С шилом в заднице!..

– Ладно. Попробуем. Только вот…

– Да?

– Не нравится мне то, как выглядели трупы там, в тамбуре. Наверняка здесь не просто боевые бациллы или бешенные вирусы. Все куда хуже.

– И – что?

– Ты уверена, что нашей санобработки будет достаточно, чтоб мы не… Повторили судьбы местных придурков?

– Вообще-то спрашивать об этом нужно было несколько ранее. До того, как начали вырезать дырки в люках в полу. Но – да. Уверена. Разве что кому-то из вас придёт в голову умная мысль снять скафандр повышенной защиты, и подышать местным вакуумом. Чтоб проникнуться колоритом.

– Ну, тогда ладно. – Джо вздохнул, – Попробуем.

На то, чтоб вырезать его любимым портативным плазменным резаком в пятидюймовом бронебойном и особо прочном стекле, отделяющем помещение с «какашкой» от остального пространства Станции, отверстие для входа, ушло минуты три – никакое стекло не может адекватно сопротивляться десяткам тысяч любимого Кельвина.

Джо сразу прошёл к компу, стоявшему в задней части круглой обширной камеры, на самом обычном деревянном рабочем столе, и опустил на него правую руку. Микроп вылез из своей каморки на предплечьи сам. И юркнул в щель для вентиляции системного блока. Джо знал, что больше делать ему, вроде, ничего не надо: великолепный аналитик, оставшийся в безопасности на орбите там, в «Чёрной каракатице», всё взломает, расшифрует, и прочтёт так, как не сделает этого ни один эксперт-человек. Медлительный. Ограниченный. Подверженный предрассудкам и стереотипам мышления. Закомплексованный.

Смертный.

Пол всё это время стоял, словно зачарованный, перед умершим, так и сидевшим в своём кресле, повернувшись лицом к центральному проходу, откуда они притопали. Стоял, подпирая кулаком подбородок, и как бы думал. Ну, или во-всяком случае, молчал. Джо подошёл и встал рядом. Впрочем, особо много интересного он в оскалившемся трупе в стандартном белом халате не высмотрел:

– Ну? Чего замер? Ждёшь, пока он тебе этот чёртов дневник сам отдаст?

– Н-нет… Но… Неправильно как-то всё это. Не должен он смотреть вот так.

– А почему – нет? Может, он убеждённый пацифист, отягощённый нравственными терзаниями, и угрызениями заедающей совести? Или раскаялся в последний момент, осознав, какую угрозу… – Джо прервал «пафосную» и тоже произнесённую десятки раз «речугу», поспешив перейти сразу к «выводам», – И предпочёл традиционный метод борьбы с гнусными работодателями-нанимателями, которые требовали от него и его команды создания чего-то супер-сверх-убийственного. И из морально-этических соображений выпустил эту хрень тут, на Станции. Чтоб уж никому не повадно было её – туда, вниз, на ничего не подозревавших несчастных…

– Слушай, перестань! В твоих устах это звучит и кощунственно и цинично – может, всё было совсем не так?!

– Ну, если не так – я просто извинюсь. Перед этим парнем, и перед тобой. Но… Мать?

– Пока не очень успешно. Многие платы погорели – вернее, их намеренно сожгли! – а подложки разрушились. Придётся подождать, пока я – ну, точнее, микроп с имеющимися на борту средствами! – восстановит, что подлежит восстановлению. Однако есть вариант и проще: достаньте-ка из-под его руки этот, как вы выражаетесь, «чёртов дневник!». Да пролистайте. На вид в нём не так уж много страниц.

Пол, на которого сразу взглянул Джо, поджав губы, покачал головой. Джо, вздохнув, приблизился на разделявшие их с трупом три шага, и аккуратно приподнял рукой буквально на долю дюйма, застывшую, и похожую, скорее, на клешню какого-нибудь краба, иссохшую руку мертвеца. После этого не менее аккуратно вынул из-под неё самую обычную тетрадь в картонной обложке. На лицевой стороне красовались несколько неуместные в таком контексте весёленькие цветочки. Джо, ощущавший, несмотря на ироничную показушно-бравадную речь, стыд и омерзение, медленно отпятился, буркнув «извини, приятель». И прошёл снова к рабочему столу.

– Мать! Тебе как лучше? Чтоб мы начали с самого начала, или лучше с конца?

– Давайте с конца. Потому что начало может не содержать ничего необычного.

– Хорошо. – Джо неуклюжими пальцами в перчатках скафандра умудрился почти нежно полистать тетрадь, ломкие и тонкие страницы которой тем не менее неплохо сохранили записи, и быстро нашёл место, где эти записи кончались. Тетрадь положил перед собой на стол. Двигаясь к началу тетради, переворачивал не то, чтоб торопливо, но и мешкать особого смысла не видел: отлично знал, что Матери всё прекрасно видно через отменную оптику и электронику его наплечной и налобной камер.

До начала тетради оказалось всего тридцать девять исписанных страниц.

Мать, помолчав некоторое время, сказала, как почудилось Джо, разочарованно:

– Предупреждаю сразу: и про эту планету можете забыть. Ни Колониальной Администрации, ни Совету по эксплуатации внеземных месторождений полезных ископаемых, продавать её ни в коем случае нельзя. Разве что удастся предварительно этот спутник, да со всем его содержимым, распылить на атомы. Ну, или спалить в недрах местного солнца, как мы сделали с кораблём таннофракийцев.

– Ох-хо-хо… Ну и что там – а, вернее, тут! – такого «суперубийственного» удалось создать местным яйцеголовым, что ещё не пришло в голову нашим храбрым воякам?

– Откинь снова планшет.

Джо так и сделал, в очередной раз выдвинув из левого предплечья тоненькую рамочку. Возник странный контур. Джо, нахмурившись, долго всматривался в весьма сложную, членистоногую, непонятную штуковину. Потом не выдержал:

– На вирус… Вроде похоже, но вроде и не похоже. На бациллу тоже. Да и на микробов или бактерий, или, там, вибрионов каких… Как и на чистое ОВ. Что это?

– ОВ. То есть – боевое специализированное отравляющее вещество. То есть – не просто чертовски ядовитый комплекс, – на теле странного создания поморгал один из боковых отростков, содержащий явно ядовитую молекулу, – а ещё и снабжённый системой доставки в виде «микроножек». Но!

Живое. Самонаводящееся. Чертовски быстродействующее. Ну, во-всяком случае, именно так оно и «работает». Избирательно поражая. Людей.

– Ну-ка, поподробней, пожалуйста. И, если можно, без этих твоих навороченных «научных» терминов. Простыми, и понятными нам, недоумкам с одной, да и то – распрямлённой, извилиной, словами.

– Хорошо. Вкратце: это – блокатор работы красных кровяных телец. Как я уже говорила, шустрый и специализированный. Крайне живучий.

Попадая внутрь, даже единственная такая «штуковина» тут же находит носителей гемоглобина. «Приземляется». И начинает, подобно вирусу, на базе которого наверняка выведена, лавинообразно размножаться, одновременно убивая ядами, выделяемыми при этом, все остальные клетки, особенно типа фагоцитов, которые могли бы помешать ей. Да, она быстро отравляет и убивает все клетки, кроме нужных ей – то есть, красных кровяных телец.

На них опускаются мириады новопроизведённых этой штукой отпрысков – таких же как она. И они снова самовоспроизводятся.

И очень быстро все эти мириады вируцилл полностью блокируют у носителей кислорода по кровотоку – то есть, повторю для тех, кто с одной распрямлённой извилиной, красных кровяных телец, как раз и содержащих этот самый гемоглобин! – способность этот самый кислород переносить. Все же соседние клетки от действия выделяемых при размножении ядов, повторяю, отмирают. Организм, а, проще говоря, человек – попросту задыхается. Захлёбывается. Трепещущие от перегрузки лёгкие наполняются лимфой, а затем и кровью. И человек погибает от удушья. Утонув. То есть – захлебнувшись собственной же кровью, словно водой! За считанные минуты. Противоядия… Пока, – Мать выделила тоном, – не существует.

– Но… Как же эта штука – за несколько минут – и – в мириады себе подобных?! Ведь даже простейшие вирусы… Ну, те – наши – на это тратят хотя бы – часы?!

– Секрет – в невероятной простоте её конструкции. Она куда проще, вот именно, наших (Ну, земных!) вирусов! Реплицируется – пардон! – самокопируется за считанные секунды! Ведь платформа, которую донорской клетке поражённого человека нужно воспроизвести, кодируется не сорока восемью, а всего несколькими, простейшими, ДНК. Ну, или генами. Поэтому скорость размножения и распространения по человеческому организму поистине чудовищная! Лавинообразно, проще говоря.

Но главное не это.

– Да-а?! А что же тогда?

– А то, что направлена эта штука согласно первоначальному Техническому Заданию была только исключительно против определённой расы. Ну, то есть здесь, как и на Земле – имелось несколько так называемых рас. Различающихся по цвету кожи, росту, длине ног, менталитету… Ну и прочему такому. Вот эта конкретно, – синие линии всё ещё поворачивающейся над планшетом штуковины, которую назвать организмом и язык-то не поворачивался, вспыхнули ярким светом, – была рассчитана против местной жёлто-коричневой, назовём её условно так, расы. Но что-то пошло не так. А, вернее, я теперь точно знаю, что пошло не так. Этот человек всё это написал в предсмертной записке.

Прочесть?

– Ну… – Джо невольно сглотнул. Затем даже полез губами к загубнику с водой, и сделал приличный глоток. Вроде, полегчало, – Давай.

«Меня зовут Маллик Росквилл. Я Нобелевский лауреат по наномолекулярной генетике. На участие в проекте «Онсарт» я согласился под давлением обстоятельств. Проще говоря – из-за банального шантажа. Мою жену и троих детей попросту взяли в заложники, захватив прямо на улице, на глазах у людей, после чего смело указывали мне, что делать. Фактически вынудив меня бороться за жизни моих близких. И пусть они и жили в шикарном особняке на побережьи Лазурного моря, и в их распоряжении имелись все блага, которыми пользуются наши миллионеры, никто из нас не сомневался, что даже самая роскошная тюрьма всё равно остаётся тюрьмой. А нужна она лишь для того, чтоб «простимулировать» моё беспрекословное послушание, и особоё рвение в порученной мне работе.

Работа.

Да, этот гад, Фалк Морнштей, называл её именно так.

Потому что назвать её так, как положено, подлым, грязным и гнусным геноцидом, ни он, ни его холуи, ни даже я сам, никогда и не стремились. Неприлично предстоящее убийство называть убийством. Куда чаще в ход шли определения типа «зачистка», «победа», или «окончательное решение проблемы пондов». Однако если я хочу закончить всё, что собирался сказать, мне лучше поторопиться. Потому что уже началось и здесь.

Я «работу» выполнил.

Жёлтая раса, понды, однозначно погибнет. И пришлось и правда выполнить все пункты ТЗ, технического задания – потому что эти гады всё всегда вначале проверяют на «контрольной группе». А проще говоря – на похищенных и содержащихся в секретных тюрьмах тут же, на Луне, представителей этой расы. Женщинах, мужчинах, стариках.

Детях.

Чёртова …реновина, которую я чуть-чуть доработал после последней проверочки, работает отлично. Если это слово уместно.