Остров Пингвинов

Восстановив порядок, старик Гермий встал и важно признёс:

– Я возношу тебе хвалу, Господь Великий, за то, что ты родил Сапфиру, мою мать, и поселил её среди твоего народа, в дни, когда роса с неба освежала землю в ожидании своего Спасителя. И я восхваляю Тебя, Господь, за то, что ты дал мне увидеть моими смертными очами апостолов твоего божественного сына. И я не буду молчать в этом прославленном собрании, потому что вы хотели, чтобы истина вышла из смиренных уст, и я скажу: превратите этих пингвинов в людей! Это единственное решение, подходящее для вашей справедливости и милосердия.

Несколько докторов просили слово, другие брали его сами, толкаясь у трибуны. Никто не слушал, и все исповедники шумно размахивали кулаками и венками.

Господь, жестом правой руки, утихомирил споры своих избранных чад. И рёк:

– Давайте больше не будем об этом, – сказал он, – Точка зрения, провозглашённая нежным стариком Гермасом, – единственная, которая всецело соответствует моим извечным замыслам. Истинно говорю вам! Эти птицы будут превращены в людей! Я предвижу в этом деле несколько проблем! Многие из этих людей будут страдать, ибо не будут больше пингвинами! Конечно, их судьба в результате этого изменения будет гораздо менее завидна, чем без этого крещения и включения в славную семью Авраама, Моисея и Иуды. Но мое предощущение не должно касаться их свободной воли! Я не должен запрещать им свободного выбора! Чтобы не ущемлять человеческую свободу, я не буду показывать никому, что я знаю, я занавешу свои всевидящие глаза плотной пеленой, гораздо более плотной, чем та, которую я когда-то пробил сам, моя слепая прозорливость теперь будет удивляться тому, что я некогда напланировал!

И тотчас же, призвав Архангела Рафаэля, он повелел:

– Иди и найди, – сказал он, – святого человека Маэля, предупреди его о его прискорбной ошибке, какая произошла по моему произволению и скажи ему, чтобы вооружившись моим именем, он поспешил превратить этих пингвинов в людей.

Глава VIII.

МЕТАМОРФОЗА ПИНГВИНОВ

Архангел, спустившись на Пингвиний Остров, обнаружил, что святой человек спит в дупле скалы среди своих новых учеников. Он положил руку ему на плечо и, разбудив его, сказал тихим голосом:

– Маэль, не спи! Маэль, не бойся!

И святой, ослеплённый ярким светом, опьяненный восхитительным запахом, узнал Ангела Господня и простерся пред ним по земле, попирая лбом землю.

И Ангел снова рёк:

– Маэль, знай свою ошибку: полагая, что ты крестил детей Адама, ты крестил птиц, и вот теперь твои пингвины вошли в церковь Божью…

При этих словах старик совершенно ошалел и только бессмысленно хлопал глазами.

И Ангел продолжил дозволенные речи:

– Встань, Маэль, вооружись могущественным Именем Господним и скажи этим птицам:

«Птицы! Будьте людьми!»

И святой Маэль, плача и молясь, вооружился могущественным именем Господа и сказал птицам:

– Будьте!

И тотчас же раздалось лёгкое жужжание, шум и треск. Сразу же, прямо на глазах пингвины были преобразованы и трансформированы. Их лбы расширились, а головы округлились, как купол храма, как Ротонда Святой Марии в Риме. Их овальные глаза расширились и стали различать Вселенную, мясистый нос теперь покрывал две щели их ноздрей, их клювы превратились в рот, и из этого рта вылетело первое слово, их шеи вытянулись и стали шире, их крылья превратились в руки, а ноги остались ногами, в их груди теперь обитала взволнованная, ищущая собственное амбивалентное «Я» трепетная и пытливая душа.

Тем не менее, они все еще имели некоторые следы своего первого воплощения. Они были склонны смотреть в сторону, и были весьма косоглазы, они покачивались из стороны в сторону на слишком коротких бёдрах, их тела по-прежнему были покрыты лёгким пухом.

И Маэль поблагодарил Господа за то, что он включил этих пингвинов в дружную семью Авраама.

Но он опечалился при мысли о том, что скоро он покинет этот Остров, чтобы вернуться и что, возможно, вдалеке от него короткая вера пингвинов погибнет из-за отсутствия заботы, как растение, слишком молодое и слишком нежное для пребывания в такой кислотной среде. И он задумал идею транспортировки их острова поближе к побережью Арморики.

«Я не знаю замыслов вечной мудрости! – сказал он себе, – Но если Бог захочет, чтобы остров был транспортирован, кто бы мог помешать ему?

И святой муж нашёл нить сволей епитрахили и сплёл из неё очень тонкую верёвку длиной сорок футов. Он привязал один конец этой веревки вокруг скалы, которая торчала посреди пляжа, и, держа в руке другой конец веревки, вошел в каменную ступу.

Корыто скользило по морю и стало буксировать остров Пингвинов, и после девяти дней плавания с островом на буксире оно вышло к бретонским берегам.

Книга II. ДРЕВНИЕ ВРЕМЕНА

Глава Первая. ПЕРВЫЕ ПАРУСА

В тот день Святой Маэль сел на берегу океана на камень и почувствовал задним местом, что камень весьма горяч. Он подумал, что Солнце нагрело его, и возблагодарил за то Создателя Мира, не зная, что Дьявол только что отдыхал там.

Апостол ждал монахов из Иверна, которым было поручено привести ткани и шкуры, чтобы одеть жителей острова Альки.

Вскоре он увидел священника по имени Магис, который нёс сундук на спине. Святость Магиса была вне всяких подозрений и в качестве святого он пользовался большой популярностью.

Когда Магис поровнялся со стариком, он сбросил сундук на землю и сказал, вытирая лоб лацканом:

– Ну, отец, вы хотите одеть этих пингвинов?

– Ничего больше не нужно, сын мой, – ответил старик, – С тех пор, как они вошли в семью Авраама, эти пингвины участвуют в проклятии Евы, и они знают, что они голые, чего они раньше не знали. И пришло время одеть их, потому что они вот-вот потеряют пух, оставшийся у них после их метаморфозы.

– Это правда, – сказала Магис, прогуливаясь по берегу, где виднелись пингвины, занятые ловлей креветок, сбором мидий, пением или сном, – они голые! Но разве вы не верите, отец, что лучше было бы оставить их голыми? Зачем их одевать? Когда они будут носить одежду и подчиняться нравственному закону, они получат в придачу к одежде гордыню, низкое лицемерие и излишнюю жестокость.

– Вполне вероятно, сын мой, – вздохнул старик, – что вы так плохо понимаете последствия нравственного закона, которому подчиняются даже сами язычники!

– Нравственный закон, – возразил Магис, – заставляет людей, которые по сути своей являются зверьми, жить иначе, чем звери, что, несомненно, их раздражает, но одновременно и льстит им, и успокаивает их, и, поскольку они горды, низкопоклонны и жадны к удовольствиям, они охотно подчиняются ограничениям, из которых они получают тщеславие, на которых они самоутверждается и их нынешняя безопасность и надежда на их будущее блаженство. Это принцип любой морали… Но мы не заблуждаемся. Мои спутники выгружают на этот остров свой груз тканей и шкур. Подумайте об этом, отец, пока еще есть время! Это чревато! Облачение пингвинов чревато большими последствиями! Теперь, когда пингвин хочет пингвиниху, он точно знает, чего хочет, и его похоть ограничена точным знанием желанного предмета. Прямо сейчас, на пляже, две или три пары пингвинов занимаются любовью на солнцепёке. Посмотрите, с какой простотой и непосредственностью они это делают?! Никого это не интересует, и те, кто это делает, не производят впечатление слишком утомлённых моральными императивамит! Но когда пингвинихи будут завуалированы драпировками, они перестанет понимать, что привлекает к ним самца. их неопределенные желания будут распространяться во всевозможные сны и иллюзии; наконец, отец мой, они будут испытывать любовь и его безумные фантомные боли. И, кончится это тем, что пингвиниха, опустив глаза и поджав губы, будет делать вид. что у неё под покровами содержится невероятное сокровище!… Какая жалость! Зло будет ещё как-то терпимо до тех пор, пока эти народы останутся грубыми и бедными! Но подождите какую-нибудь тысячу лет, и вы увидите, какое страшное оружие вы дали, отец мой, неразумным дочерям Альки. Если вы позволите, я могу дать вам предсказать заранее. Давайте поэкспериментируем! У меня в ящике есть кое-какое шмотьё! Давайте случайно возьмём пингвинку, одну из тех, кому пингвины не уделяют сейчас почти совсем никакого внимания, и попытаемся её принарядить получше! Посмотрим, что из этого получится!

Вот одна из них ковыляет к нам. Она не красивее и не уродливее, чем другие, она молода. Никто на неё не смотрит! Она неуверенно тащится по скале, палец в носу и чешет спину под хвостом. Она не должна ускользнуть от нас, отец мой, у нее узкие плечи, тяжелая грудь, большой и желтый живот, короткие ноги. Её коленки красны, и когда она идёт, то кажется, что на коленях ` гримасничают обезьянки. Её сильные растопыренные ступни цепляются к скалам четырьмя крючковатыми пальцами, а большие пальцы ног поднимаются в движении, как головы двух змей, привставших в тревоге. Она увлечена ходьбой, все её мышцы задействованы в этой работе, и из того, что мы видим, как они работают, мы делаем вывод, что это просто великолепная машина для хотьбы, и речь тут пока идёт о хотьбе, но не о сексе, хотя потенциально она возможно, содержит возможности для развития обоих механизмов. Итак, почтенный апостол, посмотрите, что я сейчас сделаю…

К этим словам монах Магис тремя прыжками настиг пингвинскую женщину, схватил её, засунул подмышку, и, волоча за волосы, бросил ее, пребывающую в ужасе к ногам святого Маэля.

И когда она плачет и умоляет его не причинять ей вреда, он вытаскивает из своего сундука пару сандалий и приказывает ей надеть их.

– Затянутые в шерстяные завязки, – заметил старик, – её ноги станут визуально меньше. Подошвы, высотой в два пальца, изящно вытянут её ноги, и её осанка станет величавой.

Завязывая обувь, пингвинка бросила на открытый сундук любопытный взгляд, и, увидев, что он полон драгоценностей и украшений, улыбнулась сквозь слёзы.

Монах скрутил ей волосы на затылке узлом и короновал их цветочной шляпой. Он обвил ее запястья золотыми браслетами и, заставив ее встать, продел под грудью и на животе широкую льняную повязку, утверждая, что грудь будет более горделивой и что таким образом бёдра станут более выразительными.

С помощью булавок, которые он вытягивал один за другим из рта, он регулировал эту повязку.

– Можно ещё подтянуть! – попросила пингвинка.

Когда он, с большим тщанием и вниманием, подправил мягкие части бюста, он одел всё тело в розовую тунику, которая мягко подчёркивала все его линии.

– Она хорошо ниспадает? – спросила пингвинка.

И, согнув талию и повернув голову в сторону, расположив подбородок на плече, она внимательно наблюдала за тем, как её одевают.

Магис спросил ее, уверена ли она в то, что платье немного не длинновато, но она уверенно ответила, что нет, что она будет подтыкать его.