Седьмая Луна 7: Зеленая Зона

Рука его дёрнулась на инстинктах. Он пустил в ход Костолом. Клюв его вогнало под подбородок Вьери. Тот гаркнул. Публика в ужасе отпрянула, наблюдая смертоубийство. Флэй безжалостно потянул айсбайль на себя.

Химерит расплавил и плоть, и кости хрономанта. Тот не мог издать ни звука. В следующий миг, едва капрал вытянул оружие из лица чародея с хрустом, тот вспыхнул факелом. Заплясал, надрывно вопя, бездарно пытаясь хоть как-то сбить с себя огонь.

Без толку.

Эфирное пламя ничего, в сущности, не имело с естественным. Оно окисляло тело спавшего мага, и то распадалось на куски, обращаясь в пепел. До полного уничтожения. Чародей так и не раскрыл свой потенциал, а уже отправился на ту сторону. И это благо.

– Вьери!.. – взвыла синьора, только-только подняв голову. Она рыдала, глядя на то, как сын её превращается в пепел.

Драго не отводил взгляд, спокойно наблюдая наравне с завороженной толпой, как горелый труп апостата крошится на мостовую. Огонь погас.

Флэй вздохнул, прогоняя из лёгких кислый смрад обуглившейся плоти. В тот момент он по-настоящему себя ненавидел. Это уже второй день, когда ему приходилось отнимать жизнь у беззащитного человека. И плевать, что от мирянина до террориста был всего один шаг.

Ему предлагали в самом начале пути попробовать себя в качестве миротворца. Этим они и занимаются. Покарание, казнь на месте в случае неповиновения – от греха подальше. Альдред как в воду глядел – и отказался. Никакие деньги не стоили личностного падения, проклятий родных в его адрес, банальных угрызений совести.

Капрал переступил через себя. От гадкого привкуса во рту хотелось очиститься. Но увы, после таких убийств не отмыться. А ушедшие раньше срока возвращаются во снах, чтобы напомнить о себе и хотя бы так урвать немного справедливости для себя.

Явь беспощадно топталась на принципах Альдреда Флэя. Он должен был решить для себя, отбросит ли их, мирясь с нынешним положением вещей, или вцепится в них, как в то, что делало его собой, ставя под угрозу собственную жизнь. Ведь если бы капрал не убил Вьери, жернова времени могли расплющить и их, и всю толпу в миг на месте.

Как вариант. Пускай и звучало, как дешёвое оправдание.

Ни капли жалости что Драго, что Дора не питали к Вьери. Просто очередной потенциально опасный маг встретил свою судьбу. Ингрид же чуть не упала в обморок. Она ещё не перешла черту. И каждая увиденная смерть для неё была, как первая. Блондинка плакала, тоньше остальных прочувствовав боль синьоры.

С её глаз тихо срывались горькие слёзы сочувствия.

Толпа застыла, потеряв дар речи. Узелац вызвался привести её в чувство:

– Жители Саргуз! Вы сами всё видели! Не врите себе, что не видели! Этот человек был магом. Из-за таких, как он, вы там, где вы есть сейчас!

Сам того не ведая, сокольник приковал к себе все взгляды. Он продолжал:

– Наша задача очистить город от чародейской скверны. Вам ничего не угрожает! Помните, Священная Инквизиция стоит на страже мирян! Значения не имеет, поддерживаете вы нас или нет. Любая мера оправдана!

Люди зашептались между собой. Многие из них и подумать не могли, что увидят нечто подобное воочию. Они понимали, когда на них охотились гули. За людей их не считали. Но инквизиторы – точно такие же гармонисты, как они! – это другое. У них в голове не укладывалось, как персекуторы могли без колебаний умертвить мальчишку.

– Разойтись! – призвал Альдред, только-только выгибая спину. – Не на что тут смотреть! Живее, мать вашу!

Его грубый голос возымел эффект. Зеваки стали растворяться, предпочтя не вставать на пути у карателей из Инквизиции. Вздохнув, капрал тихо выругался. Подошёл к убитой горем матери, что так и не решилась встать.

Флэю не следовало говорить что-либо. Но совесть не давала ему промолчать. Он чуть склонился над женщиной и сказал искренне:

– Мне очень жаль, сеньора. Приказ есть приказ. Развейте прах Вьери над холмами. Это всё, что вы можете для него сделать.

Она осеклась, глядя на убийцу своего сына ошалело. Искренность его никому не была нужна. Горожанке от всей души хотелось плюнуть в лицо персекутора, но инстинкт самосохранения оказался сильнее материнского самозабвения. Всё, на что ей хватило духу, это цедить сквозь зубы:

– Гори синем пламенем, церковная собака! И гори синем пламенем вся ваша Священная Инквизиция! Будьте все вы прокляты, мерзкие людоеды! Вы недостойны отстаивать Равновесие! Вы убийцы. Убийцы!

Капрал не спускал с неё глаз. Вздохнул, задаваясь вопросом:

«И на что я вообще рассчитывал?..»

Альдред покачал головой, вставая. Сеньора подниматься на ноги не спешила. Что-то выла себе под нос нечленораздельное, катаясь по брусчатке рядом с пеплом, оставшимся от её единственного ребенка.

Флэй повернулся к девушкам, желая прочесть на их лицах настрой.

Доре эта сценка пришлась, как с гуся вода. Она знала, что иначе и быть не могло: либо летят головы магов, либо их собственные. Это война. И развязку конфликта шифтер хотела встретить живой.

Ингрид Бенеке взяла гвизарму под мышку. Благо, лезвие оружия смотрело ей за спину. Она обхватила пальцами локоть другой руки, опустила к груди подбородок. Тихо плакала. Флэй задумчиво погонял воздух во рту и ненавидел Верховных за то, что те ему столько проблем подкинули с ней.

Раз уж он был ответственен за неё, должен был растолковать ситуацию правильно. Только не сейчас явно. Перво-наперво они должны были зачистить от чародеев Маленькую Бештию. Молва расходится быстро – особенно при такой концентрации народа. Само время играло против них.

К ним подошёл Узелац, взвалив на плечо карабин. Он, как и всегда, выглядел по-будничному отстранённо. Да только взгляд метался, давая понять: случившееся не доставило ему ни капли удовольствия. Просто Драго уже смирился с клеймом убийцы, ещё до вступления в Инквизицию.

Бывший пират принял свою суть и слепо выполнял приказ за неимением выбора.

Правда ли его не было?..

У него тоже сердце обливалось кровью, не без этого. Но все стенания души сокольник подавлял на корню. Война требовала хладнокровия, и ради выживания он без лишних вопросов принимал правила.

Ренегату было, чему поучиться у гервата.

– Нас ждёт предельно паршивый денёк, ребятушки, – подытожил Драго, сплёвывая от омерзения на мостовую.

Он как в воду глядел…

Глава 4

День седьмой, ближе к полудню

Ближайшие три часа напоминали Ночь Грязных Слёз. Причём – самую первую, хаотичную, безжалостную. По всей зелёной зоне инквизиторы находили чародеев и казнили на месте.

Вой, поднимавшийся над толпой очевидцев, их интересовал мало. Тут и там они оставляли после себя трупы магов: «спавших», действующих и бежавших.

Так Саргузы очищались от колдовской скверны. Особенно лакомой добычей становились давешние сектанты Культа Скорпиона. Вот только допросить их не представлялось возможным: как правило, бились они до конца. И это печально.

Подгруппа, куда попал Флэй, принимала в действе непосредственное участие. Им попадались чародеи самые разные. От старо до млада. Мужчины и женщины. Нищие, ремесленники, купцы, временщики, мелкие дворяне, банкиры.

Кто-то сопротивлялся. Тогда ими занималась Дора, отправляя на тот свет по щелчку пальца: или устраивала светопреставление на глазах у публики, либо тихо подкрадывалась к магам сзади, выдирая саму душу из груди.

Что удивительно, другие, наоборот, принимали свою судьбу спокойно. Некоторые маги добровольно подставляли шеи под Нилас.

Клеймор проходил сквозь плоть, будто нож через сливочное масло. Трупы распадались на десятки ледяных осколков, детонируя под гнётом всеразрушающего эфира. Вот, как работал подарок Малатесты.

Ингрид Бенеке не принимала особого участия в преследованиях. Когда как Узелац искал среди беженцев апостатов, она просто брела рядом. Поначалу плакала над каждым вновь убиенным, однако со временем попросту замкнулась в себе. Девушка предельно абстрагировалась от ужаса, происходившего прямо на её глазах.

Мало-помалу четвёрка очистила Малую Бештию от чародейского присутствия. Беженцы им нисколько не препятствовали. Слух о карательной операции распространялся быстро. Апостаты начинали нервничать, ошибаться – и чуть ли не сами попадали в лапы персекуторов. Толпа быстро смирилась, впредь не возникая в большинстве своём: им хотелось верить, что это приблизит их к спасению.

Горькие слёзы тех, чьих родных не стало в седьмой день новой эпохи, мало кого интересовали. Силуэты плакальщиков растворялись в толпе зевак, у которых имелась одна весомая причина порадоваться: не по их души пришли – и ладно.