Культура семейных отношений

Или другой ответ:

Намучилась я. Иногда после какой-нибудь проделки, думаешь, уж лучше бы его совсем не было. А потом проходит боль и клянешь себя за такие мысли. Как бы я без него…

Но быть может, не только к любви или нелюбви сводится наше отношение к детям? В конечном счете, оттого, как мы к ним относимся, зависит и характер нашего общения с ними, способ реагирования на те или иные их слова и поступки, наше эмоциональное состояние, которое во многом определяется нашими взаимоотношениями с детьми.

Здесь и встает основной вопрос, с которого начался наш разговор, – «Зачем дети в семье?»

Мальчишка оседлал палку и мчится на воображаемом коне через поляну. Грациозный наклон, поворот, прыжок через кочку, призывное лошадиное ржание.

Тпрр-р-р… Стой! Стой!

Но лошадь взвивается в небо и, почти опрокидывая седока, гарцует секунду на задних ногах. Еще прыжок, еще и, усмиренная, она ровным шагом тяжело идет обратно.

Мама! Она теперь слушается меня!

Хорошо, сынок, пусть слушается.

А мальчишка, кажется, и не заметил, что мама отмахнулась от него или растерялась и не смогла найтись, что сказать в ответ. Он снова поглощен своей палкой-лошадью и мчится дальше, опять к лесу.

Удивительно разные эти дети. Но в том, как умеют они входить в мир, как умеют встречаться с ним – они одинаковы. Они гениальны. Детской простоте и естественности можно позавидовать. А можно начать учиться у них.

…«Человек в футляре» – так его называли все, кто знал. Занимался он наукой, считался хорошим ученым, у которого остро не хватало времени и, возможно, поэтому бежал шумных встреч, долгих общений с людьми.

Но прошло пять лет, и знакомые перестали узнавать его. Озорной, готовый на неожиданные каламбуры, раскованный в общении, он в считанные минуты мог привести любого человека в счастливое состояние. Ничего похожего на прежнюю замкнутость, угрюмость и необщительность в нем не было и в помине.

Разгадка оказалось простой. У него родился сын. С самозабвением уходил он раньше в свою научную работу. С тем же самозабвением он ушел в общение с ребенком. За пять лет с него слетели все зажимы и страхи, которые держали его в стороне от общения с людьми. А то, что открылось теперь, удивляло всех родных и близких, да и его самого тоже.

Увидев учеников Своих, возбраняющих детям подходить к Нему, «Иисус вознегодовал и сказал им: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него. И, обняв их, возложил руки на них и благословил их» (Мк.10: 14—16).

Эти слова Христовы ставят каждого человека перед фактом особых свойств детской души, которые люди, взрослея, теряют. В то же время без восстановления их в себе, оказывается, невозможно войти в Царство Небесное.

Значит, просто любить детей – мало. Стать их учениками – вот задача. Тогда начнет открываться в детях то, что не замечалось раньше, то, что до этого ускользало от внимания, не сознавалось или не признавалось за детьми, но составляло на самом деле тайну каждого ребенка. Это четыре свойства, присущих детям.

Первое из них – непосредственность отношения к миру.

Дети убежали в лес или просто на улицу. Они могут находиться там бесконечно долго и при этом быть постоянно активными.

Взрослые так не умеют. Если взрослым разрешить выйти в лес, с условием не углубляться в него больше, чем на пятьдесят метров и не дать им в руки ни корзин для грибов и ягод, ни предметов игр, ни книг, они, спустя некоторое время, начнут скучать. Мир, с его огромными возможностями встреч, оказывается для взрослого закрытым, однообразным и скучным. Лишь там, где взрослый войдет в него со своими задачами, со своими целями, он наполнится для него каким-то содержанием. Вне этого содержания окружающее пространство для него чаще всего кажется пустым. Т. е., взрослый потерял способность встречаться с окружающим миром так, как он, мир, есть. Непосредственность общения с миром исчезла. Заменилась опосредованностью.

Ушла способность видеть в мире природы премудрость Божию, жить ею, нескончаемо открывать ее для себя, чувствовать красоту, непрекращающееся богатство в явлениях природы, совершающихся буквально под ногами, и через то благоговейно радоваться Божественному устроению каждого растения, насекомого, камней и воды.

Увы, со временем с ребенком происходит то же, поскольку любой ребенок рано или поздно становится взрослым. Место непосредственной встречи с миром начинает занимать встреча предназначенная. Взрослеющие дети уже не просто идут в лес, они идут в него «за чем-то». Они не просто встречаются с человеком, а встречаются с ним «для чего-то». В отношениях с миром появляется рационализм. Поведение загоняется в коридор жестко определенной цели и уже редко выходит из него.

…Мама, нагруженная продуктами, бежит к остановке автобуса. Нужно успеть. Дома ждут ее муж, дети и множество домашних забот. Автобус подходит к остановке, а ей нужно еще бежать.

Вокруг шепчет листвой весна. Девчушка с букетиком ярко-желтой мать-и-мачехи бежит к маме, играет на траве белоснежная болонка, забавно прыгают воробьи рядом с хлебным магазином, отнимая крошки у голубей. Но ничего этого мама не видит. Автобус – единственное, что занимает все ее внимание. Вот, наконец, и двери. Она залезает в салон, садится на свободное место, и, счастливая, улыбается соседке:

Думала, не успею, не добегу.

Теперь, когда цель достигнута, можно расслабиться, оглянуться по сторонам. Увы, ненадолго. Скоро уже нужная остановка. Пора сходить и бежать дальше.

Вся жизнь взрослого человека составлена из подобного рода «бега к автобусу». Лишь на короткое время наступит для него передышка, в те минуты, когда цель достигнута, а затем снова будет найдена новая, и начнется привычный бег к ней.

К сожалению, в этих нескончаемых спринтерских рывках мы пробегаем зачастую мимо живых людей, мимо родных и близких, мимо детей своих. На общение с ними у нас просто не остается времени.

«Пустите детей приходить ко Мне». Но сегодняшних детей не просто нужно пустить. Их ко Христу нужно привести. И в этом одно из важнейших назначений семьи. Как же запыхавшаяся и погруженная во множество забот и хлопот мама приведет своего ребенка ко Христу, когда она сама не находит достаточного времени, чтобы самой побыть с Богом без суеты не столько внутренней, сколько хотя бы внешней?

Принимать мир – это значит находить не свое, нам нужное в мире, а видеть то, что есть в нем в действительности и что всегда выходит далеко за пределы наших узких целей.

Этому дети хотят научить нас каждый раз, когда теребят своими вопросами, зовут включиться с ними в игру, тянут к удивительным открытиям, которые они совершили в этом «обычном» мире.

Удивительно то, что взрослый, обучая детей и встречаясь с их «непонятливостью», очень скоро (буквально в течение получаса) приходит в негодование. Дети же годами стучатся к своим родителям и, несмотря на их тугую непонятливость, каждый раз идут к ним с зовущими счастливыми глазами и с увлекающим за собой настроением. Поистине, нужна детская щедрость души, чтобы не ожесточиться, не прийти в состояние досады от бесплодного, порой, общения с мамами и папами.

Необычное всегда рядом. Оно приходит к нам через детскую непосредственность встречи с миром, через свободу от привычных установок, от всезнания, от занятости собственными заботами. Мы слушаем детей и удивляемся их способности так неожиданно видеть мир. А дети предлагают нам прекратить удивление и пойти за ними. Потому что только стоящему на своем – то есть взрослом (а с позиции детей – узком) представлении о мире – все другое, выходящее за рамки устойчивого и известного, будет действительно неожиданным. Для детей же неожиданного в окружающем мире нет. Напротив, они ожидают, всем своим существом предчувствуют и знают многогранность мира, его переменчивость и пластичность. Мир для них – живое движение. Сами они – не вне движения мира, а в нем – столь же пластичные, переменчивые и многогранные. Недаром люди пожилые, побывав в общении с молодежью, чувствуют себя помолодевшими. Любое непредвзятое общение с малыми детьми словно выводит взрослого из его глухого и закрытого состояния. (К сожалению, здесь есть одна трудность. До тех пор, пока взрослый не раскроет в себе этой свободы, ему невозможно показать, что его сегодняшнее состояние действительно закрытое и глухое).

Отказ от общения с детьми – это отказ от подлинной собственной глубины. В поиске новых способностей мы нередко ищем обучающие группы, специальные курсы, призванные разбудить в нас эти способности. И пока мы бегаем за мифическим счастьем, настоящее счастье скучает без нас и без своего дела – обучением своих родителей непосредственности встреч с миром.

Мама! А лошадка теперь меня слушается!

Хорошо, сынок, пусть слушается…

Свойство второе – особенность детского нрава.

Есть много взрослых, похожих друг на друга. Детей похожих нет. Пресловутое – все дети рождаются «tabula rasa» (лат. «чистая доска») – давно уже потеряло свою объективность. В одной и той же среде дети не растут одинаковыми. Они растут разными. Более того, чем ребенок меньше, тем более он особенный. Детей можно сделать похожими, массивным «воспитывающим» воздействием, но, в таком случае, мы навсегда потеряем в них их индивидуальное, особенное.

Знание этого открывается родителям как великая тайна каждого отдельного ребенка. После долгих усилий, призванных сформировать в сыне или в дочери желаемые родителями качества, они приходят к открытию, что поступали каждый раз вопреки природе ребенка. Они не видели или не хотели видеть тех особенностей детского восприятия, характера, темперамента, детского отношения к окружающим явлениям, которые присущи не всем вообще детям, а именно данному ребенку и которые не укладывались в русло выбранного родителями воспитывающего действия.

Сколько трагедий разыгрывается в семьях из-за того, что закон особенности каждого ребенка родителями игнорируется. Вместо него включается в действие диктующее воспитание, в котором взрослые исходят только из своих представлений, из своих образов желаемого. Увы, зачастую эти представления не имеют никакого отношения к их собственному ребенку, потому что это образы должного поведения детей вообще, образы сборные, освобожденные от особенного, Богом ему данного, приведенные к общепринятому стандарту, причем иногда принятому не в целом обществе, а в конкретном социальном окружении родителей.

Нет ничего удивительного в том, что движимые обобщенными представлениями родители не подозревают, что в ребенке есть нечто, что нужно еще разглядеть, почувствовать, открыть для себя. Им не приходит в голову, что именно это нечто составляет главную суть ребенка и от того, насколько будет оно понято, зависит, дадут ли взрослые возможность проявиться в ребенке индивидуальности или заглушат и сломают в нем эти драгоценные его свойства.

Мама, я куклу дала Кате. У нее такой нет.

Но и у тебя теперь нет куклы. Машину отдала Мише, скакалку – Наде. Скоро ты и меня комунибудь отдашь.

Разве бывает, чтобы у кого-то не было мамы?!

Вслушайтесь в эту последнюю фразу ребенка. Она не просто сказана. Сколько тонких смыслов скрыто в ней. Смыслов реальных, действительно и серьезно переживаемых детским сердцем. Услышит ли все это мама, заполненная досадой по поводу безвозвратно отданной куклы?

В детях не все так просто. Не просто еще и потому, что индивидуальные их свойства далеко не все бывают положительными. И тем внимательнее должно быть наблюдение взрослых, тем более чутким должно быть их сердце, чтобы разглядеть худые особенности в ребенке и правильно повести себя по отношению к нему. Повести себя, исходя из его свойств, а не из своих представлений или представлений какого-нибудь учебника.

Обобщенное знание, содержащееся в учебниках и книгах по воспитанию, часто используется нами для того, чтобы все богатство частного свести к одному общему.

Не так совершается общение святых с детьми. Вот старец Серафим Саровский сначала спрятался от людей в траве, но услышав детские голоса, зовущие его, «не выдержал, не устоял перед детским зовом, и над высокими стеблями лесной травы показалась его голова. Он положил палец к губам, и умильно поглядывал на детей, как бы упрашивая их не выдавать его старшим. Затем он протоптал к ним дорожку через всю траву, опустился на землю и поманил детей к себе. И маленькая девочка Лиза первая бросилась к нему на шею, прильнув нежным личиком к его плечу. И каждого из детей, окруживших его, он прижимал к своей худенькой груди. Потом Лиза скажет своей старшей сестренке: «Ведь отец Серафим только кажется старичком, а на самом деле он такое же дитя, как ты да я, не правда ли, Надя?». 29

Святитель Тихон Задонский, бывало, скажет детям:

Дети, где Бог наш?