Подранок

Однажды, когда ему было лет девять, Костю положили в больницу с воспалением лёгких. Впервые он оказался оторванным от дома, в чужой казённой обстановке. И одна медсестра, добрая и терпеливая, как-то особенно запала мальчику в душу. Она делала уколы совсем не больно, всегда его чем-нибудь угощала и разговаривала с ним серьёзно, как со взрослым. Косте нравилось в ней всё: выбивавшиеся из-под медицинской шапочки каштановые волосы, улыбка, веснушки на щеках… Даже сверкающий в её тонкой руке, озарённый солнечным бликом шприц, казалось, придавал ей изящества. Мальчик не раз любовался ею: грациозной, высокой, в белом халате, на каблуках, с блестящим шприцем в руке. Костя всегда ждал её смену.

«А сегодня – ты будешь мне помогать», – сказала она однажды и доверила ему вытирать инструменты. Тогда Костя впервые почувствовал свою значимость. С того дня он стал с ещё большим нетерпением ждать дежурств этой медсестры. Как только она приходила, он бежал к ней в ординаторскую, стучался, и она всегда была ему рада и тут же давала какое-нибудь поручение. В каждую её смену Костя помогал ей мыть и раскладывать инструменты, разносить таблетки и раздавать градусники. Он видел необходимость в добровольном выполнении этих ответственных поручений и даже загорелся было мечтой стать врачом…

Как-то раз во время её ночного дежурства к ней пришёл посторонний мужчина. Костя, как обычно, постучался в ординаторскую, но впервые она не пригласила его зайти, а вышла сама и сказала строго: «Костя, я занята». Мальчика словно облили холодной водой. Он убежал в свою палату и залез с головой под одеяло… После этого случая Костя по-прежнему ждал её, по-прежнему помогал во всём, пока его не выписали домой. Первое время ему очень не хватало этой медсестры и её поручений. Просыпаясь, он уже не чувствовал себя нужным, полезным… Однажды ночью бабушка застала его в слезах и спросила, почему он плачет. Тогда Костя впервые в жизни сказал ей неправду, сославшись на страшный сон…

Костя стоял у самого забора и, боясь пошелохнуться, любовался незнакомой соседкой. И далёкий неуловимый образ, сохранившийся в детских воспоминаниях, тревожил его душу, смешиваясь с новым, неведомым доселе, внезапно нахлынувшим чувством… «Те же руки, тот же приятный голос…» Косте так и хотелось перелезть через забор и подойти к женщине. И он уже готов был это совершить и даже ухватился рукой за верхнюю доску, но в этот момент на крыльцо вышел высокий седой мужчина. «Люда, ты скоро?» – спросил он, и Костя почему-то сразу же почувствовал неприязнь к этому человеку. Женщина повернула к нему голову: «Иду, иду сейчас», – мягко отозвалась в ответ. Мужчина ушёл, а она продолжала своё дело. «Хоть бы она не уходила, – повторял про себя Костя. – О чём, интересно, она думает, когда плетёт эти абажуры?..» Закончив абажур, женщина встала и ушла в дом. А вскоре и его самого позвали родители. Костя никому не рассказал об этом впечатлившем его случае.

В ту ночь он не мог заснуть: вспоминал незнакомую соседку, глубоко запавшую ему в душу, и прислушивался к неизведанному ранее чувству.

С того дня его жизнь наполнилась новыми переживаниями и эмоциями, занимавшими всё его время. Костя думал об этой женщине, мысленно с ней общался и достраивал её образ, мечтая увидеть её ещё раз. Постепенно он начинал догадываться, что это за чувство…

Однажды на даче отключили воду, и родители почему-то собрались идти к ней, на Сосновую аллею. Костя увязался с ними. Сперва его не хотели брать, но, поддавшись его настойчивости, смирились. Пошли в обход по улице Горького. Всю дорогу он чувствовал, как где-то слева в груди сжимается мышонком сердце от смущения и сладкой дрожи, и изо всех сил старался не показать вида, что с ним что-то происходит… Наконец подошли к заветному дому под высокой мохнатой елью. Хозяева вышли гостям навстречу: она и её муж, высокий седой грузин. Завязался разговор с родителями. Костя молча стоял и слушал, делая вид, что ищет орехи, и боясь обнаружить своё волнение.

– Мы эту дачу снимаем. Муж – военный. Дочь старшая в художественное училище поступила. А младшая – ещё школьница. Вот, в свободное время вечерами плетём из лозы абажуры, – сказала Люда и вынесла изящный абажур.

Она говорила торопливо, с лёгким акцентом, слегка «подгоняя» слова, отчего они как будто «накладывались» друг на друга. Из одной её случайной фразы выяснилось, что ей тридцать семь лет и она работает на телефонной станции.

Костя то и дело пытался незаметно взглянуть на неё. Он очень конфузился, но всё же мальчику удалось рассмотреть соседку: высокая, худощавая, овальное лицо, карие глаза, длинные волосы и тонкие руки, такие, как у той медсестры!

С того дня Люда стала приходить к ним вечерами в гости. Едва она заходила в дом, минуя маленькую терраску, на газовую плиту сразу ставился чайник, и гостья садилась пить чай вместе с его мамой и бабушкой. Костя находился там же. Люда всегда была рада чем-то помочь: раздобыть лампочку для телевизора, что-то узнать, попутно купить в магазине…

Костя ждал её больше всего, больше сериала «Шансы»! Когда Люда подходила к дому, и он видел её в окно, внутри у него всё начинало дрожать и переворачиваться… А если она не приходила, он досадовал, что день прожит впустую. «Ну, что же она не идёт к нам?! Что она делает с этим старым грузином?! Ведь он же седой! Ну и пусть она старше меня, но, мне кажется, со мной она будет гораздо счастливее, чем с ним! Я столько могу ей открыть интересного!» – думал он и с нетерпением начинал ждать завтрашнего дня: вдруг она придёт.

Чувство какой-то возвышенной нежности наполняло его мальчишескую душу, когда он видел Люду. Ему хотелось от чего-то её защитить, предстать перед ней отчаянным и смелым.

…Когда ему становилось очень одиноко и грустно, Костя перелезал через забор в конце сада на заброшенный участок, доставал из-под веранды ветхого дома найденную им ёлочную игрушку – синий стеклянный колокол – и тихо с ним разговаривал. Только ему мальчик мог доверить свою печаль. И колокол утешал его тихим мелодичным звоном. Поведав колоколу сокровенное, Костя убирал его в коробку, предварительно завернув в махровое полотенце, заранее похищенное у бабушки, и прятал коробку на прежнее место. Теперь мальчик чувствовал, что всё то, о чём говорил с колоколом, он может доверить этой женщине.

Он думал о Люде каждый день. Косте казалось, что она может говорить с ним «на равных», «как со взрослым», как та медсестра из детской больницы… Люда была человеком из той, «другой» жизни, за забором, куда более интересной, чем жизнь на даче. Но не только поэтому она представлялась мальчику какой-то совершенно особенной…

Как здорово было бы пройтись с ней по Комитетскому лесу от остановки «Баня» по асфальтированной дороге, выложенной по краям жёлтыми кирпичами. Каждый раз проходя по ней, Костя представлял, что эта дорога ведёт в Изумрудный Город к всесильному волшебнику Гудвину. Он непременно сказал бы об этом Люде, и вместе они бы придумывали, что попросить у всемогущего волшебника. И он, кажется, знает уже, что попросил бы…

Этой дорогой по лесу они прошлись бы до турника, устроенного между двух сосен. Его найти не так-то легко, а он, Костя, показал бы ей, где в мохнатой зелени замаскирован турник, буквально «вдавленный» в смолистые стволы. Он мог бы сводить её и к старому пруду, чтобы она послушала, как громко там квакают вечерами лягушки. А если пойти туда рано утром, можно тихонечко подсмотреть, как из камышей выплывает серая утка со стайкой пушистых маленьких утят… Есть ещё одно заманчивое место, куда можно прогуляться, – кожная больница. Он знает, как через потайную дырку в заборе проникнуть на её территорию. Там можно погулять под соснами по асфальтированной дорожке мимо деревянных больничных домиков, и, если повезёт, есть шанс даже увидеть больных в белых пижамах. Бабушка говорила, что они болеют какой-то странной болезнью с необычным названием, от которой проваливается нос…

А ещё… с ней можно поговорить о сериале «Шансы», а может даже вместе посмотреть какую-нибудь серию?.. Интересно, кто б ей понравился из героев?..

Косте так хотелось поделиться с этой женщиной своими тайнами, тем, что он дорожил и берёг, никому не открывая, что он готов был даже сводить её на заброшенный участок и показать ей спрятанный под домом синий стеклянный колокол, с которым он разговаривал, когда ему становилось грустно… Только бы она пошла с ним, только бы согласилась!..

Но на двенадцатилетнего мальчугана женщина не обращала особенного внимания, ей было неведомо то, что творилось в его душе. Однажды у них в гостях Люда рассказала о красивом озере во Фрязино, на которое она с семьёй ездила купаться. Костя стал расспрашивать Люду об этом озере. Она отвечала и не видела, что это – предлог для разговора.

– Может быть, как-нибудь вместе… – загорелся он мечтой.

– Так, это ваша чёрная собака, что прибегала к нам, лает по ночам? – перебила его бабушка.

– Моя. Это Динка. Она очень умная. Я люблю собак. Она приблудилась к нам. Сперва мы её подкармливали. А потом она у нас прижилась, да так и осталась. У неё появился щенок Кузя. Такой красавец! Пожалели их. Так и живут с нами.

– Любят они порезвиться на наших грядках! – покачала головой мать.

– А где вы берёте лозу для абажуров? – осведомилась бабушка.

– Выдёргиваем из хозяйского дома!

– Как?!

Выяснилось, что отношения с хозяйкой у них сложные, что было неудивительно: все в дачном посёлке знали о её дурном характере.

– Я-то, ладно, потерплю. А у дочери, Оксаны, уже глаз от неё дёргается. Мы бы хотели сменить жильё, – пожаловалась Люда и, зная, что Костины родные сдавали на зиму дом, попросила их сдать его им до лета. Хозяева были согласны.

Приближалось время отъезда в Москву.

– Мама, можно мы возьмём с собой Барсика! – уговаривал Костя мать.

– Он уничтожит всю мебель, побьёт вазы, хрусталь, издерёт ковры… Нет, кот не сможет жить с нами, – безапелляционным тоном заключила она.

– Не волнуйся, мы будем смотреть за твоим кошаком, будем его кормить, – пообещала Люда.

– А как же собаки? – испугался он.

– Наши собаки его не тронут: они знают твоего кошака, – заверила его Люда и с этими словами вдруг подошла к Косте и нежно обняла его. Её тонкие руки оказались сильными и ласковыми. Костя замер… Ноги приросли к полу. Голова закружилась. Острое чувство восторга, словно ему брызнули в глаза ослепляюще яркой краской всех цветов радуги, пронзило его, наполнило и взорвалось мгновенным испугом человека, ступившего за грань чего-то запретного…

– Обещаете? – прошептал Костя.

– Обещаю.

Потрясённый, он убежал на заброшенный участок. Забравшись на крышу старого дома, Костя думал о Люде, вспоминал её руки и то блаженное чувство, которое испытал, когда она обняла его. Вспоминал её запах: лаванды, мяты, сигарет и чего-то ещё сладковато-острого… «Только бы она ни о чём не догадалась…» – вертелось в голове. Смешанное чувство стыда и восторга переполняло душу. Бессознательно Косте хотелось куда-то бежать, что-то делать, причём неважно что: забивать ли гвозди, таскать ли доски или штукатурить стены… Он испытывал счастье.

А на следующий день случилось непоправимое. Молодая бездетная пара, прочитав объявление о том, что «сдаётся недорого дом на зимне-весенний сезон», прикреплённое у магазина ещё до разговора с Людой, появилась на бабушкиной даче.

– Очень хорошо. Вы нам подходите! – обрадовалась бабушка.

– А как же они?!

Он прорыдал всю ночь… Чувствовал, что совершается что-то непоправимое… Где от него ничего не зависит. Он НИЧЕГО не мог сделать – только наблюдать. Такое же горькое чувство отчаяния и безнадёжности его посетит много лет спустя, когда умрёт любимый кот, когда будет умирать бабушка, когда он будет понимать, что навсегда кого-то теряет…

– Пожалуйста, опомнитесь! Это вам так не пройдёт! – тщетно умолял он домашних.

– Что с тобой?! Успокойся! Пойми: мы не можем им сдать дачу – их четыре человека! Но главное: у них две собаки. И эти собаки непременно вытопчут наши гряды! Столько труда вложено! – сказала бабушка. Спорить с ней было бесполезно. Костя знал, что если бабушка что-то решила, её уже не переубедить. С тех пор он возненавидел «гряды».

– Иди ты, мама, одна, я не пойду, – сказала мать, когда подошло время им отказывать.

Когда бабушка собралась идти на Сосновую аллею, Костя мог пойти с нею; он чувствовал, что это последний раз, последняя его возможность увидеть Люду. Он знал это. Но было слишком больно и стыдно. И он не пошёл.

– Ну что, она расстроилась? – спросила бабушку мать, когда та вернулась.

– Расстроилась, но не до слёз, – ответила бабушка с явной иронией. – Долго звать пришлось. Лежала она. Сказала, что ноги в кровь стёрла сегодня.

Костя не находил себе места, но этого никто не замечал.

– Он ведь как в воду глядел, – скажет бабушка через месяц, когда начнутся проблемы с квартирантами, которые, как оказалось, сняли дачу под склад стройматериалов, так как новый жилец, наряду с воинской службой, занимался строительным бизнесом. В доме чуть не лопнули трубы: водяное отопление требовало постоянной эксплуатации. Хозяева попросили квартирантов съехать. Разозлившись, квартирант ударил ногой Костиного кота, и кот вскоре умер.