Градации черного. Книга 2

Градации черного. Книга 2
Анастасия Сергеевна Столярова

Очень сложно оставить свой дом, всех своих друзей и привычный уклад жизни ради человека, которого ты знаешь меньше года, пусть этот человек и является твоим родственником по крови. Женя переезжает в Петербург, но там все оказывается не так, как он себе это представлял. Ему предстоит пережить одиночество, несчастную любовь, тяжелую наркотическую зависимость и понять, что самый ценный подарок любви – это свобода.

Содержит нецензурную брань.

Анастасия Столярова

Градации черного. Книга 2

Глава1

Всю дорогу до аэропорта в такси стояла мертвая тишина, водитель словно почувствовав разлитое в воздухе напряжение, убавил звук радио почти до минимума. Адольф держал свою руку на руке Жени и ободряюще ему улыбался, но на душе у Жени было тяжело, словно ему на грудь положили тяжелую каменную глыбу. Он отвернулся к окну и тщетно пытался привести мысли в порядок, в голове была странная пустота и какая-то нереальность происходящего. Он сидел в машине, зная, что через час самолет увезет его куда-то в другую жизнь и не верил этому, у него было странное ощущение, словно из-под ног выбили почву и он завис где-то в пустоте. Адольф все это видел и потому тактично молчал, лишь иногда по его губам пробегала легкая улыбка победителя.

Только когда самолет взлетел и в иллюминаторах показалась белая вата сахарных облаков он обнял Женю за плечи:

– Ты сделал правильный поступок, я знаю, – тихо проговорил он, – ты и сам это знаешь. Что ж, расставаться с прошлым всегда больно. Но это нужно было сделать. Роман полностью тебя подавлял и однажды ты бы возненавидел его за это… Неужели ты до сих пор сомневаешься, что поступил правильно?

Женя молча теребил рукав своего свитера:

– Я знаю, что поступил правильно, – совсем тихо пробормотал он, – просто мне очень жалко Рому…

Он замолчал и вновь отвернулся к окну, Адольф видел, что он просто раздавлен и не стал лезть к нему разговорами. Лишь под конец полета он решился спросить:

– Я видел, что Дима что-то хотел сказать тебе, это ведь касалось меня? Я знаю о его антипатии ко мне…

Женя поднял на него глаза:

– Знаешь, я не стал его слушать, в последнее время он не в себе, вчера вечером он пришел ко мне и устроил настоящую драку, мне пришлось буквально вышвырнуть его за дверь…

Адольф негромко рассмеялся:

– А почему ты не стал его слушать? Он хотел рассказать тебе правду, между нами случилась одна ссора и я действительно повел себя не очень-то хорошо…

Женя запнулся и не нашелся, что сказать, Адольф ободряюще ему улыбнулся:

– Ты такой удивительный человек, Женя, ты не хочешь выслушивать гадости о людях, которых ты любишь, пусть даже они и правдивы. Мне так это в тебе нравится, ты еще такой чистый, прямо по-детски доверчивый, ты веришь, что в каждом человеке можно найти что-то хорошее…– и он крепко сжал руку Жени и улыбнулся, – я честно рад, что ты теперь со мной. И не печалься, – проговорил он, глядя на грустное лицо Жени, – не нужно. Впереди у тебя открывается новый чудесный мир…

Заранее было решено, что первое время Женя будет жить с Адольфом в его квартире, пока не будет отремонтирована старая. Женя давно понял, что Адольф очень не любил, когда кто-то вторгался в его личное пространство, наверное, поэтому он до сих пор и не был женат, хотя в этом году ему исполнилось тридцать. Окружающих он предпочитал держать от себя на определенном расстоянии, даже когда они были вместе и беседовали обо всем на свете, и Женя рассказывал Адольфу какие-то свои самые сокровенные секреты, тот тактично кивал в ответ и редко рассказывал что-то о себе. Женя знал лишь факты его биографии, где он учился, какие события случались с ним в детстве, но никаких эмоций при этом Адольф не описывал, впрочем, Женя уже привык к этой его скрытности и никогда не лез в душу.

Адольф устроил его в гостевой комнате, Женя молча распаковывал вещи, почему-то его не покидало ощущение, что он тут лишний и он неловко перекладывал и перекладывал вещи с места на место. Адольф ободряюще ему улыбался:

– Ничего, потерпи немного, скоро у тебя будет своя квартира, там уже вовсю идет ремонт… – он задумался. – Знаешь, я хотел начать там ремонт еще полгода назад, когда мы только вернулись из Сочи, но все откладывал и откладывал. Я не думал, что ты поедешь со мной…

Женя удивленно посмотрел на него:

– Мне кажется, что ты самый уверенный и настойчивый человек во всем мире, – грустно улыбнулся он. Адольф усмехнулся ему в ответ:

– Ах, Женя, ты совершенно не знаешь меня, я такой же человек, как и ты. И тоже испытываю неуверенность и страх. Честно говоря, я до сих пор не верю, что теперь ты здесь, со мной…

– Я тоже… – тихо ответил Женя.

Адольф рассмеялся:

– Ты привыкнешь. Ты сильный, и ты справишься. Я знаю это. Мне кажется, что адаптация пройдет быстрее, когда ты будешь жить один. Возможно, сначала тебе будет слегка одиноко, но потом ты привыкнешь. Ты же хочешь построить свою новую жизнь сам. Через месяц ты, я думаю, уже переедешь. Знаешь, я решил все там обновить, не хочу, чтобы что-то напоминало о прошлом. Последние несколько лет я бывал там буквально пару раз, там все словно пропитано той безвозвратно ушедшей жизнью. Но я в мельчайших подробностях помню диван, на котором я с Ваней сидел часами, кухню, где мама пекла нам печенье, кабинет отца, куда он вызывал меня для наказания. Я хочу все стереть, словно ничего и не было и начать все с чистого листа. Я много раз собирался продать эту квартиру и не решался. А теперь там будешь жить ты, в квартире, где когда-то родился и вырос твой отец. Все словно возвращается. Да, наверно, хорошо, что я не продал эту квартиру…

– Ты хотел продать ту квартиру? – удивлялся Женя. – Я бы не решился, это же память о своих родителях, твой родной дом…

Адольф снова рассмеялся и шутя щелкнул Женю по носу, он с видимым удовольствием окинул Женю взглядом:

– Да, я знаю, что ты сентиментальный, я никогда не был таким. А может и был, только это было так давно, что я уже этого не помню. Знаешь, есть такие воспоминания, от которых надо безжалостно избавляться, как от ненужного хлама. Эти мгновения ушли навсегда и никогда не вернутся. Помнить нужно только о том, что может реально помочь тебе в будущем…. Есть воспоминания, которые уже не приносят ни радости, ни боли, хранить их просто не имеет смысла, их нужно просто выбросить и забыть о них…

Женя неуверенно смотрел на него, и Адольф подбодрил его взглядом:

– Я слушаю тебя, Женя, не стесняйся говорить со мной прямо, я очень ценю честность, хотя порой для меня это и кажется чем-то из области фантастики…. Видимо, я слишком привык лгать…

Женя совсем тихо пробормотал:

– Ты говоришь, что от воспоминаний нужно избавляться, а ведь я являюсь твоим воспоминанием о брате. Ты говоришь, что это уже ничего для тебя не значит, но мне кажется, что тебе просто больно…

Адольф смотрел на него с легкой улыбкой на своих красивых губах, и Женя понял, что он снова сейчас закроется в себе, оба они молчали, он лишь взял руку Адольфа в свою.

– Ты являешься моим воспоминанием о детстве, – задумчиво повторил Адольф и озорно улыбнулся, – и будешь жить в воздушном замке, который я для тебя построю… Ты же не возражаешь, если я сделаю ремонт по своему вкусу?

Женя, конечно, не возражал, хотя по убранству квартиры Адольфа давно понял, что их вкусы довольно сильно разнятся. Сейчас они жили в новой шикарной квартире Адольфа на Крестовском острове, купленной им несколько лет назад. Это был спальный район, окруженный садами и парками, в пяти минутах ходьбы находилось побережье. Серая рябь Финского залива сливалась вдали с таким же серым почти свинцовым небом, посреди этой зыбкой и влажной дымки возвышались новые роскошные жилые кварталы, нарядно блестевшие натуральным мрамором и огромными панорамными окнами.

– Я купил эту квартиру, когда мне было двадцать три, кстати, как раз в твоем возрасте – рассмеялся Адольф, – разногласия с отцом накалились до такой степени, что я больше ни минуты не мог там находиться. И он выгнал меня из дома, я оказался на улице. Я учился в одном из самых дорогих университетов, носил брендовые шмотки, но не знал, где я буду в этот день ночевать. И мне пришлось продавать свои вещи. Одно время я снимал жилье, но потом решил купить свое. Отец оформил мне ипотеку в собственном банке, смешно? Просто под бешеные проценты… Хотя купить мне жилье не составляло для него никакого труда. Просто не хотел баловать. Хотя я теперь рад, что он так сделал, ведь я могу с уверенностью сказать, что это только мой дом…

Квартира была просто огромная, в ней было много комнат, намного больше, чем необходимо для нужд одного человека. Каждая комната была строго выдержанна в определенном стиле, по расположению мебели и ее цветовой гамме было видно, что здесь поработал хороший стилист – все было на своих местах и ничего лишнего – вот были два основных правила убранства комнат. Прихожая мягко перетекала в просторную гостиную, по одной стене которой был встроен бар, Женя не знал даже половины названий вин, которые там хранились. По стенам было расставлено несколько стеллажей из массивного черного дерева, их темная поверхность глянцево блестела при свете лампы, в строго расположенной последовательности на них были расставлены книги с тяжелыми переплетами, их было много, часть из них была на иностранных языках. Женя машинально рассматривал изящные фарфоровые статуэтки ручной работы, их тонко вырезанные лица смотрели как живые; в темной вазочке у окна стояла одна увядшая роза. В просторной гостиной были расставлены несколько кресел и диванов, что располагало к уюту. Идеально уложенный паркет блестел в свете неяркой лампы, и вся комната отражалась в зеркальном потолке, отчего глядя вверх казалось, что человек находится как бы вне комнаты, а где-то между этими двумя одинаковыми гостиными. В роскошном великолепии обстановки Женя почему-то чувствовал себя еще одной вещью, удачно приобретенной в соответствии с общим колоритом квартиры. Он уже бывал тут несколько раз, но все равно роскошь убранства снова поразила его как впервые:

– У тебя очень, очень красиво, – проговорил он, осматривая гостиную. – Все очень красиво и дорого. Только вот я чувствую себя тут немного лишним посреди этих красивых и дорогих вещей. Ты нанимал дизайнера?

–Да, – улыбнулся Адольф, – хотя основную концепцию я продумывал сам. Мне нравится обустраивать свой быт по своему вкусу. А у меня хороший вкус. Кстати, насчет первого – это глупо, – улыбнулся он, – ты прекрасно вписываешься в общий интерьер, ты прехорошенький…

Он решительно усадил Женю на уютный кожаный диванчик, и подойдя к бару, достал оттуда бутылку белого вина и два бокала, он разлил вино и протянул бокал Жене, оглядывая его с головы до ног с довольной улыбкой.

– Этот тост за тебя, Женя, – тихо проговорил он, – я очень рад, что ты теперь со мной, хотя быть со мной очень непросто, возможно, поэтому я до сих пор один. Но ты справишь, я знаю это. Не будем сегодня говорить о делах, я уже составил для тебя расписание, покажу его завтра. А пока отдыхай…

Женя напряженно вертел бокал в руках, Адольф видел, что он хочет сказать что-то важное и вопросительно поднял на него глаза.

– Я постараюсь не разочаровать тебя, – тихо произнес Женя.

Адольф негромко рассмеялся:

– Так и будет, Женя. У тебя все получится, ты же мой племянник. Я уже подыскал тебе местечко у себя в банке, зарплата будет не очень высокой, но и рабочий день достаточно свободный, ведь днем ты будешь учиться, придется работать вечером, возможно и ночью. Жаль, что ты совсем ничего не умеешь делать… Но ничего, – он ласково провел рукой по Жениным волосам, поиграв его черными локонами, – ты приехал сюда чтобы научиться, и я верю, ты быстро научишься, ты очень смышленый, все схватываешь буквально на лету, это ценное качество. А сейчас ложись спать, завтра у тебя будет тяжелый день….

Женя вспоминал потом, что в эту, первую ночь он спал как убитый; это был какой-то тяжелый, длительный сон без сновидений, напоминающий падение в темную пропасть, возможно, этому способствовало огромное нервное напряжение, душившее его на протяжении полугода. Перемена в жизни произошла, но сама жизнь текла по-старому, один день был похож на другой как две капли воды, часы и минуты бежали быстро, мелькали в потоке стремительно пролетающих дней, как листья за окном. Уже через неделю Жене казалось, что он живет тут давным-давно, вся прошлая жизнь казалась ему такой далекой и нереальной, этому способствовал и сумасшедший график – университет, работа, вечерние курсы. В банке ему действительно выделили самую простую должность. График работы был по приоритету вечерний, это предусмотрел Адольф. Каждый день Женя вставал в шесть утра и возвращался домой только поздно вечером. Адольф распланировал его график на первые полгода вперед и уже к концу первой недели Женя буквально валился с ног от усталости.

Этот визит в Петербург был совсем не похож на первый, с ночными прогулками по набережной и походами по многочисленным ресторанам и барам. И Адольф странно изменился, он вдруг стал очень холоден, на работе он не замечал Женю, и Женя робко прятал глаза при встрече, он думал, что, возможно, Адольф не хочет афишировать их родство и не понимал, почему. Он точно знал, что Адольфа не волнуют все эти предрассудки, более того, когда Женя был в банке полгода назад, Адольф представил его как своего племянника, Жене показалось, что он был очень горд этим… Женя помнил свой первый рабочий день, перед этим он ужасно нервничал и смущался, Адольф с мягкой улыбкой говорил, что все будет хорошо. Адольф отвез его в торговый центр и буквально силой купил Жене красивый костюм, брюки и несколько рубашек всевозможных оттенков серого, Женя растерянно трогал руками светло-серые рубашки из такого тонкого полотна, что казалось, они расползутся в руках от одного его прикосновения, джемпера в темно-серую клетку, брюки в тонкую серую полоску, отливающий стальным костюм.