Градации черного. Книга 2

– Нет, не утруждай свой мозг, откуда я это знаю. Я знаю о тебе очень много, можно сказать, все. Откуда? Конечно, от твоего дяди. У нас с ним… скажем так, особые отношения, я у него что-то вроде личного психолога, это такой человек, которому можно спьяну сболтнуть лишнего, поэтому я знаю всю эту историю с начала до конца. А у меня тоже свой интерес – мне ужасно скучно, я не учусь и не работаю, поэтому мне интересно было следить за развитием событий. Признаться, честно, я не думал, что Адольф сумеет увести тебя от папочки. Мы даже поспорили. И, как видишь, я проиграл. Бутылку дорогущего пойла. Я помню, что за все десять лет нашего знакомства сумел его обыграть буквально пару раз, как ты думаешь, почему? Может, он продал душу дьяволу?

И Вадим преувеличенно широко распахнул глаза и рассмеялся.

– Зачем ты мне все это говоришь? – спросил Женя.

Вадим пожал плечами:

– Не знаю, Женя. Я под кайфом. И меня конкретно тащит. Зря ты не хочешь попробовать, может быть, у нас бы получился диалог, а то говорю только я. Расскажи что-нибудь ты. Тебе реально нравится эта муть?

Он кивнул в сторону магнитофона. Женя молчал, и Вадим снова негромко рассмеялся:

– Ясно. Дядя приказал. Что ж, он всегда говорил, что ему нравятся умные мальчики, интеллигентные, знающие несколько языков, читающие стихи Гумилева и в идеале умеющие бренчать на пианино, так что придется тебе попотеть. Теперь твоя очередь. Эх, если бы ты только знал, как ему пришлось за тобой побегать, как он желал тебя получить. Он в чем-то до сих пор ребенок, когда видит новую игрушку, его мозг просто отказывается соображать, пока он это не получит. И вот, получить-то он тебя получил, а что теперь с тобой делать, не знает. Он реально зол на тебя, ведь ты совсем не такой, каким тебя бы хотел видеть он, ты самым бессовестным образом обманул его ожидания, тебе самому не стыдно? Ну ничего, он что-нибудь придумает… Подгонит тебя под свой формат, ты не задумывался почему ты занимаешься кучей ненужной тебе ерунды, зачем тебе иностранные языки, курс мировой литературы, нафига ты слушаешь классическую музыку, если ты совсем ее не любишь. Скоро дойдет до того, что дядя отправит тебя в музыкальную школу… Слушай, может, ты действительно мне хоть что-нибудь скажешь, не заставляй меня думать, что ты тормоз…

Женя бросил на него быстрый взгляд:

– У меня, если честно, нет времени с тобой веселиться. Да и желания тоже… —тихо сказал он.

– Почему? – удивился Вадим.

– Потому что ты под кайфом…

– И что? – расхохотался Вадим, – какая разница, под кайфом человек или нет. Возможно, мое состояние более продвинуто, чем твое. Знаешь ли, изменение сознания, расширение горизонтов восприятия бытия. Только не говори мне, что ты не пробовал, я знаю, что это не так. Тебе было лет пятнадцать, когда твой папаша обнаружил травку в твоем кармане и спустил с тебя шкуру. Он меня заинтересовал. Колоритная личность. Адольф рассказывал о ваших взаимоотношениях. Хочешь знать, что я об этом думаю?

– Нет, не хочу, – бросил ему Женя. Он пересек комнату, сел на диван и взял конспект в руки, пытаясь сосредоточиться.

– Зря, Женя. Зря, – продолжил Вадим. – Даже Адольф иногда спрашивает мое мнение. Потому что я могу дать беспристрастную оценку ситуации. Мое первое неоконченное высшее как раз психология. Потом папа пристроил меня на банковское дело, где я и познакомился с твоим дорогим дядей. Это было десять лет назад. Ну, неужели ты ничего не хочешь знать о слабых местах нашего дорогого Адольфа Александровича, мне нравится называть его по имени – отчеству, это так… официально. Ну, так что?

– Не хочу, – ответил Женя, в его глазах мелькнула досада и он коротко глянул на часы.

– Это почему же? Знание – сила, – спросил Вадим.

– Когда он захочет, он расскажет это сам…

– Он не захочет, Женя, – проговорил Вадим, доставая вторую сигарету, – он не станет раскрывать карты. Зачем ему? Ты не задумывался о том, что ты его совсем не знаешь, нет, ты знаешь факты его биографии и все. Никаких эмоций, чувств, привязанностей. Тебе не приходило в голову, почему? Он до чертиков боится раскрыть душу, конечно, внешне он самый уверенный, самый сильный, но на самом деле у него внутри куча комплексов, страхов, подавленных желаний. Было время, когда его даже мучили панические атаки, это когда человек задыхается и трясется. Это все нервы. И, конечно, он тебе ничего такого не скажет, чтобы ты не смог использовать эту информацию против него.

– Я никогда не буду использовать ничего против него, – с досадой произнес Женя, оторвавшись от тетрадей. – И вообще, ты несешь какую-то чушь…

Вадим снова рассмеялся:

– Ты прав, Женя, – легко согласился он. – Пусть чушь. Просто ты еще очень маленький. И глупенький. Но ты повзрослеешь. И мне кажется, это случится скорее, чем ты думаешь. Ладно, мне действительно пора. Ты думаешь, я не вижу, как ты многозначительно поглядываешь на часы. Не говори дяде, что я заходил. Ты мне понравился. Мне кажется, мы поладим. Когда Адольф вдоволь наиграется с тобой, думаю, он иногда и мне разрешит с тобой поиграться… Но я все-же открою тебе одну его маленькую тайну… Он же сейчас не курит? Так вот, он всегда начинает курить, когда страшно нервничает…

И он, снова усмехнувшись про себя, вышел за дверь. Женя мельком подумал, что Адольф курил как раз тогда, когда они первый раз встретились. Женя остался один, он пытался всеми силами снова приняться за конспекты, но не мог. Неожиданно на него навалилась усталость и опустошенность. Ранее неизведанное чувство слепящего одиночества стиснуло грудь. Он достал телефон и стал звонить Роману, потом Николаю, друзьям из секции баскетбола. У всех все было по-старому, Роман дотошно спрашивал его, что он ест и как спит, Николай сетовал, что на работе полный завал и теперь ему не с кем весело перекидываться шутками в обеденный перерыв. Та веселая беззаботная жизнь, которую он так бездумно оставил, продолжалась и без него. Женя вновь и вновь спрашивал себя, правильно ли он поступил, уехав сюда. Он согласился бросить все, потому что Адольф просил его быть с ним, сейчас же у него создавалось впечатление, что Адольфу он и не особо нужен. Когда Женя жил в Москве, они были ближе друг к другу чем сейчас, живя в одной квартире.

Адольф появился дома только в воскресенье поздно вечером, он рассеянно поздоровался с Женей и прошел в свою комнату, позже он зашел к Жене и присел к нему на кровать, некоторое время он молча наблюдал за тем, как Женя повторяет конспекты.

– Знаешь, когда я зашел, мне показалось, что ты чем-то расстроен и обижен, – проговорил Адольф после недолгого молчания, – ничего не хочешь мне рассказать?

Женя машинально листал тетради и не поднимал глаз:

– Мне плохо. Я чувствую себя лишним тут, – наконец почти шепотом произнес он, – мне одиноко. Я никогда не чувствовал себя так раньше, вокруг всегда кто-то был, а теперь я один…

Он судорожно вздохнул, и Адольф негромко рассмеялся:

– Глупенький, конечно, это не так. Ты просто еще не привык к такому ритму жизни. Строить новое всегда сложно. Но ты справишься, ты сильный, я знаю. Возможно, тебе кажется, что я как-то отдалился от тебя, но это не так. Я просто хочу дать тебе время самому разобраться в своих мыслях, человеку полезно побыть наедине с самим собой. Поэтому я хочу, чтобы ты сказал, что у тебя все в порядке, слышишь?

Женя кивнул головой:

– Да, все в порядке, – он вымученно улыбнулся. – Просто мы проводим так мало времени вместе. Наверно, ты прав, я просто устал, никак не войду в привычную колею, но это пройдет….

Адольф довольно кивнул ему:

– Это нравится мне намного больше, – улыбнулся он, – ты звонил в Москву? Как там Рома?

Женя судорожно вздохнул:

– Ничего, все по-старому, – тихо проговорил он. – Рома подробно расспрашивает меня, что я делаю, чем занимаюсь, я рассказываю. В принципе, мы с ним каждый день разговариваем по телефону, но я все равно ужасно по нему скучаю. Не знаю, но мне его так не хватает, у меня в груди словно туго натянутая струна…

Он машинально прижал ладонь к груди, Адольф мягко улыбнулся:

– Я вижу, что тебя грустно и одиноко. Это видно по твоим печальным глазам. Знаешь, когда ты грустишь, у тебя сразу меняется взгляд – он становится кротким, ты смотришь из-под длинных ресниц так печально. Тебе идет. Я хочу взять тебя в одно место. В субботу вечером, ты согласен? Один мой знакомый устраивает прием в честь своего дня рожденья. Тебе будет полезно с ним пообщаться – он известное лицо в городе, к тому же там будет много влиятельных людей, тебе нужно заводить полезные связи. И еще одна хорошая новость для тебя – квартира почти готова, ты уже можешь переезжать. Завтра пойдем посмотрим?

Женя послушно кивнул, Адольф видел, что он хочет еще что-то сказать, но не решается, поэтому он мягко взял Женю за руку и посмотрел ему в глаза:

– Я слушаю, говори, – улыбнулся он, – я же вижу, что ты хочешь что-то мне сказать. Я могу читать тебя как открытую книгу, иногда мне кажется, что я знаю тебя даже лучше, чем ты знаешь себя… Это наивысшее проявление близости…

Женя смутился, он вспомнил свои одинокие вечера, но ничего не стал говорить:

– Да. Ко мне заходил твой друг, Вадим. На меня посмотреть… – и он вопросительно поднял на Адольфа глаза.

Адольф усмехнулся:

– Значит, он меня не послушал. Я запретил ему приходить. Что ж, придется вычеркнуть его имя из списка разрешенных посетителей. Не беспокойся, больше он сюда не придет. Он чем-то обидел тебя?

Женя помолчал:

– Нет, – сказал он после небольшого раздумья, – он просто стебался. И был под кайфом. Говорил какие-то глупости, что ты хочешь сделать из меня подобие отца. Я не поверил ему…

Адольф негромко рассмеялся:

– Запомни, Женя, он всегда говорит чушь, ты не должен воспринимать его треп всерьез. К сожалению, я не смогу полностью тебя от него оградить, где-то вы все равно будете пересекаться. Но я хочу, чтобы ты никогда не принимал его слова близко к сердцу, ты же знаешь, что он злоупотребляет, а наркоманам верить нельзя…

– Тогда зачем ты с ним общаешься? – воскликнул Женя, – это не мое дело, но мне кажется, что от него стоит держаться подальше…

И он умолк и нерешительно посмотрел на Адольфа:

– Скажи, а у тебя есть настоящие друзья? – тихо спросил он.

Адольф терпеливо ему улыбнулся, как ребенку, задавшему глупый вопрос: