Дышать водой

– Мне все равно, – равнодушно отозвался Ник.

– Так нельзя. Она же твоя девушка, – возмутилась из женской солидарности, нахмурив брови.

– С чего ты взяла? – удивленно рассмеялся Ник. – Мы выросли вместе, она мне как младшая сестра, – пояснил он. – А еще, ее очень любила моя мать, они даже чем-то похожи. Наверное, я просто привык о ней заботиться. К тому же, Артем… – Ник замолчал, подбирая слова. – Порой ему самому не помешала бы нянька.

Мы искренне рассмеялись, забыв про усталость, на счет Артема он был абсолютно прав. А какой же я себя ощущала дурой! Как я могла все это время ревновать Ника, обижаться на него, не разобравшись во всем до конца?! Выходит, он передо мной всегда был честен, а вот я на его глазах продолжала отношения с его лучшим другом. И что меня не сожрала та пятнистая акула? Потому что я это точно заслужила.

Время было к ужину, как Ник и обещал еще в пещере. Каково же было наше удивление, когда, поднявшись на главную палубу, мы обнаружили абсолютно спокойных, по обыкновению мило щебечущих и иногда забавно хохочущих Вики и Джема… за стрижкой бороды. Они даже как-то расстроились, что мы вернулись так рано и испортили сюрприз.

Сейчас Джема я узнавала с трудом. Его удлиненные волнистые волосы были собраны в модное подобие хвоста где-то на макушке, открывая красивое мужественное лицо. Оказалось, оно все время и было таким, когда его скрывала объемная бесформенная борода от Робинзона Крузо. Теперь, то, что от нее осталось, скорее походило на удлиненную щетину правильной формы. Вики сотворила с ним чудо. Еще и от ужасных очков как-то убедила избавиться.

– Ну, как вам ребрендинг? – спросила она, поигрывая в воздухе ножницами, довольная своей работой.

– Я бы не узнала этого красавца, – засмотрелась на смущенного Джема, за что получила колкий взгляд от Ника.

– Мы в душ, – только и бросил он, резко подхватив меня на руки и унося в неизвестном направлении.

– А что с вами случилось? – наконец заметила Вики. – Вы откуда такие подранные и в грязи? – прокричала она нам вслед, но Ник и не собирался останавливаться.

Он принес меня в свою каюту. Не говоря ни слова, затащил в ванную, поставил на ноги, и начал раздевать словно куклу. Сил сопротивляться, как и задавать вопросы, у меня уже не осталось.

С меня и снимать-то толком было нечего. Вытащила ноги из гидрокостюма, послушно перешагнула через него, оставаясь в открытом купальнике. Ник было потянулся и к нему, но, заметив мое смущение, решил раздеться сам. Пока он стягивал гидрокостюм, я одной рукой распустила спутанные, жесткие от всего пережитого волосы, и шагнула в душевую кабину.

Сначала мне было неловко. Что я здесь делаю? Нужно было настоять и привести себя в порядок самой. Но оказавшись под потоком теплой воды, ощутила не только все прелести цивилизации, но и многочисленные царапины на теле, а главное, пульсирующую боль в ожившей правой ладони. Вода под ногами от запекшейся крови окрасилась в грязно-розовый.

Ник подошел сзади и очень аккуратно намылил мое тело. Подобно пианисту-виртуозу, парящему над клавишами во время исполнения «Тихого часа» Дмитрия Шостаковича, его пальцы едва касались раздраженной кожи.

В какой-то момент с меня соскользнул лифчик купальника, и я инстинктивно попыталась закрыться, но руки плавным движением были опущены вдоль тела, а я перевернута лицом к моему спасителю.

Вроде, не первый раз наедине с мужчиной, но я боялась опустить глаза, зная, что он абсолютно голый. В его темных глазах не было похоти, только нежность, которой он меня окутал, словно пушистой пеной, и молчаливая задумчивость, бесценно говорящая о важности момента.

Я впитывала его взгляд, неспешный, изучающий, любовалась его волосами, которые стали еще темнее и насыщеннее от воды, спускающейся струйками по широким загорелым плечам, рельефной груди и прессу.

Ник притянул меня к себе, вжимая в свое тело, давая ощутить его желание во всей красе, и оставил невинный поцелуй на губах. Когда я открыла глаза, он отпрянул и потянулся за шампунем, а затем принялся промывать мои волосы. Следом за лифчиком на пол полетели и мои плавки.

Несмотря на боль и усталость с каждым его прикосновением мое желание нарастало, соски затвердели, внизу живота приятно запульсировало. Но Ник был беспощаден. Не пересекая заветной черты, он то притягивал меня, сплетая наши мокрые израненные тела, то непонятным усилием воли разводил на расстояние. А отмыв до скрипа кожи, умело завернул меня в белое пушистое полотенце, по размерам напоминающее скорее простынь, подхватил меня на руки и уложил в кровать.

– Даже не думай сбежать! Я за аптечкой.

Вместо побега я отключилась. Очнулась от навязчивого телефонного звонка, который предназначался Нику. Вырванный из царства Морфея он подскочил рядом со мной на кровати, подошел к столику, на котором не унимался и подпрыгивал вибрирующий смартфон. Далее следовал короткий, но явно неприятный разговор. Все это время Ник нервно постукивал пальцами по деревянной панели цвета белого дуба, а затем, словно ошарашенный, застыл у окна, за которым уже во всю начался закат.

– Что-то случилось? – не выдержала я, пытаясь приподняться.

Моя правая ладонь была тщательно перебинтована, так, что я с трудом могла пошевелить пальцами.

Ник оглянулся, с тревогой всматриваясь в мое лицо.

– Помнишь, я говорил, что прохожу свидетелем по делу? – он набрал в грудь воздуха, одновременно запуская пальцы в свои и без того взъерошенные волосы. – Второго свидетеля нашли сегодня утром на дне каньона. Они подстроили аварию и убили Томаса. Теперь остался только я, – безуспешно пытаясь скрыть эмоции, закончил Ник.

Глава 22.1. Юрий

Говорила сыну мать:
«Чтобы человеком стать,
На другого человека
Не должно быть наплевать».

Прошло уже более двух часов, а объект так и не показался на поверхности. Сухой протер бинокль до дыр. Солнце ослепляло, отражаясь от воды, и перед глазами, даже закрытыми, уже давно мелькали назойливые мошки.

– Бонд, слышишь? С ней что-то случилось, – несколько раз толкнул в бок растянувшегося рядом и сладко посапывающего напарника, прикрывшего морду панамой. – Если она утонет, нас точно пустят на корм акулам, шеф и разбираться не станет, – продолжил рассуждать Юрий.

– Не кипишуй. Может, мы пропустили момент, и она давно на борту? – не открывая глаз и не меняя своей расслабленной позы, прокомментировал Федор.

– Нет. Я уверен, что они не поднимались. А у них по всем расчетам уже кислород должен был закончится. Сам посчитай: двенадцать литров, сталь, рабочее давление двести бар, итого две тысячи четыреста литров воздуха, – не унимался Сухой, продолжая бубнить, нервно почесывая затылок. – Далее берем сферического дайвера в вакууме и его среднее потребление воздуха по палате около двадцати литров в минуту, итого сто двадцать минут.

Сухой наконец замолк.

– Ну вот! Два часа. Поди купаются еще, а ты весь извелся, как мамка, – засмеялся Бонд.

– Так это без учета давления и сжатия воздуха! – вспылил Юрий, пнув ногой бортик и сдавленно заскулив, оттого что не рассчитал удар и отбил пальцы в сланцах. —Там, где на поверхности было двадцать литров воздуха, на глубине десяти метров под давлением в две атмосферы будет только десять литров. Глубже давление – еще больше! Сечешь?

– Неа. Даже не собираюсь вникать. Зато, я понимаю, что ты, очкуя на пустом месте, хочешь отправить мой зад за ней следом, но это никак не входит в мои планы. Ясно?!

Сухой бросил колкий укоризненный взгляд на напарника, насупился и снова прилип к биноклю. Бонд же облегченно вздохнул и закрыл глаза, настраивая панаму на своем лице. Но надолго его не хватило.

– Задолбал уже так смотреть! Чего ты хочешь, изверг? – размахивая панамой, Федор резко поднялся с раскладушки, двигаясь всей своей массой на ошалевшего Юрика. – Думаешь я с закрытыми глазами не чувствую, как ты недовольно на меня пялишься?

– Давай хоть подойдем поближе, может, что прояснится?

Бонд не стал спорить. Только лениво потянулся, разминая затекшие мышцы, и поплелся в рубку.

Эта видавшая виды лодка, насквозь пропахшая рыбой, напоминала Сухому измученный слишком долгой жизнью живой организм, которому вопреки всему не дают уйти на покой. Двигатель заводился тяжело, пыхтя и матерясь, изо всех сил сопротивляясь. А после, не находя жалости и уважения к седой старости, сдавался, набирал обороты и занудно трындычал, передавая легкую вибрацию всему судну.

– Во, смотри, – позвал Бонд, поглядывая в бинокль, заметно сократив расстояние с яхтой объекта. – Ее дружки ни о чем не переживают, винишко хлещут, что-то вкусное жрут, с собакой играют. Значит, все в норме. Может, девка где у берега вынырнула и гуляет себе?

– Возможно, ты прав, – вздохнув с облегчением, согласился Юрий.

– Я тут вспомнил мамку мою, – заржал Бонд, – также вздыхала и паниковала чуть что. Конец девяностых, я еще в школе учился. Как раз тогда игра появилась Mortal Kombat. Помнишь?

– Там еще сжигали друг друга заживо, – Сухой радостно закивал ожившим воспоминаниям.

– Ага! И обезглавливали, и сердца вырывали, и позвоночники.

– И весь экран в красных пикселях от кровищи! – перебивая, возбужденно дополнил Юрий.

– Так вот, мать моя как увидела, во что я дни и ночи рублюсь, чуть не прибила на хрен. Все кричала, что я с такими играми маньяком стану. Как сейчас помню, орет и полотенцем кухонным дубасит! – Бонд, захваченный хохотом, сложился пополам, пока не начал хрипло откашливаться. – Еще ходила за меня тогда в церковь свечки ставить, чтобы человеком вырос. И ничего, вырос! – уверенно заключил Федор.

«Видать, мало ставила, раз и сейчас готов любому сходу череп проломить», – мелькнула мысль в голове Сухого, от которой стало как-то неловко перед боевым товарищем. От греха подальше он поспешил отвернуть свою физиономию с двусмысленной улыбкой и перевести разговор в другое русло.

Глава 23. Арина