Поломанный Мир 3: Провидение

Капитан испытала подлинную злость, оказавшись в западне. Её отряд был должен спокойно проскочить через этот участок леса. Никто не смел покуситься на конвой, вооруженный до зубов. Увы и ах, реальность полна разочарований. Что инквизиторы, что замковые стражники – все они потеряли былой авторитет. Стали обыкновенной добычей в глазах более адаптивных групп выживших. Прям как эта.

– Ублюдки… – шипела Малатеста, озираясь по сторонам. Она злилась и того больше, ведь не могла вообще установить, откуда по конвою палят, где засел мрак. Пороховой дым поднимался откуда-то из-за кустов, образуя туманец. Серая мгла оплетала стволы агатисов.

Шквал даром не прошёл. Выбить мутанта из седла свинцовой пулей оказалось делом не из простых. Альбиносы просто получали ранения, одновременно с тем пытаясь усмирить взбаламученных скакунов. Ничего серьёзного, словом. Кьяра тоже схлопотала в живот. Стиснула зубы, закипая от гнева.

Едва металлическая сфера очутилась в её брюшине, капитан почувствовала, как организм начал спешно отторгать чужеродный предмет, одновременно с тем залатывая рану. Волокно за волокном. Жить будет. И всё же, болью обожгло неимоверно.

Свинцовые пули каким-то чудом не задели ни Якуба, ни Жаклин. По-настоящему – нет.

Вронски просто оцарапало ухо, и он схватился за него, вереща. Разломанную раковину укрыло латной перчаткой. Сквозь пальцы продавливалась кровь, стекала по баку к подбородку и на шею. Азему будто уберег ангел-хранитель.

Другим повезло всяко меньше. Нападавшим удалось часть бойцов ранить, а часть – отправить на тот свет моментально. Кому пуля в плечо угодила, кому пробила затылок, забрызгивая близ сидевших, доводя до истерики. Возница одной повозки сложился на козлах, захлёбываясь кровью: свинец застрял в шее.

Одного залпа хватило, чтоб поставить под вопрос будущее героической операции.

Интуиция не подвела Жаклин и на сей раз, даром что кругом царила суматоха. Кто бы ни покусился на конвой, вели они себя крайне аккуратно. В их руках было оружие, чтобы мигом парализовать всякое продвижение группы. Достаточно просто пострелять коней. Под мёртвыми тушами скакунов особого сопротивления не окажешь. Повозки с места не сдвинутся.

Безупречный тактический ход. Ведь дело останется за малым: взять отряд в кольцо и перебить всех до единого. Так бы поступили многие, но не они. По всей видимости, аккуратность их была обусловлена нуждой. Им были остро необходимы эти лошади. А может, и еще что-то. Ясно одно: не люди так точно.

Думать было надо быстро. Принимать эффективные решения. Иначе просто-напросто отряду спасителей человечества попросту не сносить голов. Кьяра это понимала. Задней мыслью она вспоминала своё столкновение с бронированным личом и бездарные потери личного состава. Горький опыт не должен повториться.

Нападавшие обладают преимуществом, которое людям её заведомо недоступно. В гуще леса противостоять его хозяевам бессмысленно. Как если бы они являли гнев природы за все человеческие прегрешения перед ней. Лучшее, что могли сделать бойцы Герцога, – вырваться из-под черной сени вековых агатисов. Малатеста сложила в уме дважды два и крикнула своим:

– Уходим! Немедля! Торопитесь!

Она же и первая пришпорила свою лошадь, пуская в галоп. Мутанты мигом последовали за ней. Стрелки в зарослях ещё только перезаряжали аркебузы, спокойно давая альбиносам ретироваться.

Сказано – сделано. Пусть и в разы медленнее, все прочие принялись поспевать за командиром группы. Воины замкового гарнизона вернули себе былое самообладание. Кто стряхнул дохлого возницу с козел и взялся за поводья сам, кто – вытолкал мертвецов за бортик повозки, лишь бы лошадям было проще копытами шевелить. Они пускались в бегство.

– Ты в порядке? – спросила Жаклин Якуба. К месту или нет – сугубо десятое дело.

Азема не отказывалась от намеченного плана сбежать из Инквизиции. Вронски – тем паче. Из-за попустительского распоряжения Герцога они, как и было предсказано, вновь рисковали своими жизнями. Просто так. За никому не нужный шанс победить заразу.

Шипя, оршак убрал от порванного уха окровавленную ладонь и ответил:

– Жить буду.

Вронски тут же перехватил поводья и всплеснул ими, подгоняя кобылу:

– Н-но!

Его примеру последовала Жаклин. Миротворец и персекутор не слишком отстали от остатков своей группы. Кони их потоптались по трупам тех бойцов, что выбросили на тракт. Инквизиторы устремились за повозками. Едва они отдалились, из кустов повалили люди. Принялись обирать мертвецов. Норовили содрать с трупов ценности.

Равновесный Мир оказался поломан безвозвратно. И впредь в нём роскошь собой представляли предметы совершенно иные.

Грабителей люди феодала не видели. Волосы назад, смотрели они только вперед, питая наивную надежду натолкнуться взглядом на свет белого дня вдали. Но агатисовый бор, казалось, и не думал кончаться. Разбойники выверили всё вплоть до момента атаки. Обманываться, что они остались позади, не приходилось.

Чувство, будто жизнь висит на волоске, не покидало оксиванку ни на миг. Девушка рефлекторно потянулась к боевой косе. Выхватила Банши, поглядывая то и дело по сторонам. Стук копыт под ней смешивался с топотом других лошадиных ног. Те как будто взрыхляли землю при движении. Действительно, заросли дрожали попутно тракту: их преследовали.

Выжившие не отказывались от попыток зарубить всех герцогских прихвостней. Папоротники расступались, являя им всадников. Якуб выругался на оршакском языке, выставляя перед собой щит экю. Его пальцы легли на рукоять моргенштерна. Жаклин краем глаза видела самого рьяного преследователя. И зрелище ей не понравилось.

Девушка отвлеклась, ведь с другого фланга её тоже пытались поджать, как и Вронски.

Её взор пал на второго наездника, чей вид ясно давал понять: эти люди не из простых.

Несколько дней тому назад ещё по Корпусу носило сомнительные слухи. Мол, кто-то вычистил арсенал Инквизиции в Янтарной Башне. Причем – избирательно, со знанием дела.

Это вынудило Псов Церкви распечатывать квадранты, где хранилась амуниция на черный день. Шутка ли, многие хранилища оказались уже вскрыты кем-то до них.

Теперь, глядя на разбойников, Жаклин мигом сопоставила молву с действительностью. Священную Инквизицию не обобрали стихийно, это была высокоорганизованная группа выживших. И быть может, среди них затесался крайне сведущий ревнитель веры, вчерашний предатель или давешний ветеран – значения не имеет.

Кем бы ни были эти люди в прошлой жизни, Поломанный Мир они встречали с готовностью. Умели выживать в сложившихся реалиях куда лучше, нежели Священная Инквизиция, Культ Скорпиона и замок Вальперга вместе взятые.

От Псов Церкви разбойники взяли только самое лучшее. Принудили снаряжение под вызовы Эпохи Семи Лун, где от цивилизации осталась только свежая, печальная память.

Наездник двигался налегке. То же самое – и его конь, оснащенный самой легкой, незамысловатой сбруей. Ибо впредь преимущество у тех, кто быстр и ловок. Любой амбал, сильный, но неповоротливый, становился великаном на глиняных ногах против орды упырей.

Единицы, понимавшие это, жили по сей день. Прочие давно сгинули.

Законы природы жестоки. А теперь они и вовсе изменились до неузнаваемости. Когда один вид становится гегемоном и смещает другого, слабые звенья могут обеспечить своё выживание лишь бегством. Впрочем, это не касается передела ресурсов, территорий и власти уже внутри собственной породы.

Астардиум выигрывал у обыкновенной стали по многим параметрам. Его-то разбойники и загребали чем больше, тем лучше. Впрочем, себя они не заковывали в инквизиторский сплав с ног до головы. Предпочитали одежду из мягкой кожи и плотной ткани, защищая металлом только те части тела, которыми рисковали в первую очередь: руки до плеч и ноги до колен. За ними в пылу схватки с людоедами особенно тяжело уследить.

Мародёр гнал коня прямо на Жаклин, словно собирался протаранить её. Девушка была готова. Хотела было занести боевую косу и одним лихим махом разрубить мерзавца пополам. Что ж, мечтать не вредно! План порушился ещё на стадии мысли: в руках наездника показался легкий арбалет. Болт метил прямо в Азему.

Щелчок Жаклин так и не услышала. Зато знала точно: метит разбойник в неё. Персекутор вовремя придержала поводья, стопоря лошадь. Снаряд пролетел в опасной близости от её лица и, шелестя в чёрных прядях волос, устремился в гущу агатисовой рощи.

Преследователь на достигнутом не остановился. Курс у его кобылы остался прежний. Он мигом убрал самострел и потянулся за оружием ближнего боя. Рисковал, но не отказывал себе в попытке скинуть Азему с лошади лицом к лицу. В левой руке оказался инквизиторский клевец, правая же оставалась вне поля зрения Жаклин.

– Vas-y! – цедила оксиванка сквозь стиснутые зубы. Она принимала вызов, лишь одним глазком следя за дорогой.

Ей разбойник не ответил. Только раскачивал клевец, намереваясь вбить его клюв прямо в маленькую головушку рыцарки.

Сейчас или никогда. Жаклин, удерживаясь в седле только благодаря стремянам, крутанула торсом. Банши резко опускалась на мародёра крюком.

Химерит стукнулся об антимагический сплав. Выживший был не дурак, раз выставил перед собой экю в самый подходящий момент. Парировал, особо не напрягаясь. Коса заскользила по инквизиторскому сплаву с противным скрежетом.

За разбойником не заржавело. Едва Банши соскользнула с металла, он пустил в ход клевец. Удар по горизонтали. Жаклин выгнула ноги, прижала к себе древко косы, припадая спиной к лошади. Оружие со свистом пронеслось у самого носа оксиванки.

Девушка-рыцарь тут же поднялась. Они сцепились в бессмысленной конной дуэли, больше напоминавшей возню. Но иного шанса расцепиться у них попросту не было. В седле удержится только один из них!

Жаклин заметно отстала от остальной группы, бодаясь ожесточенно с разбойником. Даже от Вронски. Якуб и сам так до сих пор и не отлип от противника, что осадил его с левого фланга. Борьба давалась ему и того тяжелее, ибо ситуация для него сложилась прямо противоположная той, которая у Аземы.

Моргенштерн вообще не годился в суматошный поединок верхом на коне. Он только и делал, что защищался. Не то отбивался щитом, не то отмахивался жалкими контрударами. А соперник, перехватывая играючи кавалерийское копьё, всё бил и бил. С изяществом языческого бога, метающего молнии в море.

Каждая неудача в шаге от фатальной ошибки раздражала Вронски. То и дело оршак пускался в отборную, смачную брань:

– Pierdolona szmata!