Звон монет убивает

– Так что ж теперь, пушки беременным продавать? Не можешь золотым рукам найти другого применения? Впрочем, как знаешь. Тебя от твоего занятия отучат только наручники.

Я разрядил барабан, оставив один патрон. Затем набил ствол песком, взвел курок, и что есть мочи бросил пистолет о камень. Самоделки такой экзекуции не выдерживают. Хлопнул выстрел, и револьвер превратился в непотребную железку. Теперь проще изготовить новый экземпляр, чем восстановить вздутый ствол и покореженную казенную часть.

– Сделай то же самое с оставшимся арсеналом, – сказал я, стирая свои отпечатки с останков револьвера. – Узнаю еще хоть об одной проданной пушке – помогу тебе сесть надолго. Вперед, за орденами!

– Уже побежал!

Осознав, что я безоружен, Левша осмелел. Он даже шагнул в мою сторону. Я ухмыльнулся.

– Расслабься! Если помнишь, я отобрал у тебя пушку голыми руками.

Левша раскинул остатками разума, и отступил. Так он и стоял у забора, плюясь кровью мне в спину, пока я спускался к машине.

*

*

Все насмарку! Толку с того, что я узнал о черной работе Леночки ради светлого будущего Германии? Деньги-то где? Что пользы от беготни с секундомером, если подозреваемый прогулялся по дну реки, забыв отрастить жабры? Кому нужны исследования тайной жизни Центрального Рынка? Торгаш никого не видел, зато Леночка лично купила револьвер у Левши. Вот так явилась среди бела дня, и отвалила парню цену своей смерти. А накануне Святой угодник Николай поведал рабе божьей Елене, в каком Шестом переулке народный умелец клепает маленькие пистолетики…

В раздумьях не заметил, как стемнело. Глянул на часы. Одиннадцать. Звякнул телефон. Сняв трубку, я услышал короткие гудки. Ошиблись номером?

Через минуту – новый звонок. Беру трубку. Опять короткие гудки.

Третий звонок. Я поднял трубку мгновенно, рявкнул:

– Да!

Короткие гудки. Я швырнул трубку так, что телефон взвизгнул жалобным скрипом.

Закурил. Помогло – вспомнил, что давным-давно приучил друзей звонить без монетки из телефона-автомата, стоящего напротив моего дома. Я выглядываю в окно, вижу визитера, и спускаюсь открывать подъездную дверь. Нечто вроде безголосого домофона. Но зачем донимать меня трижды, если я беру трубку? Можно и крикнуть: первый этаж ведь не девятый. Да и свет в кухне горит…

Я вышел на балкон, и попытался вглядеться в темень.

Но увидел лишь бесцветную вспышку. Пулю я опередил на долю мгновения. Стекло изящно тинькнуло, пропуская сквозь себя смертоносный кусочек свинца. От отверстия расползлись по сторонам кривые трещины. Я картинно воздел руки горе и рухнул. Падать пришлось по настоящему, больно, с грохотом и криком. Все должно выглядеть натурально.

Падая, краем глаза уловил второй плевок пламени из ствола. Эта пуля рикошетом отлетела от оконной решетки и с визгом выбила из бетона запах пыли. Я же недавно зашпаклевал стену и выкрасил белейшей акриловой краской!

Здесь, на полу, я в безопасности. Ограждение балкона из тонкой железобетонной плиты выдержит автоматную очередь.

Первая пуля впилась в раму кухонного окна. Второй кусочек смерти, отразившись от бетона, плюхнулся на пол и подкатился к моему носу. Довольно удачно. Можно обмозговать варианты, не покидая убежища. Вставать было нежелательно.

Разглядывая ночной подарок, я улегся поудобнее и оперся подбородком о кулак. Вокруг тихо, как в танке, засыпанном в угольной шахте. Будто и не норовили лишить живота замечательного парня Аристарха, а так, детишки пошалили петардами.

Пуля расплющилась о бетон, не оставив баллистикам шансов. Но не надо быть Холмсом, чтобы определить калибр. А он явно не пушечный. Даже не девять миллиметров. Что-то в последние дни зачастили встречи с пистолетами, стреляющими маленькими пульками. Не далее, как сегодня днем, в гостях у Левши, я держал в руке подобную игрушку.

Стрелок не глуп. На фоне освещенного окна я представлял собой идеальную мишень. Как в телевизоре с диагональю, равной диагонали остекления моего балкона. Стрелявшего увидеть я не смог бы, даже стой он в метре от дома. К тому же вспышка от выстрела слепит жертву, скрывая лицо спустившего курок.

А чего стоит способ вытащить меня под прицел? Звякни наивному дурачку три раза – он и выглянет из своей норки. Дерни за веревочку…

Я выполз с балкона, миновал кухню, не отрывая брюха от ковра, и пролез в комнату. Оставив свет включенным, – пусть стрелок думает, что попал, – я осторожно покинул квартиру.

Революционный “Маузер” приятно тяжелил кобуру и вселял жалость к моим врагам. На кой мне современные рогатки, если старый добрый товарищ с деревянным футляром-прикладом калечит мишени за километр? Против двадцатки саженей у “Макарова”…

Я выскользнул на лестничную площадку, спустился в подвал, и вышел из соседнего подъезда.

Я обшарил окрестности всего за три минуты: каждый аршин в радиусе полукилометра знаю на ощупь. Но тщетно. Или повезло убедить стрелка в его меткости, и я упал правильно, или…

Черт меня дернул дать Левше визитку! Если не он, то кого еще распирают нежные чувства ко мне? И кто из поклонников Великого Сыщика тесно связан с малокалиберными пистолетиками?

*

*

Подъезжая к Шестому переулку, я погасил фары и выключил мотор. Остаток пути двигался накатом под еле слышный шорох шин и оглушительный стрекот сверчков. В кромешной тьме понадобилось умение вести машину на слух. Здесь придорожные фонари раньше, чем за неделю до выборов в мэрию, не зажигаются.

На стук в калитку отозвалось безмолвие. Лишь дворовая шавка затявкала как-то вяло, не выказывая носа из будки. Или переела за ужином, или напугана.

С минимальными потерями я миновал забор Левши в виде непролазного малинника. Оцарапанная ладонь и пятна сока на шортах не помешали мне пройти к жилищу. Тусклый свет запыленной лампочки, висящей над крыльцом, подсвечивал мне путь. Незапертые двери приглашали войти, а я и не думал отказываться.

В доме витал дух годами не мытой пепельницы. Пивная банка без горлышка, полная окурков, смотрелась на столе как мусорный бак на танцплощадке. Еще естественнее рядом со стулом выглядело помойное ведро с ворохом окровавленных бинтов внутри. Когда я подошел ближе, нос разорвался надвое от резкого запаха йода. Левша подрабатывает фельдшерством, или целитель понадобился ему самому?

На вопрос ответил шорох над головой. Кошка? Для домашнего тигра тяжеловато. Гадал я недолго.

– Спускайся вниз, дружище! Оно тебе надо – пыль чердачную глотать?

Моя речь впиталась в тишину. Но не в гробовую. Я уловил приглушенный перекрытием звук, изданный живым существом. Нет, крысы так не чихают.

Я сказал, теперь уже громче:

– У меня в руке детская игрушка в виде пистолета. Калибр позволит запросто пробить трухлявый потолок вместе с твоей тупой башкой!

Ждал я ровно минуту. Наконец смысл обращения до адресата дошел. Сверху донеслись кряхтение и громкая возня.

– Бежать не советую. Если ты в школе учился, должен знать, что пуля быстрее человека. Или ты Бэтмен?

– Хорош тарахтеть! – прокудахтал Левша.

Когда он появился в дверях, я не смог удержать смешок. Лицо Левши, похоже, тащили по асфальту пару кварталов, а потом натерли кактусом. Вся морда в царапинах, ссадинах, и цвета йода. Штаны в пыли, паутине и древесной трухе. На левом плече повязка.

– Чего скалишься? – поздоровался Левша. – Твое счастье, что я без пушки!

– Послушал моего совета, и избавился от арсенала?

– Мне помогли.

– Кто?

Левша прошел мимо меня легко, словно “Маузер” в моей руке не опаснее ромашки. Усевшись за стол и прикурив, револьверных дел мастер посмотрел мне в глаза. Выглядел он устало и отрешенно.