Проклятие фараонов

– Я прекрасно понял, ЧТО ты хотел сказать, Ридли, – обиженным голосом ответил Финч. – Вы там в своем Скотленд Ярде раскрываете страшные преступления государственного масштаба, а я тут играю в «охоту на ведьм»! Куда мне до вас!

– Не злись на меня, Эд. Сейчас и правда непростое время. Всюду царит хаос: постоянные забастовки, митинги, банды ирландских повстанцев окончательно распоясались. Ко всему прочему, «милые дамы» тоже не дают нам покоя. Им все мало прав, нужно еще больше! Последний билль по праву на голосование прошел в парламенте, и, может, теперь они наконец успокоятся.

– В этом я сомневаюсь, – сухо сказал детектив. – Думаю, это только начало.

Сэм тяжело вздохнул.

– Представляешь, даже моя Мэри недавно высказала мне: я, видите ли, заставляю ее сидеть дома, а она хотела бы устроиться на работу. Вон, ее лучшая подруга уже несколько месяцев работает секретаршей! Уже всю плешь мне проела: неблагодарный я, не ценю ее, жить ей не даю! Скоро на стену полезу…

– Мне тебя жаль, Сэм. Но тут ничего не поделаешь… Это и есть семейная жизнь. Ты ведь прекрасно понимал, на что шел, когда женился.

– Тебе-то откуда знать, каково это? Ты одинок и свободен! Вольная птица! – В голосе Сэма звучала зависть.

Эдвард проигнорировал выпад Ридли.

– Ты не мог бы узнать фамилию того пожилого джентльмена? Может быть, у вас остались какие-то записи об этом деле?

– Навряд ли, но я поищу их для тебя. Мы ведь с тобой, как братья, Эдди. А чего не сделаешь ради брата… Но особо не надейся: даже если жена того старика унесла драгоценности в салон госпожи Мирелы, это не поможет тебе прикрыть ее заведеньице. Я уверен, пострадавших от ее «махинаций» найдется не мало, но вряд ли кто-то побежит жаловаться на нее в полицию. Таких, как твоя миссис Рэндолл, будет довольно нелегко найти. Пусть дамочки и торопятся к гадалкам при первых же трудностях, но гордиться и кичиться этим не станут. Тем более, когда их так нагло обманывают. Англичан учат стыдиться и скрывать подобные вещи с детства.

– Это – самое обидное, – с грустью сказал детектив. – Лицемерие – худший из пороков. Я с этим сталкиваюсь постоянно. Каждый раз при очередном допросе натыкаюсь на стену лжи и предрассудков.

– И с большим успехом преодолеваешь ее, – одобряюще подметил Сэм. – Кстати, что там с этими ограблениями? Тебе удалось что-нибудь выяснить? Честно говоря, они поставили нас в тупик. Начальник почти каждый день срывается из-за них на ком-нибудь из подчиненных. Этот грабитель задел нашего «вояку» за живое. Если мы найдем негодяя, он с него три шкуры спустит.

– Пусть становится в очередь, – язвительно сказал Эд. – Я бьюсь с этим делом почти месяц. Пока никаких подвижек. И именно поэтому я отправляюсь к гадалке. Мне нужна смена деятельности. Воспользуюсь всеми своими умениями и разорю их «змеиное гнездо».

– Дерзай, друг мой, – смеясь, ответил Сэм. – Но смотри, как бы одна из них тебя не ужалила!

Глава 4

Дождь моросил всю ночь, как ему и было положено в эту пору. Ноябрь сжимал в своих холодных объятиях вечно бурлящий город. Свинцовые тучи то и дело заслоняли солнце, которое безуспешно пыталось пролить немного тепла и света на хмурые каменные улицы Лондона.

Настроение у Эдварда не задалось с самого утра: на рассвете его разбудила хозяйка и заявила, что котел в их доме окончательно сломался, и от него теперь потребуется некая финансовая помощь в решении этой проблемы. Двое других его соседей находились в стесненных обстоятельствах и в данный момент не могли себе позволить внести вклад в «общее» дело. Умывшись ледяной водой и выпив чашку чая, Эдвард отправился в кабинет, чтобы взглянуть на кое-какие бумаги, и к огромной досаде обнаружил окно открытым. Видимо, он сам забыл закрыть его накануне вечером, или, возможно, его распахнуло порывом сильного ветра. Но, так или иначе, теперь его любимое кресло и часть документов на столе промокли от дождя.

«Катастрофа!» – думал Эдвард, перебирая оставшиеся «в живых» бумаги. Часть записей о деле Стэнтонов была безнадежно испорчена. «Как же я теперь соберу все показания воедино? Мне предстоит заново все вспомнить в деталях!» Надо сказать, что Эдвард не любил возиться с документами. Хотя он и привык записывать свои мысли и наблюдения, но систематизировать их и хранить в порядке было для него непосильной задачей. Он все чаще задумывался над тем, чтобы нанять помощника, и когда Сэм в разговоре упомянул о секретарше, Эдварда в очередной раз посетила эта мысль. Но представить в своем кабинете женщину… Нет, на это он согласиться не мог. Каждый раз, когда он заходил в чей-нибудь офис и сталкивался с секретаршей, он вспоминал свое самое первое серьезное расследование. «С девушками одни хлопоты, – рассуждал детектив. – Они слишком эмоциональны и принимают все близко к сердцу. В такой работе, как у меня, нет места представительнице слабого пола. К тому же, милые дамы всегда умудряются отвлечь тебя от самого важного».

Тут стоит добавить, что Эдвард Финч немного лукавил перед самим собой. Он вряд ли бы когда-нибудь признался себе в том, что милые дамы подчас ставили умудренного опытом детектива в тупик. Возможно, сказывалось отсутствие женщины в его собственной жизни: матери, сестры или подруги. Но перспектива иметь помощницу, которая может ни с того ни с сего вдруг разрыдаться или не выйти на работу по совершенно невероятной причине, казалась Эдварду неприемлемой. Главное в работе детектива – строгость и беспристрастность, в ней нет места эмоциям и проявлениям слабости. Эдвард был абсолютно уверен в этом, и ни одной симпатичной современной барышне было не под силу переубедить его.

После обеда детектив отправился на разведку. Хмурый и сонный, он неспешно шагал по улицам Ист-Энда, мысленно выстраивая предстоящий диалог с хозяйкой салона. Госпожа Мирела обосновалась на Морган-стрит, одной из невзрачных улочек этого района. Все дома здесь представляли собой довольно унылое зрелище: ничем не примечательные и не слишком отличные от других многоквартирных домов Лондона. Здание, в котором находился салон медиума, являло собой типичный образец викторианского стиля. Серый и унылый, в свете осеннего тусклого солнца, он был частью строя бесцветных каменных коробок, тянувшихся вниз по улице. Тут и там теснились разного рода магазины, цирюльни, табачные лавки и булочные. В нескольких кварталах отсюда располагались парк и школа: именно поэтому на Морган-стрит жили преимущественно семьи с детьми. Каким образом в этом районе оказался спиритический салон, для Эдварда оставалось загадкой. Контингент людей тут был менее разнообразный, чем, например, в центре Ист-Энда: в основном типичные лондонские обыватели и работяги, мамаши с детьми да почтенные старушки. Но и здесь Эдварду пару раз встретились странного вида господа, которые то и дело пытались всучить горожанам измятые и изорванные листовки, от чего те, в свою очередь, были совсем не в восторге.

Наконец оказавшись на крыльце салона, детектив внимательно осмотрелся. Входная дверь выглядела немного необычно: она была выкрашена в черный цвет с неестественным синим отливом. Дверной молоток, сделанный из блестящего металла, был выполнен в виде головы мифического животного. В его глазах будто бы горел огонь, а в пасти оно держало свиток, на котором были вырезаны символы на неизвестном Эдварду языке. Над дверью висел небольшой букет из засушенных цветов, перевязанный красной лентой. «Должно быть, они рассчитывают на то, что это приведет особо впечатлительных дам в настоящий восторг, – подумал детектив. – Надо отдать им должное: не будь я таким скептиком, эти мелочи вызвали бы у меня неподдельный интерес».

Эдвард постарался держаться непринужденно. Ему предстояло разыграть спектакль и притвориться искренне заинтересованным в гаданиях, призраках и прочего рода суевериях. Постучав в дверь, он ожидал, что ему тут же откроют. Но, как ни странно, ответа не последовало. Он постучал вновь чуть увереннее, но и в этот раз никто не спешил ему навстречу. Детектив попытался заглянуть в окна, но не увидел в них ровным счетом ничего, так как они были занавешены темной тканью. Нетерпение и раздражение овладевали Эдвардом. Он еще раз оглядел крыльцо и только теперь заметил маленькую табличку справа от настенного фонаря. Она гласила: «Строго по предварительной записи».

«Хитро придумано, – подумал Эдвард. – Случайным прохожим вход сюда заказан. Войдут только те, кого привели их друзья или знакомые, избранный круг, так сказать. Что ж, очень предусмотрительно с их стороны. Лишние уши и глаза им здесь ни к чему. Теперь мне ясно, почему в полицию пожаловался супруг лишь одной из пострадавших. Все клиенты этой гадалки тесно связаны между собой крепкими узами стыда. Узнают об одном из них, и все остальные будут вынуждены поведать миру о своих странных интересах. Но не все хотят об этом распространяться. Ну, и что же мне теперь делать?» Эдвард еще раз осмотрелся. Улица была почти пуста. Лишь четверо мужчин о чем-то оживленно беседовали неподалеку от табачной лавки и украдкой поглядывали в сторону детектива.

«Готов поспорить, они знают, что это за место, – решил Эд. – И наверняка думают, что я один из этих ненормальных». В эту самую секунду детектив очень злился на свою нерешительность. Мысль о том, что над ним посмеются, расстраивала его и заставляла терять самообладание. Он резко повернулся в другую сторону и натянул на лицо шерстяной шарф так, чтобы случайные прохожие не могли его рассмотреть.

«К черту все!» – выругался он про себя и что было силы затарабанил в дверь. Но не успел он ударить и пару раз, как за ней послышались чьи-то невнятные голоса. Кажется, спорили две женщины. Они стояли совсем близко, но недостаточно для того, чтобы детектив мог расслышать хоть слово из их разговора. Спустя минуту ключ в замке повернулся, и в дверях появилась угрюмого вида девушка, одетая во все черное, с суровым выражением лица, на котором читалось явное недовольство. Она укоризненно взглянула на Эдварда и неохотно произнесла:

– Что вам нужно?

Детектив совсем не ожидал такого прямого и грубого вопроса. «Девушка в черном» смерила его таким презрительным взглядом, что Эдвард Финч на пару мгновений замешкался. Хотя он заранее продумал все свои реплики и сочинил правдоподобную легенду, которую собирался поведать гадалке, чтобы вытянуть из нее правду, сейчас все мысли разом покинули его голову. В ответ они лишь растерянно протянул:

– Простите, я не хотел вас побеспокоить. Я… – Эд чувствовал себя провинившимся подростком, который оправдывается в содеянном перед старшими. – Я лишь хотел…

Девушка, услышав такой невнятный ответ, нахмурилась еще больше. На вид ей нельзя было дать больше восемнадцати. Худенькая, смуглая, с черными, как уголь, глазами, и взглядом слишком серьезным для ее возраста. По описанию миссис Рэндолл она походила на горничную или помощницу мадам Мирелы по имени Сара. Девушка сделала уверенный шаг за дверь и молча указала на табличку, которую Эдвард уже успел прочесть ранее.

– Простите, – вновь извиняющимся тоном промямлил детектив. Надменный взгляд этой девицы заставил его потерять внутреннее равновесие. Он прокашлялся и уже открыл рот, чтобы объясниться, как та взмахом руки прервала его:

– У нас принято говорить шепотом, – холодным тоном объяснила девица. – Любые посторонние звуки могут испортить настрой мадам.

– Настрой? – удивленно повторил Эдвард. Но, тут же вспомнив, куда он пришел, поспешил кивнуть головой в знак понимания. – Я это учту.

– Хорошо, – ответила «девушка в черном». – Итак, что вы хотели? Вы пришли по делу?

– Ах, да! Я бы хотел видеть вашу госпожу…

– Вы записаны к мадам на сеанс? – перебила его девица.

– Эм… Я…, – Эдвард снова растерялся. «Надо было подумать о таком развитии событий» – ругал он себя. Действительно, почему ему самому раньше не пришло в голову, что сюда пускают не всех подряд?

– Ну, так что? Вам назначено? – переспросила девушка. Эдвард заметил, что она немного нервничает.

«Все-таки они боятся. Знают, что за ними могут следить. Прекрасно, мне это как раз на руку».

– К сожалению, нет, – с притворной грустью ответил Эдвард. – Моя тетушка не сказала мне, что к госпоже Миреле нужно записываться заранее. Когда мы виделись, я был так расстроен, что толком ни о чем ее не расспросил.

«Девушка в черном» с подозрением посмотрела на детектива. Прищурив глаза, она оценивающе смерила его взглядом. Специально по случаю Эдвард надел свои новые пальто и шляпу, купленные им месяц назад. Детектив редко приобретал модную одежду, предпочитая красоте комфорт и простоту. Но его профессия требовала от него определенного облика для ведения дел с людьми из высших слоев общества. На этот раз ему следовало выглядеть так, как обычно выглядят посетители подобных заведений: богатые и беспечные господа, одетые по последнему слову моды.

И, кажется, затея Эдварда сработала так, как он на то и рассчитывал. Он произвел на «девушку в черном» нужное ему впечатление, несмотря на свое неожиданное и немного бесцеремонное вторжение.

– Как, вы сказали, зовут вашу тетушку?

– Эм…, – Эдвард засомневался. Его легенда не предполагала раскрытия имени его источника. В идеале, он собирался представиться близким другом одной весьма важной светской дамы. Якобы она в разговоре абсолютно случайно упомянула небезызвестную госпожу Мирелу. Имя этой особы, разумеется, надлежало хранить в секрете. Но теперь из-за его собственных нечаянных слов, весь план рассыпался в пух и прах. Ему ничего не оставалось делать, как только лишь придумать самую правдоподобную ложь.

– Вы забыли имя своей родной тетушки? – с недоверием спросила девушка.

– Моей троюродной тетушки, – поправил ее детектив. – Миссис Рэндолл, – чуть увереннее добавил он. – Простите, но я немного волнуюсь. Все это для меня в новинку…

– Понимаю, – девушка глубоко вздохнула. – Вы такой не один.

– Я могу войти? – нетерпеливо спросил детектив. Ему казалось, что мужчины у табачной лавки переговаривались все громче. Затянувшийся разговор с этой молодой особой очевидно очень заинтересовал тех бездельников.

– Прошу вас, – «девушка в черном» едва приоткрыла дверь, чтобы Эдвард мог протиснуться внутрь, а затем проводила его в маленькую, плохо освещенную комнату. – Вы можете подождать здесь, – почти шепотом предложила она, – а я пока узнаю, сможет ли мадам принять вас сегодня, мистер…

– Смит. Джон Смит.

– Мистер Смит, – повторила за ним «девушка в черном», и слегка поклонившись, вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.