И строй дозора начал ярче рдеть.
И я в пучине этой растерялся,
И сгинул бы. Когда б не мой поэт,
Что не таким повесой оказался,
Собрата вызволяя из тенет
Сирен коварных и сладкоголосых.
И мне понятен был его совет:
73 «Мы не пройдём плотину глаз раскосых
Покуда не насытим эту плоть.
Здесь также неуместны и вопросы,
Но нам придётся страсть перебороть
И гением ответить на коварство,
Которым наделяет их господь.
Ведь для тебя не создано лекарства,
Чтоб выжить после пламенных утех;
Ошибкой в курсе нашего мытарства
Явился бы непоправимый грех
Потери седока на перепутье.
Что также неприемлемо для всех,
85 Которые не овладели сутью:
Пойдёшь налево – потеряешь стыд,
Пойдёшь направо – сплетнями засудят,
А напрямки нельзя – сожрёт Аид…
Давай-ка вектор развернём немного
И улетим от этих Гоминид,
91 Где новая откроется дорога!»
Глава 7
(Около 1000 г.)
1 Я был готов к пылающим коронам
И к жгучему дыханию светил,
Но в этом настроенье похоронном
Сомнения мои предвосхитил
Певец бессмертный, мой небесный кормчий,
Что звёздную кифару подхватил.
И мы, как беглецы от стаи волчьей,
Спасительный приют себе нашли
В краю, где не видали своры гончей,
Так падкой до паломников земли.
И край тот открывался дивным лугом,
Где травы заповедные росли.
13 Из челнока мы вышли друг за другом.
Какой восторг! Я – в милой стороне:
Вот роща притаилась полукругом,
Вот дятел на раскидистой сосне,
А в камышах дают концерт лягушки.
Ужели это видится во сне?
«А мы здесь не одни», – промолвил Пушкин.
И верно. На тропинке за кустом,
Показывая яростно друг дружке
Смешные рожи, двое о пустом,