Остров Пингвинов

Святой Маэль, чтобы избежать неизбежного столкновения с ожившей горой, видит это, и что есть сил, правит румпелем в сторону, но румпель разваливается в его руках на куски. Чтобы замедлить ход, он все еще пытается сорвать паруса с мачт. Но, когда он хочет завязать завязки, ветер с такой силой вырывает их у него из рук, да так, что обжигает их огнём. И вдруг он видит трёх демонов с черными кожистыми, перепончатыми крыльями, сплошь увенчанными крючками, которые, свиснув с мачты подобно летучим мышам, истошно дуют в паруса.

Понимая при этом, что враг возобладал над ним во всём, Маэль вооружился всепобеждающим крёстным знамением. Тотчас яростный порыв ветра, полный рыданий и воплей, поднимает каменную ступу, вырывает из неё с корнем мачту и уносит её вместе с парусом, а потом вырывает ещё и руль и наконец венцом всего крушит волнорез.

И корыто, сделав большой круг по бунтующему морю, удаляется в тихую гавань и вот уже качается на мирных волнах.

Святой человек, ошарашенный такими переменами, преклонившись, поблагодарил Господа, который избавил его от кромешных ловушек демонов. Сидя на льдине, он узрел мать медведицы, которая говорила стихами Вергилия в шторм. Она по-прежнему одной лапой прижимала к груди своего любимого ребенка, а в другой держала пурпурную книгу с золотым крестом на обрезе. Придя к гранитному корыту, она приветствовала святого человека такими словами:

«Pax tibi, Mael!»

И протянула ему вновь обретённую Святую Книгу.

Святой человек узнал своё святое Евангелиста, и с изумлением радости запел во всё горло святой гимн святому Творцу и Его святейшему Творению.

К сожалению, текст этого гимна вовремя не был записан.

ГЛАВА V. КРЕЩЕНИЕ ПИНГВИНОВ

Прошло не менее часа, и святой Маэль пришвартовался к узкому пляжу, закрытому от остальной земли высокими горными пиками. Он шлялся вдоль берега целый день и всю ночь, обходя скалы, образовавшие непроходимую стену. Слоняясь по острову, он быстро убедился, что перед ним идеально круглый остров, посреди которого возвышается высоченная гора, увенчанная клубящимися над ней облаками. Его грудь радостно вздымалась от свежего, влажного воздуха. Сверху нудно капал дождь, и этот дождь был таким ласковым, что Святой Человек обратился к Господу умилённо:

– Господи, это Остров Слёз, воистину это Остров Раскаяния!

Пляж был пустынен. Изнемогая от усталости и голода, Маэль уселся на камень, в дуплах которого лежали большие жёлтые яйца, расцвеченные чёрными пятнами, и были они крупнее лебединых. Но он их не трогал и пальцем, говоря:

– Птицы – это живые хвалы Господу! И я не хочу, чтобы пропала хоть одна из этих бесценных хвал!

И упорно жевал лишайники, вырванные из каменных расщелин.

Святой человек почти полностью обошёл вокруг острова, так и не встретив местных жителей, и наконец добрался до огромного цирка, образованного белыми и красными скалами, полными великошумных водопадов, и скал, вершины которых синели в облаках.

Слепящий свет полярных льдов слепил глаза старца. Тем не менее, слабый свет всё ещё проникал под его опухшие веки. Он различал оживлённые движущиеся фигуры, которые толпились на этих скалах, как толпа людей на трибунах амфитеатра. И в то же время его уши, оглушенные мерным грохотом морских валов, слабо слышали их голоса. Полагая, что это были люди, живущие по естественному закону Матушки Природы, за что Господь послал его к ним, чтобы научить их божественному закону, он евангелизировал их. Крестил!

Взгромоздившись на высокий валун посреди дикого цирка, он возгласил:

– Жители этого острова! Архипелагры! Островитяне и островитянки! Аборигены и аборигенки! Будущие налогоплательщики! – сказал он им в приподнятом тоне, – хотя вы малы, как невесть что, вы, вы не производите впечатление, что вы – моряки и рыболовы, но скорее напоминаете сенаторов Римского Сената! Серьёзные, миролюбивые, стоические, вы собрались на этой дикой скале, подобные отцам – основателям Рима, обсуждающим теперь древние законы в храме Победы, или, вернее, подобны философам Афин, спорящих на скамьях Ареопага. Без сомнения, вы не владеете ни их наукой, ни их гением, но, может быть, в глазах Господа нашего вы даже перевешиваете их! Я предполагаю, что вы простые и хорошие люди! Пробираясь по окраине вашего острова, я не обнаружил там никаких следов войн и преступлений, никаких изображений убийства, никаких признаков бойни или крови, ни голов на колах, ни черепов врагов, висящих на высоком частоколе, ни тел, прибитых к воротам деревень. Мне кажется, у вас нет искусства, и вы не знакомы с металлами! Но ваши сердца чисты и ваши руки невинны! И поэтому истина легко войдёт в ваши чистые, незамутнённые души!

Но то, что он принял за мужчин маленького роста, хотя и с серьезным видом шляющихся по скалам, на самом деле было пингвинами, которые собирались весной большими толпами, и которые стояли на естественных отрогах скал, величественно выставив вперёд свои большие белые животы. Время от времени они махали плавниками, как будто это были руки, и издавали мирные гортанные крики. Они не боялись людей, потому что никогда не видели и не знали их, к тому же людям не было повода обижать их, и в этом заключалась причина потрясающей кротости, которая успокаивала и убаюкивала самых страшных животных, и очень нравилась самим пингвинам. Они обращались к Святому Маэлю с дружеским любопытством и участием, их маленькие круглые глазки вытягивались вперёд, а лица выглядели сплошными овальными белыми пятнами, что придавало их взгляду нечто странное и до ужаса человеческое.

Тронутый до слёз их чарующим благоговением, святой Старец стал учить их премудростям святого Евангелия.

– Жители этого острова! Аборигены и Прозелиты! Земной день, который только что поднялся над вашими вечными скалами, – это образ духовного дня, который зарождается в ваших душах. Ибо я несу вам внутренний горний свет, я несу вам свет и тепло моей души! Подобно тому, как Солнце топит льды ваших гор, Иисус Христос растапливает льды ваших сердец!

Так говорил старец. И как и везде в природе, где голос зовёт голос, как и всё сущее дышит при дневном свете и любит ритмичные песни, пингвины отвечали старику звуками своих вечно наполненных жвачкой ртов. И их голос был мягким и призывным, потому что в повестке дня. был сезон спаривания и любви.

И святой человек, убеждённый в том, что они принадлежат к какой-то идолопоклоннической расе и на своём языке подают ему сигналы о присоединении к святой христовой вере, предложил им принять Крещение.

– Я думаю, – сказал он им, – я вижу, что вы часто купаетесь! Все впадины эти, все каверны скал, все ванны побережья полны чистой воды, и я видел, когда я отправлялся в ваше почтенное аристократическое собрание, многие из вас окунались в эти прекрасные естественные ванны! Так вот, чистота тела – это образ духовной чистоты!

И он учил их происхождению, природе и последствиям святого Крещения.

– Крещение, – сказал он им, – это Усыновление, Возрождение, Восстановление, Просвещение.

И он с дотошной методичностью объяснил им каждый из этих пунктов.

Затем, предварительно благословив воду, ниспадающую с водопадов и читая очистительные псалмы, он крестил тех, кого только что учил, выливая на голову каждого из них каплю чистой воды и произнося освящённые Богом молитвы.

И так крестил птиц три дня и три ночи.

ГЛАВА VI. СОБРАНИЕ В РАЮ

Когда о крещении Пингвинов стало известно в Раю, там не было замечено ни радости, ни печали, а было чувство крайнего изумления… Сам Господь Бог был смущён. Он собрал весь Синклит клириков и докторов и спросил их, считают ли они, что это крещение лигитимно?

– Ни за что на свете! Это полный отстой! – возопил святой Патрик.

– Почему же это полный отстой? – отреагировал святой Гал, который евангелизировал Корнуолл и обучил святого человека Маэля чудесам евхаристии и кое-каким апостольским трудам.

– Таинство крещения, – заверещал святой Патрик, – ничтожно, когда оно даётся каким-то птицам, так же, как таинство венчания равно нулю, когда оно даётся евнуху!

Но святой Галл не собирался сдаваться:

– Какое отношение вы имеете к крещению птиц и свадьбам евнухов? Их нет! Брак-это, осмелюсь сказать, условное, возможное таинство! Священник заранее благословляет акт! Очевидно, что, если акта нет, благословение остаётся без последствий! Это ясно как божий день! Я знал на Земле, в городе Антрим, богатого человека по имени Садок, который, живя в сожительстве с некоей горожанкой, сделал её матерью девяти детей. Когда он уже был в зрелом возрасте, уступая моим наущениям, он согласился взять её в жёны, и я благословил их союз. К сожалению, большой возраст Садока помешал ему пожениться! Вскоре после этого он полностью обанротился и потерял всё свое имущество, и Джермина (так называлась эта женщина), не чувствуя себя в состоянии терпеть прискорбную и незаслуженную ею нищету, тут же попросила папу отменить брак, под которым таким образом не имелось никакой почвы. Папа удовлетворил её просьбу, потому что она была справедливой. Так обстоят дела со свадьбами! Но крещение, хочу вам заметить, даётся без каких-либо ограничений или оговорок. Сомнений нет: таинство, которое получили пингвины, совершенно легитимно!

Призванный высказать свое мнение, Папа Святой Дамаскин в этих условиях высказался уклончиво:

– Чтобы узнать, действительно ли крещение и будет ли оно иметь последствия, то есть освящение, нужно учитывать то, кто его дал, а не то, кто его получил. Действительно, освящающая добродетель этого таинства вытекает из внешнего акта, которым он наделён, без того, чтобы крещённый сотрудничал со своим собственным освящением каким-либо личным актом, и ежели бы это было иначе, новорожденным не было бы дано его. И нет необходимости креститься, чтобы выполнить какие-либо особые условия, нет необходимости быть в благодатном состоянии, достаточно иметь намерение делать то, что делает Церковь, произносить освящённые слова и соблюдать предписанные божественные формы. Однако мы не можем сомневаться в том, что почтенный Маэль не действовал в этих условиях. Так пингвины крещены!

– О, как вы думаете! – возвысил голос Сент-Геноль, – И что же вы верите в Крещение? Крещение – это процесс регенерации, посредством которого человек возрождается из воды и духа, потому что, войдя в воду, покрытую преступлениями, он выходит из нее очищенным неофитом, обновлённым существом, приобретшим изобильные плоды праведности, вследствие этого крещение – это зародыш бессмертия, крещение – залог Воскресения, крещение – погребение вместе со Христом в его смерти и общение при выходе из предвечного гроба. Это не подарок для птиц! Рассуждаем, отцы, думаем! Крещение очищает первородный грех! Пингвины не были зачаты во грехе, и им не надо нести наказание за чужие грехи! Пингвины не согрешили! Крещение производит благодать и дар добродетелей, объединяя христиан с Иисусом Христом, как членов банды с вожаком, но нам нельзя допустить и тени мысли, что пингвины могут приобрести добродетели исповедников, девственниц или вдов, получать милости и объединяться с ними…

Святой Дамаскин не позволил ему закончить:

– Это доказывает, – твердо сказал он, – что крещение бесполезно! Но отнюдь не доказывает, что оно нелигитимно!

– Но на сей счет, думаю, я выражу общее мнение, – возразил Сент-Геноль, – что если мы крестимся во имя Отца, Сына и Святого Духа, окроплением или погружением, и подвергаем этому не только птиц или скотов, но тогда можно крестить и неодушевленные предметы – статуи, столы, стулья и т. д. Это животное тогда стало было бы христианином, и этот идол, этот стол был бы христианином! Это абсурд!

Зазвенел колокольчик.

Святой Августин взял слово. Все замолкли.

– Я готов, – сказал ярый епископ Гиппон, – показать вам, например, силу формул! Это, правда, дьявольская операция! Но если установлено, что Формулы, преподанные дьяволом, оказывают влияние на животных, лишенных интеллекта, или даже на неодушевлённые предметы, как еще сомневаться в том, что влияние сакраментальных формул не распространяется на умы сынов и на инертную материю? Вот этот пример:

– Некогда в городе Мадура, родине философа Апулея, была волшебница, которой было достаточно сжечь на штативе, с некоторыми травами и специями, произнося определенные заклинания, чьи-то волосы, вырезанные на голове человека, чтобы тотчас притянуть этого человека к постели. Так вот, однажды, когда она хотела получить, таким образом, любовь мальчика, она сожгла, обманутая ее служанкой, вместо волос этого подростка, волосы, вырванные из кожи козла, который висел в магазине в качестве меха для вина. И вот по ночам, по городу, к порогу волшебницы, пробирался полный вина бурдюк. Факт истинный. В таинствах и в чарах действует форма! Эффект Божественной формулы не может быть меньше по силе и размерам, чем эффект адской формулы!

Заговорив таким образом, Великий Августин сел, провожаемый неистовыми аплодисментами.

Какой-то Блаженный, преклонный и довольно потёртого вида, который до того сидел тихо уткнувшись в колени, наконец попросил слова. Никто его не знал. Он называл себя Пробусом и явно не вписывался в канон святых.

– Прошу прошения всей честной компании, – сказал он, – У меня нет ореола богоизбранности, но и без блеска и лоска я обрёл вечное блаженство. Но после того, что только что сказал вам великий Августин, я просто обязан поделиться с вами жестоким опытом, который я проделал на условиях, необходимых для действительного таинства. Епископ Гиппон прав: таинство зависит от формы! Его добродетель – в форме! Его порок тоже – в форме! Слушайте же, исповедники и понтифики, мою печальную историю. Я был священником в Риме во времена княжения Гордианского императора. Не обладая никакими выдающимися заслугами перед святой церковью, я благочестиво нёс крест священства на своей согбенной спине. В течение сорока лет я служил в церкви Святой Великоскоромницы Модесты, за стенами. И при этом я вёл размеренный образ жизни. Я ходил каждую субботу в кабак к кабатчику по имени Бархас, который обретался со своими амфорами под Капернскими воротами, и покупал у него винцо, которое я освящал в течение всей недели. В это долгое время я не пропустил ни одного утра, чтобы не отпраздновать святую жертвенную мессу. И всё же я был безрадостен, и сердце сжималось от тоски, когда я испрашивал, стоя на ступенях алтаря: «Почему ты так грустна, душа моя, и почему ты смущаешь меня?»» Приобщённые, которых я приглашал к святому столу, давали мне постоянное ощущение скорби, ибо, имея еще, так сказать, на языке хозяина, тело господне на языке из моих рук, они тут же скатывались в грех, как будто таинство не оказывало на них никакого действия и не имело никаких последствий. Наконец, я достиг конца своих земных испытаний и, уснув в Господе, проснулся во время пребывания избранных. Тогда я узнал из уст ангела, который перевёз меня, что в кабаке кабатчика Бархаса у Капернских ворот мне продавали вместо вина какой-то мерзкий отвар корней и коры, в который не было ни капли сока виноградной лозы, и что я не мог таким образом претворить этот мерзкий напиток в кровь Господню, так как это было не вино, а ведь только вино превращается в кровь Иисуса Христа, что поэтому все мои посвящения были ничтожны и что, без нашего ведома, мы с моими верными были уже сорок лет лишены таинства Евхаристии и фактически отлучены от церкви. Прослушав это откровение, я впал в ступор, который до сих пор не позволяет мне погрузиться в состояние полного блаженства. Я постоянно путешествую по всей округе, не встречая ни одного из тех христиан, которых я когда-то принимал за святым престолом в базилике Скромной Блаженной Модесты. Лишенные ангельских хлебов, они бесцеремонно сдались самым отвратительным порокам, и все отправились прямой дорогой в ад. Мне нравится думать, что кабаре Бархаса проклято навеки. В этих вещах есть логика, достойная автора любой логики. Тем не менее, мой несчастный пример доказывает, что иногда досадно, что в таинствах форма перевешивает содержание. Я смиренно спрашиваю его: не может ли вечная мудрость исправить это?

– Нет! – ответил Господь, – Лекарство будет хуже, чем проказа! Если бы в правилах спасения содержание перевешивало форму, это было бы разрушением священства!