бергман наклонилась, отодвигая санитара-юлжанца. Йолт рванулся было к ней, но Кхеф его удержал. – Она должна пережить её сама.

– Что за трансформация? – Штоль ещё не понимал, о чём речь, но Кхеф уже начинал догадываться. И следующие слова подтвердили его догадку.

– Позовите эту девочку, биолога, – Бергман оттянула немного веко Ма’лэр и кивнула сама себе. – Морин Левченко. – Она выпрямилась и повернулась к Штолю. – А пока возьмите у неё анализы на алкалоиды.

– Капитан? – Штоль смотрел на Кхефа.

Всё верно. Это его корабль и его команда. Только он может решать судьбу экипажа. Не Бергман. Но что-то подсказывало, что стоило довериться ей. Пускай, может, в последний раз.

– Выполняйте, – кивнул он Штолю. – Я сам вызову Левченко. А вам, – обратился он к Бергман, – придётся многое объяснить.

– Я объясню, капитан, – командор склонила голову, и только сейчас Кхеф заметил, что, несмотря на по-юлжански тёмную кожу, она необычайно бледна. – Я всё обязательно объясню.

* * *

В тот вечер Морин плакала впервые со дня, когда Рэн Джана отправили в ссылку, а ей не дали последовать за ним. Это имя в последнее время подозрительно часто стало всплывать на поверхность тёмного колодца воспоминаний, но что поделать: видимо, история циклична. Или всё-таки нет?

Не допускала ли она ошибку, раз за разом сравнивая Кхефа то с Джаном, то с кем-то из более классических абьюзеров, то с властными боссами, из нескончаемой череды любовных романов, которыми полнилась сеть? Да, капитан определённо был властным, но насколько это выходило за пределы мостика? Стремился ли он доминировать, когда кормил её с рук на крыше? Когда протягивал ей сферу с цветком со своей родной планеты? Когда во время их первого раза десять раз спросил, что она чувствует и чего хочет?

Должно быть, после такого ему и правда неприятно было услышать, что их близость носила для неё пусть лёгкий, но всё равно стойкий оттенок недобровольности, который она не могла игнорировать даже тогда, когда они с Кхефом сидели за столом, накрытым им специально для неё.

Морин в очередной раз всхлипнула, закрывая лицо руками. Вот дура! Примерила прошлое на настоящее, а колшарскую материю пыталась скроить по-земному: будто собралась на выпускной Учебного центра Флота в платье, которое носила в детском саду. В платье, которое уже тогда было грязным и драным, а она, увлёкшись игрушками, этого не замечала…

Теперь горечь просачивалась сквозь пальцы, а всхлипы шуршали вдоль стен каюты, в которой больше никого не было. Неужели это всё теперь для неё – навсегда?..

Вот Асия молодец. Она знала, чего хочет, и её не остановили ни земные предрассудки, касающиеся служебных романов, ни разница в менталитете. Она смело шагнула вперёд, оторвавшись от пола в крыле младших офицеров, попрощалась с гравитацией и полетела вверх, в светлое небо к своему спутнику. Морин же тем временем стремительно всё теряла: причём, как она теперь понимала, не только и не столько служебные перспективы. Он неё уходил мужчина, один из самых ярких и интересных, что ей доводилось встречать. Кхеф был даже не спутником, нет – он, сияющий и горячий, мог стать солнцем – центром её системы, её жизни.

Но ведь существовал опыт не только Асии. В киноплёнке последних дней проектор памяти услужливо подсветил несколько кадров, которые не то что меняли облик всей ленты: скажем так, делали её менее однозначной. Кадры эти давали понять, что принимать важные решения, основываясь только на одном примере – большая глупость. А это значило, что в ближайшее время её путь лежал туда, куда нога человека, конечно, ступала, но где ни разу не была сама Морин – в Инженерный отсек.

У Морин как у энсина не было доступа к рабочему расписанию офицеров других отделов. Ей оставалось только надеяться, что человек, которого она искала, будет на месте. Инженерный располагался на одной из нижних палуб. Там не было дополнительных коридоров – двери лифта, открывшись, сразу вывели Морин в просторное помещение, непривычно тёмные стены которого были испещрены рисунками, издали напоминавшими схемы органических соединений. Приглядевшись, Морин поняла, что ошиблась: органикой здесь и не пахло – это электроцепи корабельных систем с индикаторами состояния. Хотя, наверное, для инженеров не было такой уж большой разницы: они могли и сам корабль воспринимать как живое существо.

– Что вы здесь делаете? – Из бокового помещения вышел невысокий полноватый литаниец. – Вы с поручением, энсин?

Он спрашивал совершенно бесстрастно, словно маленький инопланетный англичанин, готовый обсудить погоду в космосе. Не ожидается ли солнечный ветер? Не предвидится ли по курсу туманность?..

– Я? Нет…

– Здесь нельзя находиться без поручения, – всё так же дежурно отозвался литаниец. – Если его нет, то я вынужден просить вас покинуть отсек.

– Я только хотела узнать, здесь ли Игорь Непомнящий, – затараторила Морин, пока её не выставили вон. – Уже почти время обеда, и я подумала…

– Что, решила вдруг меня пригласить? – услышала она насмешливый голос. Из ещё одной двери показался Игорь. – Всё в порядке, Ий’лен, – обратился он к литанийцу. – Я сейчас всё решу.

Ий’лен кивнул и скрылся. Морин и Игорь остались одни. Она сцепила руки за спиной и переминалась с ноги на ногу, не уверенная, что он тоже не захочет выставить её – когда они виделись в последний раз, Морин не очень красиво отшила Игоря, и он, судя по всему, об этом не забыл.

– Теперь обедать со мной тебе не кажется таким зашкваром?

Морин сжала зубы. Но, посмотрев на Игоря, она увидела тёплые искорки в его глазах – почти такие же, как иногда плясали у Кхефа. В его насмешке не было злобы или желания уколоть.

– Ладно, пошли, – махнул рукой Игорь, отворачиваясь. – У меня сегодня много дел, я не пойду в столовую. Посидим здесь.

Он повёл её в одну из дверей в дальнем углу помещения. За ней скрывалась маленькая комнатка, вдоль стен которой тянулись полки, совсем не футуристично заваленные оборудованием: сканерами, лазерными ножами и многим другим, чему Морин не знала названия. Но главное – там стоял небольшой стол, рядом с которым виднелись два стула. Причём если один стоял как положено, на всех четырёх ножках, то другой висел в воздухе, окружённый едва заметным голубоватым полем. Игорь подошёл к нему и открепил небольшой датчик от спинки. Стул тут же упал, но Игорь подхватил его и поставил на пол без лишнего шума.

– Тестируем портативные генераторы гравитации, – пояснил он Морин, удивлённо глядящей на его манипуляции. – Садись, он приглашающе хлопнул ладонью по сиденью.

Морин опасливо опустилась на стул, а Игорь скрылся за одним из стеллажей, откуда вернулся вскоре с двумя кружками, над которыми оставался прозрачный туманный след.

– Я думала, здесь нельзя находиться посторонним, – Морин взяла из его рук кружку. – Так сказал тот лейтенант.

– Ну, ты же знаешь – литанийцы очень любят правила, – Игорь улыбнулся, садясь напротив. – На самом деле нельзя только в двигательный. А здесь ты ничего секретного не найдёшь, даже если постараешься. – Он пригубил чай, но тут же отставил кружку, поморщившись – обжёгся. – Ну, рассказывай, чего хотела.

Игорь понимал, что она пришла не к нему, и так Морин было даже проще.

– Я хотела задать тебе один вопрос, немного личный. Если можно.

– Можно.

– Почему ты не захотел встречаться с Шэрте?

Игорь поднял тёмные брови.

– Это не немного, это очень личный вопрос. Зачем тебе?

– Я… – Морин замялась. Она обняла ладонями кружку, чтобы тепло придало уверенности – она, как древний человек, готова была просить у огня и жара сил, которых не было у неё самой. – Я довольно близко общаюсь с одним колшарцем. Сейчас у нас сложный период, и я не знаю, как будут развиваться наши отношения дальше.

«И вообще отношения ли это», – добавила Морин уже про себя, поднимая кружку и отпивая немного.

– Странно. Ещё позавчера, на свадьбе, мне не показалось, что у вас сложности.

Морин вздрогнула, чуть не расплескав чай.