По скользкой дороге перемен. От стабильности Брежнева до наследства Ельцина

При этом за последние два года среднее содержание драгоценного металла в открытых песках снизилось почти в два раза, в подземных – более чем на четверть. Это и повлекло необходимость в резком увеличении объёмов горных работ. К этому прииск оказался неподготовленным. Чтобы компенсировать отставание от плановых заданий, прииск вынужден был даже заняться осенне-зимней промывкой, что резко удорожает производство и увеличивает потери металла в отвалах.

В общем «скачок» последних двух лет быстро развивавшегося прииска, ставшего палочкой-выручалочкой для всего объединения «Якутзолота», принёс ему не только «трудовые победы», в частности присвоение «имени 50-летия СССР», но и сопутствующие острые проблемы. Сняли «сливки», рапортовали к праздникам, а теперь приходится расплачиваться за перевыполнение «плановых показателей». Командная система!

Этот крик души руководителя стал прелюдией к моему ещё более острому материалу про «достижения» золотодобытчиков Крайнего Севера. Но об этом – ниже…

Самый северный в стране золотодобывающий участок

В начале сентября 1972 года я впервые добрался до самого северного в стране (а может, и в мире) золотодобывающего предприятия – шахты «Энтузиасты». Поговорил с начальством, потом меня направили к самому лучшему бригадиру – Анатолию Аниченко. Его коллектив, сказали мне, – передовой, большой – около восьмидесяти человек. Сам руководитель – человек энергичный, инициативный, любит внедрять технические новинки.

Моё знакомство с ним было весьма необычным, но что до такой степени оригинальным, можно сделать вывод, лишь прочитав мою записную книжку.

Я вхожу в помещение, где, как мне сказали, сейчас находится Аниченко. На диване лежит человек. Я здороваюсь, представляюсь. Далее по тексту моих записей:

Один глаз открылся:

– А-а-а… – И снова на бок под пальто.

– Принимаешь гостей?

– А? А-а-а… Ну…

Полированный стол завален пустыми бутылками.

– Ну, вчера погуляли. До сих пор голова болит… Откуда приехал-то?.. Ну, якутских тут режут. И бороду обрежут. Опалят… Тебя как зовут? Ну, Анатолиев здесь через одного режут. Слишком много их развелось… Этот нож, пожалуй, для тебя не подходит. Ты же – специальный корреспондент, и нож для тебя есть специальный… А то напишут… Вот я ещё в бригаде Пушкаря был. Приехал спецкор. Ребята ему: «Да вон с политруком поговорите». Политруком меня прозвали. Побеседовали. Я – откровенно. А он понаписал. Ну, у меня сзади крылышки выросли. Такой я ангел. Я б этого корреспондента собственными руками… Так что пиши с умом.

Я не был обескуражен таким «радушным» приёмом. На Севере не ангелы живут. Бывало и хуже. Тем более что Анатолий вскоре пришёл в норму, от последствий похмелья и бравирования не осталось и следа. По крайней мере, в разговоре.

Аниченко – один из тех, на ком держался Север, кто пополнял золотой запас страны, без которого жизнь советских людей была бы ещё более скудной. А потому я расскажу о нём поподробнее. Его биография схожа с судьбами многих горняков Якутии. Не всех, конечно, но – действительно многих. И по «шероховатостям», и по самоотдаче в экстремальных условиях.

Родился он… в море. Отец и мать – одесситы. Отец служил на границе, его там ранило. Мать, беременная, уехала. Родила его на катере. Место рождения – ближайший на пути остров.

С восемнадцати лет рыбачил. Ловил на Каспии селёдку. За полтора года заработал бешеные деньги – тринадцать тысяч. Уволился. Жил один, кутил. Ходил к соседке Фросе. Она на десять лет старше, не работала. Её мужа перевели в другой город, скучала… Он вдруг решил уехать в Ангарск. Она за ним. Всё продала. Жили, не расписываясь. Строил ТЭЦ, город. Зарабатывал хорошо. В их бригаде все – зэки. Один он – вольный. На его глазах рабочему ломом проломили голову и – в печку.

Призвали в армию. Он распрощался с подругой. Она знала, что он не будет с ней жить. «Интересная баба, но на десять лет старше». Устроил её и уехал.

Попал в Казахстан, на границу с Китаем. Думал перевестись туда, где отец служил. Но так и остался. Шофёром был. Несколько раз в Китай возил грузы.

Познакомился с Ларисой из Усть-Каменогорска. Вернулся из поездки с заместителем командира части. От неё письмо: скучаю, не знаю, что делать. Ещё никто в части не знал, что Анатолий вернулся, и он рванул в Усть-Каменогорск – пятьсот двадцать километров. К утру был в городе. Частный дом. Скинул щеколду. Разбудил её. Тут же увёз. По городу превысил скорость. Ушёл от погони. В воскресенье уже был на месте. Расписался с ней. И тут из ГАИ – подполковник, удивился: «Когда успел?» Счастье, что расписался, а то бы засудили…

Компартия призвала народ осваивать Сибирь, Север, Дальний Восток. Анатолий и два сослуживца захотели в Якутию. По комсомольской путёвке он приехал на Индигирку, на прииск «Маршальский». Вместе с женой. Его назначили в гараж слесарем. Потом он перешёл на катер «Индигирец», обслуживал переправу. Это летом. А зимой шоферил.

Когда начали осваивать Кулар, переехали туда. Жена стала первым председателем поссовета, зав клубом. В Риге они купили кооператив. Но семейная жизнь разладилась. Признаётся: сейчас третий раз женат.

– Я подумал: хватит гулять. Пора серьёзнее быть. Четвёртый раз не хочу. А то судить будут. Несерьёзный я, да? – И покрутил пальцем у виска.

Нет, на самом деле он оказался очень серьёзным. При всей своей занятости уделил мне время и для рассказа о делах, и для знакомства с подопечными участками.

– Четвёртого февраля прибыли сюда из Кулара санным поездом с бульдозерами, в балках. Ну, и погодка была! Пурга, ничего не видать. Но быстро всё разбросали, наладили. Движки у нас были. Двадцать второго февраля уже нарезку начали… На открытие промсезона приехал Таракан [начальник прииска Таракановский]. Шампанское привёз. Бросил бутылку в бункер. Она прошла в скруббер. Повертелась, постукалась и невредимой вышла на стакер. И только тут – бах! И пена… На счастье…

Не раз в своей журналистской практике слышал сомнительные комментарии рабочих о присвоении звания Героя Социалистического Труда кому-либо из коллег: мол, вытянули имярека на Героя, создали ему особые условия… А вот про Аниченко мне ещё при первом посещении Энтузиастов горняки сказали, что заслужил он звание Героя, и что ему, его деловитости и хватке должны быть благодарны руководители и прииска, и «Якутзолота». Столь велика была его роль в успехе этого коллектива.

И первое место в соцсоревновании по отрасли страны бригада получала заслуженно. При всей условности такого «соревнования», показатели его бригады впечатляли. Коллективу неоднократно давали путёвки в дома отдыха за победу в соцсоревновании по Союзу. За один год дали – семнадцать. За другой – четыре. Сейчас – девять в Пицунду и четыре туристические.

Анатолий не просто «рвал кубометры породы». Всё время что-то придумывает, меняет технологию в зависимости от условий, стремится внедрять новинки:

– Новую шахту я задумал сделать трёхкрылую. А делают двукрылую, и геологи сдают по частям. А можно было такую производительность достичь!

И всё время ратовал за увеличение численности бригады. Впоследствии довёл её до ста пятидесяти человек! Крупная бригада и крупная шахта – это для того, чтобы был больше фронт работы. Для концентрации сил, мощностей. В одном забое неурядица – перебросили в другой. Это позволяет оперативно бросить силы большей численностью для ликвидации аварии там, куда техника не пройдёт.

Он следил за технической учёбой, у него каждый опытный рабочий овладел несколькими специальностями. И благодаря совмещению профессий он добивался комплексности, взаимозаменяемости.

У него чуть ли не первый в Якутии шагающий экскаватор – работает на вскрышных работах. Аниченко пробивает у начальства более современные конвейеры, ищет новинки…

Делится впечатлениями от недавней поездки в Москву:

– В Минцветмет заходил… Разговаривал с его сотрудником, который всем новым занимается. Я ему: присылай нам всё, что у тебя есть. Одно не привьётся, другое подойдёт… И вот техника к нам идёт… Все хотят на кнопочки нажимать.

С подчинёнными Аниченко строг:

– Из другой бригады просится – обидели его там. Это плохо, что он – злопамятный. Мало ли что случается. Я своих иной раз и… Чего греха таить, и в морду дашь. А через полчаса он подходит: «Извините»… Тех, кто за деньгами приехал, мы не считаем своими… Уволился, вернулся: иди по этапу!.. Мы с первого дня втянулись в бешеный темп. И до сих пор идём так. А если начать кое-как, то так и пойдёт всё время…

При этом он дорожит своими «старичками», что с ним не первый год:

– Бригаду делили: какой палец ни укуси – каждый больно.

Его не устраивают не только некоторые подчинённые, но и неповоротливые начальники.

– Для наших темпов нужен более энергичный человек, – говорит про одного из руководителей прииска. – А ему нужна спокойная обстановка, размеренная, с чехословацкой линеечкой ходить. А где размеренность, там можно остаться без плана. Значит будет текучесть. Отсюда – травматизм. В горном деле нужны полувоенные мужики.

Можно сказать, что «полувоенные» – это перебор, но при подземных работах нужна очень твёрдая дисциплина, соблюдение технологии и повседневный контроль. Шахта не прощает ошибок.

Рассказывает. Кто-то из его специалистов шёл по шахте. «Ну, как дела?» – спрашивает бурильщика. Тот: «Нормально. Только к концу бур что-то вязнет». – «Как вязнет? А ну-ка пробури рядом напрямую?» Прошёл метра полтора, и со свистом потекла вода из старых, затопленных шахт. А эту стену уже собирались взрывать, были заложены шпуры. Осталось три-четыре отверстия пробурить. Рухнула бы стена, вода затопила бы шахту, и погибли бы восемь человек, работавшие в дальнем углу. Фонтанирующее отверстие три дня заделывали, пока не сдержали воду мешками с грунтом. Всё замёрзло, и работали дальше.

Нередко во взрывном деле случается так называемый прострел. Это когда заложенная в шпуре взрывчатка приводится в действие раньше положенного срока. И такой прострел случился в звене Ивана Бахтина. Породой завалило взрывника. Вот-вот сработают и другие начинённые шпуры. Звеньевой, не теряя ни секунды, откопал раненного и стал выносить его, в это время за спиной раздался взрыв, но они уже были вне опасности. Я встречался с Бахтиным, спросил его, не страшно было рисковать своей жизнью. Он пожал плечами, вроде бы так и надо. А у него в Ростове-на-Дону недавно родились две дочки-близнецы, и старшая только окончила школу. Могли и сиротами остаться…

После того, как Анатолия назначили начальником шахты «Энтузиасты», его ответственность за всё и всех увеличилась. Об одном из руководителей прииска:

– Я ему говорю: «Баню надо делать». При всех пообещал, что спроектируют хорошую баню. Через два месяца спрашиваю: «Ну, когда начнут строить баню?» А он: «Принимаются меры для строительства». А мне не меры нужны, а баня. Спёрли брус, и сами построили. Скоро и парная будет.

Когда осваивали новый участок, балки собирали отовсюду: с перевалбазы, карьера, геологоразведки. За биллиардом слетали в Депутатский. Но особое достижение – профилакторий. Уж и не знаю, как он его оформил. Как склад для ВВ (взрывчатых веществ)? Вполне приличное одноэтажное здание на окраине посёлка. Не каждый год и не каждый человек захочет и сможет съездить для поправки здоровья на «югах». А тут – база отдыха под боком.

Но не всё получается, как задумано. Посадили осенью двадцать четыре дерева с берега Яны. Пурга, хозяйка зимней тундры, сломала их… Не хватает мебели, она и на материке была в те годы острейшим дефицитом, а попробуй завези сюда… Протянули ЛЭП… Радиосвязи нет: тринадцать тысяч ухнули, но – непрохождение сигнала… Надо телефонную линию доделать: столбы – пустые, осталось пять километров, где надо натянуть провода… Нужно водовод вести…

В один из моих зимних приездов я поразился: в столовой на каждом столе стоял сосуд с нарзаном! Когда раньше видел на здешних столах баночки с аскорбиновыми драже, это не слишком удивило. Но откуда тут нарзан, когда даже пиво в дефиците? Да в таком количестве! Да в такой нетранспортабельной таре.

– Как раз завтра поедем за ним. Хочешь посмотреть, где мы его добываем? – предложил Аниченко.

Я поехал. На «зилке», по тундровому бездорожью. Кое-как по колдобинам добрались до озера. Водитель вытащил из кузова несколько многолитровых фляг, в которых в советское время возили разливное молоко. Присел на льду, постучал по замёрзшей лунке ломиком, стал черпать… нарзан. Вода действительно минерализованная, очень вкусная, и, что особенно, удивительно, – газированная, губы пощипывает. Её проверяли в лаборатории, подтвердили полезность. А газом она насыщается зимой, когда вода покрывается ледовым панцирем.