Остров Пингвинов

Тотчас, сзади вытянув левой рукой юбку, она косо прижала ее к икрам, стараясь показать выглядывающие каблуки. Затем она отступила на шаг, покачивая бедрами.

И пошла, не поворачивала головы, но, проходя мимо ручья, остановилась, скосившись на своё отражение уголками глаз.

Пингвин, который шёл ей навстречу, удивленно остановился и, отступив на мгновение, в следующее мгновение пошел за ней вслед. Когда она шла вдоль берега, к ней подошли пингвины, возвращавшиеся с рыбалки, и, созерцая её, пошли по следу. Лежавшие на песке встали и присоединились к остальным. Не переставая увеличиваться в количестве, мчались по горным тропам, выходили из расщелин скал, выходили из глубины вод, всё новые пингвины, увеличивая её кортеж. И все, зрелые мужчины с крепкими плечами, с волосатой грудью, гибкие подростки, старики, морща многочисленные складки их розовой плоти с белой щетиной на теле, едва держащиеся на ногах, или тащась вслед на ещё более тощих и сухих ножках, чем палка можжевельника, которая служила им третьей ногой, спешили, задыхаясь, извергая едкий запах и хриплое сопение. Однако она шла спокойно и, казалось, ничего не замечала.

– Отец мой, – воскликнула Магис, – полюбуйтесь, как все они по-детски прикреплены к сферическому центру этой молодой особы, теперь, когда этот центр завуалирован розовой тряпочкой. Сфера вообще всегда вдохновляла на размышления философов и естествоиспытателей, и я думаю, когда эта форма извлекается из живой природы, она приобретает новые качества. И чтобы интерес к этой фигуре столь умножился в пингвинах, им пришлось, перестав видеть её отчетливо своими глазами, представить её образно! Я вижу, как сам начинаю потихоньку превращаться в такого пингвина! Это потому, что её юбка сделала её задницу желанной, и что, великолепно скрывая её детали, она только подчеркнула её синтетический и общий характер, и теперь позволяет ей казаться только чистой амбивалентной идеей, божественным принципом, не уверен, но мне кажется, что, если бы я поцеловал ее, я бы держал в руках целый чертог человеческих сладострастий. Несомненно, скромность придает женщинам непобедимую привлекательность. Мое вожделение таково, что я тщетно пытаюсь скрыть это.

Сказав это, он бросился вслед пингвинам, раскидывая, толкая, и обгоняя их, пока не, достиг дочери Альки, схватил её руками за розовые шары, на которых сосредотачивались все вожделеющие взоры пингвинов, и сгорая от вожделения и похоти, исчез вместе с пингвинкой на руках в прибрежной пещере.

Тогда пингвины поняли, что только что погасло Солнце. И святому Маэлю вдруг открылось, что это дьявол принял черты монаха Магиса, чтобы всучить развратные одежды дочерям Альки. Плотское искушение владело и старцем, и его душа была печальна. Вернувшись в свой Эрмитаж, он увидел маленьких пингвинок, шестилеток или семилеток, плоскогрудых и тонконогих, которые делали себе пояса из водорослей и ракушек и бродили по пляжу, подсматривая, не следят ли за ними мужики.

ГЛАВА II. ПЕРВЫЕ ПАРУСА (ПРОДОЛЖЕНИЕ И КОНЕЦ)

Святой человек Маэль испытывал глубокое отчаянье оттого, что первые покровы, возложенные на дочь Альки, предали пингвинскую скромность, и серьёзно отдалили пингвинов от служения ей. Тем не менее он сохранил в своём сердце замысел дарить одежду жителям чудесного острова. Вызвав их на берег, он раздал им одежду, которую принесли священнослужители Иверна. Пингвины получили короткие туники и бриджи, пингвинки – длинные платья. Но даже близко эти платья не произвели того эффекта, которое произвело первое. Они были не такими прекрасными, пошиты были грубо и без особой искуссности, и на них больше не обращали внимания, так как все женщины носили такие. Так как пингвины всё время готовили еду и работали на полях, у них вскоре были только грязные корсажи и замусоленные юбки. Пингвины нагружали непосильными трудами своих верных подруг, так что они обычно были схожи с дикими вьючными животными. Они не испытывали сердечной смуты и безумных страстей. Их нравы были невинными. Инцест, очень распространенный, был здесь по-детски простодушен, и если пьяному юноше выпадало счастье изнасиловать свою бабушку, на следующий день он уже и не вспоминал об этом.

ГЛАВА III. Межевание Полей и Происхождение Собственности

Остров не сохранил своего прежнего облика, когда среди плавающих льдов в амфитеатре из скал обитал народ Пингвинов. Его снежный пик провалился, и остался виден только холм, с вершины которого открывался вид на берега Арморики, покрытые вечным туманом, и океан, усеянный мрачными утёсами, похожими на полуразрушенных монстров.

Проливы и промоины в его берегах теперь были очень широкими, берега – сильно и глубоко изрезанными, и его план напоминал теперь лист тутового дерева, источенного червями. Она вдруг покрылась соленой травой, приятной для стад, порос ивами, античными смоковницами и августовскими дубами. Об этом свидетельствует Беда Почтенный и несколько других авторитетных авторов.

На севере берег образовал глубокую бухту, которая впоследствии стала одним из самых знаменитых портов во Вселенной. На востоке, вдоль скалистого побережья, побитого пенящимся морем, простиралась пустынная полоса душистых болот. Это был берег Теней, где обитатели острова никогда не рисковали появляться, опасаясь змей, прятавшихся в дуплах скал, и боясь встретить там души мёртвых, похожие на языки пламени. На юге сады и леса граничили с теплой Гагарьей бухтой. На этом богатом берегу старик Маэль построил церковь и деревянный скит. На западе два ручья, Кланж и Сурель, поливали плодородные долины: Плитскую и Домбесовскую.

Тем не менее, однажды осенним утром блаженный Маэль, прогуливаясь по злачной долине Кланжа вместе с религиозным деятелем из Иверна по имени Буллох, увидел, что ему навстречу стремится целая орда разъярённых людей с камнями в руках. Со всех сторон слышались громкие крики и жалобы, поднимающиеся из долины в тихое небо.

И он сказал Буллоку:

– Я с грустью наблюдаю, сын мой, что жители этого острова с тех пор, как они стали людьми, действуют с меньшей мудростью, чем раньше. Когда они были птицами, они ссорились только в любовный сезон. И теперь они все время ссорятся; они ищут друг друга, готовые сражаться друг с другом как летом, так и зимой. Сколь мало осталось от этого мирного Величия, которое царило на собрании пингвинов, делая его похожим на Сенат мудрой Римской республики!

Посмотри, сын мой Буллок, со стороны Сюрели! Именно здесь, в этой в прохладной долине сейчас находится дюжина пингвинов, занятых избиением друг друга лопатами и кирками, в то время как было бы лучше, если бы они вместо этого работали на земле. Ещё более жестокие, чем мужчины, женщины рвут когтями лица своих врагов! Увы! Сын мой Буллок, почему они убивают друг друга так свирепо?

– Из духа общности, отец, и сражаясь за своё будущее, – ответил Булок, – Потому что человек по сути своей предусмотрителен и склонен к общению! Таков его характер! Он не может жить спокойно без какого-либо присвоения вещей. Те пингвины, которых вы видите сражающимися, о мой повелитель, владеют землёй!

– Разве они не могут присвоить себе эти вещи с меньшим насилием? – спросил старик, – Во время борьбы они обмениваются обвинениями и угрозами. Я совсем не различаю слов! Они раздражены и злы, судя по тону!

– Они обвиняют друг друга в воровстве и узурпации, – ответил Булок, – Это общий смысл их разборок!

В этот момент святой Маэль, сцепив руки, вздохнул:

– Не видите ли вы, сын мой, – воскликнул он, – что один из них яростно рвёт зубами нос своего разбитого противника, а тот в этот момент проламывает голову женщины огромным камнем?

– Я всё прекрасно вижу, – ответил Буллох, – Сейчас они создают право, они основывают собственность; они устанавливают принципы цивилизации, обретают основы обществ и фундамент государства!

– Как это понимать? – спросил старик Маэль.

– Всё начинается с межевания полей!! Так зарождается любой общественный порядок и появляется полицейский инспектор! Ваши пингвины, о мой повелитель, выполняют самые важные задачи цивилизации! Их подвижническая работа будет освящена на протяжении веков законниками, защищена декретами и подтверждена судьями!

В то время как монах Буллок произносил эти слова, большой белотелый пингвин с рыжим коком на голове, спускался в долину с булавой на плече. Подойдя к маленькому пингвину, с ног до головы опалённому Солнцем, который поливал свои салаты, Рыжий крикнул ему:

– Твое поле – мое!

И, произнеся это мощное слово, он обрушил свою гигантскую булаву на голову маленького пингвина, который упал мертвым на землю, возделанную его трудолюбивыми руками.

При этом шоу бедный святой Маэль содрогнулся всем телом и пролил обильные слёзы.

И голосом, подушенным ужасом и страхом, он обратился к небесам с вот такой молитвой:

– Боже мой, мой Господь, о ты, который принес жертвы юному Авелю, ты, который проклинал Каина, отомсти, Господи, за этого невинного пингвина, преданного закланию на его собственном поле, и заставь убийцу почувствовать убийственную тяжесть твоей милосердной руки! Найдётся ли это более отвратительным преступление, более серьезным оскорблением твоей справедливости, Господи, чем это убийство и грабёжь?

– Берегитесь, отец мой, – мягко сказал Буллок, – что то, что вы называете убийством и воровством, – это действительно война и завоевание, священные основы империй и источники всех добродетелей и исторического величия человека. Прежде всего подумайте, что, обвиняя великого пингвина, вы нападаете на фундаментальные основы собственности и самый принцип его происхождения. Я не собираюсь вам это доказывать! Возделывание земли – это одно, владение землёй – совсем другое. И эти две вещи не следует путать! Что касается собственности, то право первого владельца является неопределенным и плохо обоснованным! Право завоевания, напротив, основано на очень прочных основах! Он единственный уважаемый, потому что он единственный, кто уважает себя! Это свойство придаёт его славному делу уникальную прочность и основания. Всё рождается и сохраняется силой! В этом она священна и уступает только ещё большей силе. Вот почему справедливо сказать, что любой, кто владеет, благороден! Ибо он силён! И этот высокий рыжий человек, выбив дух из этого маленького пахаря, чтобы взять его поле себе, только что основал на этой земле очень благородный дом и династию. Я хочу поздравить его с этим!

Сказав это, Буллок подошел к большому пингвину, который, стоя на краю окровавленной борозды, опираясь на свою булаву.

И Булок склонился к Земле:

– Лорд Гретак, Грозный Властитель, – сказал он, – я пришел отдать дань уважения вам, как основателю законной власти и наследственного богатства! Похороненный в вашем поле, череп мерзкого пингвина, которого вы прихлопнули, навсегда подтвердит священные права вашего потомства на эту освящённую вами землю! Да будут счастливы ваши сыновья и сыновья ваших сыновей! Они будут кланом Гретаков, Герцогов Черепанских, и они будут доминировать на острове Алька.

Затем, подняв голос, и обращаясь к святому старику Маэлю, он рёк:

– Отец мой, благослови богоявленного лорда Гретака! Ибо вся его сила исходит от Бога!

Маэль стоял неподвижно в полном молчании, подъяв очи к небу – он испытывал болезненную неуверенность в правильности суждений монаха Буллока. Однако именно это учение должно было преобладать в эпоху высокой цивилизации. Буллока можно считать создателем Кодекса Гражданского Права в Божественной Пингвинии.

ГЛАВА IV. Первые Органы Государства Пингвинов

– Сын мой Буллок, – сказал старик Маэль, – мы должны сделать подсчет количества пингвинов и записать имя каждого из них в Книгу.

– Нет ничего более срочного! – согласился Буллок, – Без этого хорошая полиция невозможна!

Тотчас же Апостол, при содействии двенадцати верующих, велел провести перепись народа.

И старик Маэль сказал тогда:

– Теперь, когда мы начали вести учет всех местных жителей, мой сын Буллок должен ввести справедливый налог, чтобы обеспечить государственные расходы и содержание аббатства. Каждый должен вносить свой вклад в общее дело! Поэтому, сын мой, созывайте Собрание старейшин Альки, и в согласии с ними мы установим налог!

Старейшины, будучи вызваны, собрались во дворе деревянного скита под Великой Сикоморой в количестве тридцати человек. Это было первое Общественное Собрание пингвинов. На три четверти оно состояло из крупных крестьян Сурели и Кланга. Греток, как самый благородный из пингвинов, уселся на самый высокий камень.

Почтенный Маэль занял место среди своих собратьев монахов и произнес такие слова:

– Дети, Господь дает, когда ему угодно, богатства людям и когда нужно отнимает их. И вот, я собрал вас, чтобы возложить на народ подобающие взносы, дабы обеспечить государственные расходы и содержание Святой Церкви. Я считаю, что эти взносы должны быть пропорциональны богатству каждого! Итак, тот, у кого сто волов, даст десять, тот, у кого десять, пусть даст одного!

Когда святой человек заговорил, Марио, пахарь из Аниса-на-Кланге, один из самых богатых людей среди пингвинов, встал и сказал:

– О Маэль, отец мой, я считаю правильным, что каждый человек вносит свой вклад в государственные и церковные расходы! Что касается меня, я готов лишить себя всего, что у меня есть, и даже ради братьев-пингвинов, если бы это было необходимо, я готов был бы от чистого сердца отдать своё последнее рубище! Все старейшины народа, как и я, готовы жертвовать всем своим имуществом, и нельзя сомневаться в их абсолютной преданности стране и Святой Церкви! Поэтому необходимо учитывать только общественные интересы и делать то, что они повелевают нам! Но то, что они повелевают, отец мой, что они требуют, – это не требовать многого у тех, кто обладает многим, ибо тогда богатые будут беднее, а бедные – станут совсем нищими! Бедные существуют благодаря богатым, посему Богатство Свято! Не трогайте его – это немилосердно и глупо! Если вы будете брать у богатых, вы не получите большой прибыли, потому что богатых мало, и вы, наоборот, лишите себя всех ресурсов, погрузив страну в нищету! В то время как, если вы попросите посильной помощи у каждого жителя, независимо от его благосостояния, вы соберёте достаточно средств для общественных нужд, и вам не нужно будет спрашивать о том, что имеется в собственности граждане, которые будут смотреть на любые расследования такого рода как на отвратительное оскорбление! Зарядив всех одинаково на одинаковые лёгкие налоги, вы избавите от бед бедных, так как оставите им блага богатых! И как можно было бы быть прогрессивному налогу на богатство? Вчера у меня было двести волов, сегодня у меня шестьдесят, завтра у меня будет сто! У Клюника три коровы, но они тощие, у Никклы всего два, но они жирные! Кто из них, Клюник или Никкла богаче? Признаки богатства часто очень скользкие! Конечно, все пьют и едят! Возложите налоги на еду и питьё! В этом будет заключаться ваша потрясающая мудрость и справедливость!

Так сказал Марио под аплодисменты Старейшин.

– Я прошу, чтобы речь была выбита на медных табличках, – воскликнул монах Булок, – Это аванс на будущее, через тысячу пятьсот лет лучшие из Пингвинов не будут говорить иначе.