Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

Мы прошли мимо группки каких-то нищих, но один вдруг отделился от группы и захромал за нами, выклянчивая подаяние. Принципиально не подаю, начитавшись про действующую у нас по городам профессиональную мафию нищих. Но этот не отставал, а приблизившись вплотную, зашептал:

– Камандыр, слышь, камандыр?

Вот это фокус! Я остановился.

– Камандыр, а правда, что участковая Карабух убил?

Я остановился и, делая вид, что роюсь в карманах в поиске монетки, тоже зашептал:

– Правда. Только Карабух, чтобы ничего им не сказать сам себя убил. Геройский парень, умер, а ни слова не сказал.

– Панятна, камандыр, дальшэ гуляй.

Выхватив у меня из пальцев грошик, шамахан, а это точно был ордынец, попятился кланяясь, а потом бегом бросился к своим.

Я пожал плечами и подхватив Машу под руку, сосредоточенно слизывавшую клубничный сок с пальцев, повел ее дальше по рядам.

Сзади зашаркало и послышался сердитый шёпот Михалыча:

– Вы что делаете, охальники?! Отпусти девку, Федька, слышь? Отпусти немедля!

Я недоуменно обернулся:

– Что теперь не так?

– Низзя так с девкой! До свадьбы никак низзя!

– Под ручку гулять нельзя?!

– Низзя! Срам это и грех.

О времена, о нравы.

– Совсем вы тут, дед на морали двинулись. Ладно, узнал что-нибудь?

– Узнал, внучек! – захихикал Михалыч. – Одни только и разговоры, что про Орду. Трясётся народец от страха мол, уже на подступах к городу шамаханы. Мол, сёла окрестные уже пожгли. Запугали мужичков!

– Отлично! Молодец, Калымдай, поднял волну.

И будто услышав, что о нем говорят, в голове раздался голос ротмистра:

– Федор Васильевич?

– Михалыч, прикрой – Калымдай на связи!

Я нагнул к нему голову, притворяясь, что внимаю разглагольствованиям старика, а Маша закрыла меня от толпы с другой стороны.

Я сжал пальцами булавку:

– Слушаю, Калымдай.

– Федор Васильевич, у вас всё в порядке?

– Да вроде, а что?

– Ордынцы на участкового напали с ножами.

– Как так?! Убили?!

– Нет, живой мент остался. А их всех повязали и в пыточную царскую увели.

– Вот же… А как это всё произошло?

– Шатались ордынцы по городу, нищими переодетые, смуту вносили. Вызнали, что милиция Карабуха запытала и кинулись мстить. А участковый не один был, а с Митькой своим бугаем ходил. Вот Митька их всех и пораскидал да оглоблей отходил до полусмерти, а там и стрельцы набежали, ну и…

– Эх, это же я оплошал, – повинился я. – Они ко мне подходили, выспрашивали, а я им и рассказал про Карабуха. Не догадался.

– Всё равно они узнали бы позже и побежали мстить.

– Не отобьём их?

– Не получится. Пыточная в царском тереме, а там охраны сотни три постоянно дислоцируются. Да и поделом им и другим наука без приказа действовать.

– Ладно, Калымдай. У тебя как дела?

– Наблюдаю за бабкиным теремом. Пока без происшествий.

– Хорошо, тогда еще свяжемся. Удачи!

Я коротко объяснил Михалычу и Маше суть разговора.

Маша брезгливо наморщила носик, а дед лишь махнул рукой:

– Поделом им.

– Не разболтают ли чего на дыбе?

– А чего они разболтать смогут? Что отряд шамаханский под городом стоит? Так это ить и не тайна уже. Что сами по городу, как по своему стойбищу спокойно гуляют? Так и это не секрет для Гороха. А вот лишней паники они добавят.

– Верно. Ну, куда мы дальше? – в животе заурчало и я добавил: – Поесть бы, а, деда, время-то как летит, уже на вечер повернуло.

– Сейчас-сейчас, внучек! – Михалыч взмахнул руками. Ну как же, Фёдор свет Васильевич голодными ходят-с, нельзя-с! – Тут рядом лавка, я мимо пробегал, так дух от неё шёл ну очень хороший. Пошли-пошли!

Дух не дух, а запах и правда, был аппетитный. Под открытым навесом хозяйничал толстый такой мужик, уж не знаю какой именно южной национальности, но с «балшым» носом и характерным акцентом.

– Сичиас, брат! – заявил он, выхватывая прямо из глиняного очага большую лепёшку. – Сичиас кушать будешь, вах как вкусно! Спасыбо потом скажэшь!

Он плюхнул на лепешку мелко порезанное уже обжаренное мясо, полил чем-то, обильно засыпал зеленью, что-то еще накидал, я и не понял что, потом свернул всё это в трубочку и протянул мне: