Другое Существо

Месяц, два.

Впрочем, если подходить с этой позиции, человеческие младенцы тоже начинают себя определять как отдельные самостоятельные существа с собственными потребностями и желаниями, и отделять своё «я» от бессознательности «счастливой нирваны просто – бытия», лишь к двум-трём годам!..

Нет, глядя на простой письменный стол, встроенный в стену шкаф для одежды, и огромную двуспальную постель, доктор Сэвидж теперь отлично понимал.

Что и сам не слишком отличается от этих… Мутантов.

Как и меблировка его «каюты» не слишком отличается от оборудования клеток.

В Питомнике.

Доктора Лессера и Мартена Сэвидж нашёл на спасательном корабле.

Лессер следил за тем, как два УП огромными манипуляторами закрепляют к консолям палубы и переборкам трюма автоклав для клонирования, и бак автодоктора – физраствор оказался слит, и аккуратно упакован по канистрам, громоздившимся тут же, на палубе. Скобы для крепления, очевидно, нашлись на складе Станции. Ромэн по списку проверял то, что затаскивали в трюм несколько вспотевших, и остро пахнущих чем-то звериным, мутантов, указывая, куда что укладывать, как сейчас человеку-гиене, сказавшему:

– Консервы мясные, говядина, в жестяных ёмкостях по литру. – ящик был весьма немалых размеров, и сколочен из старинных тоненьких деревянных планочек – похоже, что-то действительно ценное. Предназначенное только для людей. И излишне «роскошное» для мутантов. И точно. Ромэн показал голосом удовлетворение:

– Отлично. Настоящее мясо. Попробуем. Тащи этот ящик на палубу «Ц», и пристрой туда, где стоят ящики со сгущённым молоком и галетами. Это у правой боковой переборки, шагах в десяти от входа. – человек-гиена кивнул, и направился по трапу вниз.

В люк вошёл человек-богомол. В передних лапах-руках он тащил восемь канистр:

– Ещё физраствор, Мартен.

– Отлично. Сгружай вон туда. – ромэн махнул рукой в направлении уже до половины стены высящегося штабеля из прямоугольных ёмкостей, – Но не сверху. Пристраивай сбоку: не хватало ещё, чтоб они подавили друг друга при ускорении.

– Не подавят, Мартен. – это влез доктор Лессер, – Они так изготовлены, что можно и нужно класть их друг на друга. Вон, видите, на маркировке сбоку – так и нарисовано: пять контейнеров в штабеле.

– Отлично. Парисс, пристрой тогда и эти контейнеры друг на друга. Но в высоту всё же – не больше, чем четыре штуки. Старт будет, как я думаю… Жёстким.

Повернувшийся во время разговора к входному люку Лессер заметил Сэвиджа:

– О-о! Добрый день, доктор Сэвидж! С воскрешением!

Сэвидж криво ухмыльнулся на шутку. А может, и не шутку:

– Спасибо, доктор. И вас – с тем же. Добрый день. Парисс, здравствуйте. Добрый день, Мартен. Вы, как я понял, сейчас командуете всем этим бардаком?

– Ну, пытаюсь, поскольку уж начал… И вспомнил пока больше всех. Из прошлой, так сказать, жизни. Даже вон: читать умею. На трёх языках. Спасибо донору-вору.

– Так ваш – вор?!

– Ну, не совсем, конечно. Правильней назвать его специалистом по расхищению вещей с запретных территорий заражённой Зоны одного из земных портов. Сталкером, если использовать это древнее слово. Но то, что он специалист чертовски широкого, если можно так сказать, профиля, мне чертовски помогло. И помогает.

– Что ж, отлично. Но… Что мне делать, чтоб помочь вам?

– Ну – как что? Поскольку ноги у вас, думаю, пока серьёзной нагрузки не выдержат, ознакомьтесь-ка вы с размещением того, что мы уже успели понатаскать на три палубы трюма, и принимайте командование. То есть – следите, чтобы то, что ребята таскают, попадало к такому же добру. И, главное – было равномерно, в смысле массы, распределено. И всё обязательно записывайте – так, чтоб можно было потом легко найти. Прошу: вот реестр. – Мартен передал в руки Сэвиджа угрожающего вида кипу растрёпанных рукописных листов старинной бумаги. – А мне как раз нужно отправиться в центральную аппаратную Станции.

Кантор нашёл там какой-то неприятный сюрприз.

Что там за сюрприз, (обнаружилась протечка хладогента из второго контура реактора Станции, теперь заделанная!) Сэвидж узнал только спустя пять часов, когда в погрузке был объявлен перерыв. На ужин. А всё это время он распоряжался, сопровождая принесённое добро до места складирования, вороша шуршащие листы, ругаясь на отвратительный почерк ромэна, и указывая заносившим различные запасы и оборудование мутантам, куда и чего размещать, и каким именно образом складировать и крепить, чтоб не повредить при старте.

Они грузили всё, что могло пригодиться в полёте, и всё, что могло пригодиться, если б удалось найти подходящую кислородную планету, и высадиться на ней.

Пища: в концентратах, в консервах, и порошках. Продуктов естественного, так сказать, вида, почти не имелось в запасах даже для людской половины обитателей Станции: только кое-какие крупы да мешки с картошкой. Как помнил Сэвидж, только она реально помогала от цинги, поэтому для её размещения пришлось заставить УП перетащить в трюм спасательного корабля три портативных холодильных камеры с встроенными хладоагрегатами. И подключить к сети питания спасательного корабля, которую уже вывели на полную мощность, запустив его реактор: благо, инструкция для «неподготовленных», или, как определил это понятие – совсем уж тупых спасшихся, Мартен, оказалась очень простой. И сводилась к указаниям, нарисованным и напечатанным крупными буквами на двух языках на намертво приклёпанной огромной таблице на передней панели реактора: «1. Нажмите большую красную кнопку «А». 2. Через десять секунд нажмите оранжевую кнопку «Б». 3. Когда загорится контрольная лампа «С», поверните рычаг «Д» по часовой стрелке до упора…»

И так далее – всего восемнадцать подпунктов. Простых и понятных.

Грузили воду и море технических жидкостей: топливо, смазочные масла, антифризы, растворители, фреон и жидкий азот.

Грузили и массивные контейнеры с запасными частями и деталями для всяческой техники, имевшейся на борту спасательного корабля: начиная от жиклёров, кончая вентилями, трубами, и клапанами для контуров реактора и системы водоснабжения. И всё для освоения планет: начиная с лопат, и до шин для миникаров, и самих миникаров.

Отдельные блоки и узлы агрегатов и машин грузили целиком: такие приходилось тащить трём-четырём, оказавшимся на удивление сильным, мутантам. Или уж привозить на тележках УП.

Грузили и материалы, из которых можно было бы что-то изготавливать, строить или сооружать: железо в листах и прокате, арматуру, дерево: в брусьях и листах фанеры… Пластика погрузили тонн пять – всё, что нашлось: и в гранулах, и в уже отформованных деталях. Не забыли и станок для отливки этих деталей. И кучу штампов и пресс-форм для него.

Но больше всего грузили, конечно, всё той же еды: тут в дело шло всё, начиная с консервированных продуктов, и кончая находящимися в виде мешков с крупами: от гречки до манки и унимуки, словом, всеми «разносолами», которыми снабжался камбуз Станции. Соль, сахар, чай. Сухофрукты. Не забывая и про горячо «любимые» белковые витаминизированные шарики. А что: в них уж точно имелось всё необходимое!

Сэвидж радовался, что аварийно-спасательный корабль оказался достаточно большим: проектировщики постарались рассчитать всё так, чтоб все двести с лишним человек персонала и экипажа могли легко разместиться в пяти больших жилых каютах, пусть и с трёхэтажными койками. Да и неприкосновенный запас, уже находившийся на борту, легко позволил бы прожить два месяца: за это время можно было легко долететь хоть до Земли, хоть до Венеры.

Правда, Сэвидж быстро понял, в чём дело: корабль оказался просто списанным и чуть подлатанным и модернизированным транспортником малой вместимости. Политика корпорации: положен корабль для «спасения» – вот он. Пусть – не специализированный, но вполне вместительный, и рабочий…

К концу этих пяти часов укладывания и перераспределения грузов сказалась польза от того, что в начальном учебном Сэвидж проходил в числе прочего и курс стажёра-кладовщика: штабели с запасённым добром, что покрывали пространство немаленьких грузовых палуб всех трёх трюмов, громоздились аккуратно. Проходы между ними имелись достаточной ширины, чтоб ходить свободно.

И, главное, что где лежит, Сэвидж почти зазубрил и без реестра.

В столовой корабля, где все они теперь обедали, казалось неестественно просторно: она была рассчитана на пятьдесят человек. (Так что если бы выживших оказалось намного больше, им бы пришлось питаться посменно!) Но сейчас проблемы агорафобии не волновали двенадцать мутантов, быстро поглощавших концентраты и консервы из вскрытых на месте банок, и уж тем более – доктора Сэвиджа и доктора Лессера.

– Как думаете, доктор? Имеет ли наше предприятие шансы на успех? – Сэвидж не ходил вокруг да около, а спросил в лоб.

– Если честно, то – да. Топлива в реакторе и цистернах – как ни странно! – под завязку. А поскольку гипердвигатели позволяют попадать за считанные секунды практически в любую точку галактики, да и других, раз уж на то пошло, чужих, галактик, ничего не стоит сделать десять, двадцать, сто таких «прыжочков». Во-первых, для того, чтоб просто затеряться в необозримых пучинах Космоса, спасаясь от погони. А во-вторых – чтоб не торопясь поискать подходящую планету. С кислородной атмосферой. Как мы теперь знаем, они во Вселенной всё-таки достаточно распространены.

– И – что? Нет, я в том смысле – что мы будем делать дальше? Даже если найдём такую планету?

– Ну… Опустимся на поверхность, я думаю. Разумеется, проделав с помощью зондов все необходимые проверки и анализы. А потом, как мне представляется, мы начнём там обустраиваться.

– Вот-вот, и я об этом же. Как мы будем обустраиваться? Как сможем жить совместно? Неизбежно ведь встанет вопрос – мы и они! Или правильней – мы или они! – Сэвидж невольно понизил голос и пригнулся ближе к Лессеру, но, понимая, что этим обязательно привлечёт внимание остальных обедающих, поторопился откинуться обратно на спинку стула, – Конфликты неизбежны! Кто-то захочет рассчитаться с «погаными людишками», кому-то покажется, что его права ущемляются, и он работает больше других, кто-то захочет самок побольше! Чтоб побыстрей освоить «жизненное пространство».

Остальным, да и нам, это наверняка не понравится!

– Мы с Мартеном уже говорили на эту тему. Социальная совместимость, конечно, возможна только между двумя (Не говоря уж о большем числе!) представителями одного, внешнего, да и просто – вида. И то: при условии, что один из этих представителей – самец, а другой, соответственно, самка! Даже между двумя одинаковыми, то есть, одного вида, существами-самцами, неизбежно возникнут конфликты. За пищу. За элитную самку. За более жирный кусок. За более плодородную долину. За первородство. Ну, коллега – помните же, наверное, Каина и Авеля?

– Разумеется. Разумеется. Вот поэтому мне лично наше предприятие и представляется… Сомнительным.

И проблематичным. Мягко говоря.

Как раз потому, что мы – люди. (Ну, в общечеловеческом понимании этого слова.)

То есть, подсознательно всегда будем восприниматься этими… ребятами, ну, или, существами, как враги. Коварные. Ленивые. Слабые физически. Но – хитро…опые.