Звон монет убивает

– Как у всех баб. Полметра.

– И левый безымянный палец забинтован, перевязан, или рука вообще в перчатке, не так ли?

– Ты ясновидящий?

– Яснопомнящий.

– Забинтован. Я думал, она порезалась, или еще что.

– Она загорелая, твоя беременная покупательница?

– Ты видел в нашем городе не загорелых?

– Спасибо за рассказ.

Я вложил “Маузер” в кобуру, забрал свои спички и направился к выходу.

– Ты куда? – окликнул Левша.

Я остановился на пороге.

– Домой. Я иногда сплю. А ты лечись, и со своим ремеслом завязывай. Скоро здесь будут менты.

– Не надо ментов, а?

– Поздно. Ты меня не послушал, и попытался продать остатки товара. Своей жадностью ты меня едва не вогнал в гроб, но не в этом суть. Скоро один из твоих покупателей решит уменьшить себе срок, и сдаст тебя с потрохами. Остановить я его не смогу. Да и не захочу.

– Что ж теперь…

– Рвать коготки. Такова твоя планида.

– Тебе легко говорить! Куда я без денег? И еще это, – Левша кивнул на раненое плечо.

– Радуйся, что остался жив. Она стреляла не потому, что не хотела платить за револьвер. Она хотела получить оружие, и заодно убрать свидетеля. Адиос, амиго!

Я оставил Левшу, захватив ключ от калитки, что висел на гвозде у дверного косяка. Лазать по ночам через увитые малиной изгороди не так уж и романтично.

Вернулся домой через подвалы. Свет в кухне не выключал: вдруг стрелку вздумается нагрянуть с проверкой. Пусть восхваляет свою меткость, хороня Великого Сыщика.

*

*

В восемь утра я подъехал к месту, где выловили машину Олега. Вчерашние помощники уже ждали. Я отдал пацанам обещанные крючки из своего НЗ. Японские, с зазубринами для червя, кованые…

В лачугу Леночки я вошел в половине десятого.

Я сидел в прихожей, в кресле, принесенном из спальни, и глазел на клумбу через открытую дверь.

Ровно в десять затявкали соседские собачонки. Я увидел, как поднимается рычаг запора калитки, и поспешил навстречу гостье.

Часом ранее я ей позвонил. Трубку взяла Клавдия Петровна. Изменив голос, я попросил к телефону ее дочь. Когда трубку подняла Вика, я вернул себе прежний голос:

– Это Аристарх.

– Но… – ее тон выдал удивление, будто она говорила с трупом.

– Есть свежая версия исчезновения восьми тысяч, гибели Олега, и инсценировки самоубийства Леночки. Как вы считаете – стоит ли в очередной раз огорчать Клавдию Петровну неприятными подробностями? Если нет, тогда жду вас в доме Леночки через час. Мы вместе обсудим, какие факты достойны внимания и нервов вашей матери, а чем можно и пренебречь. И подумайте, говорить ли ей, кто звонит и почему.

– Ждите. Я приеду.

И вот она передо мной.

Я пропустил гостью вперед, запер калитку, и пошел в двух шагах позади Вики. Лавируя в изгибах тропинки, мы приблизились к лачуге Леночки. У крыльца я споткнулся и задел рукой сумочку Вики. Девушка фыркнула, окатив меня брезгливым взглядом. Я рассыпался в извинениях:

– Ох! Простите! Не привык ходить по каменной тропинке. Все больше асфальтовые тротуары…

– Смотрите под ноги!

Сумочка Вики, которую я задел нарочно, весила много больше предполагаемых в ней губной помады, пилочки, и остальной мелочевки, какой обычно набиты дамские хранилища косметики. Черный лакированный дерматин сумочки скрывал за собой нечто тяжелое и компактное.

Я уступил даме кресло в прихожей. С того места через входную дверь открывался отличный вид на дворик с клумбой. Сам я взгромоздился на подоконник, устлав его газетой. Вика сидела молча, вглядываясь мне в глаза, словно хотела прочесть мои мысли. Игру в смотрелки она проиграла. Первый раунд за мной.

Мужиковатая леди в неизменных черных джинсах и блузке с коротким рукавом заговорила:

– Кажется, вы хотели мне что-то объяснить?

– Клавдия Петровна в курсе вашего маршрута?

– Как вы и просили. Зачем лишний раз огорчать маму?

– Я не просил. Я предложил, а вы согласились.

– Не цепляйтесь к словам!

– Вы любите сказочки, Вика? “Маша и медведи”, “Конек-Горбунок”, помните? Еще есть “Две сестры”… Нет, это быль. Новейшая история. Хотите, расскажу?

– Что вы несете? Не хватило на опохмелку?

– Может, послушаете, прежде чем ставить диагноз?

– А когда мы будем говорить о деле?

– Я пытаюсь начать.

– Мне казалось, вы взрослее.

– Вчера вы уверяли, что я нуждаюсь в погремушках.