Тарантины и очкарик

Юсуп повертел мобильник в руке, сунул в карман.

– Странный он тип, твой Михалыч. У него пропал сын, а он двинул на рыбалку! Клёво, а?

Я пожал плечами: мол, кто их, михалычей, поймёт? Юсуп улыбнулся, хлопнул меня по плечу, зашагал к ромкиному джипу.

Через час я подъехал к парку Петровского. По пути расписывал в деталях разговор с девушкой эмо. На левую чашу весов я укладывал мои каверзные вопросы, на правую – уверенные ответы Анюты. Когда левая чаша правую перевесила, я угомонился.

*

*

Я остановил машину возле центрального входа в парк, на том месте, где Ромка парковал джип. Вышел, осмотрелся. Напротив, над кованым забором парка нависла ветвями акация. Я прошёлся взглядом по стволу, в трёх метрах над землёй нашёл дупло.

Когда подошёл ближе и присмотрелся, заметил в дупле не природный блик. Глаз птицы так не бликует. Зато объектив видеокамеры – запросто.

Я сделал камере ручкой, указал оператору пальцем на мой джипчик: мол, стереги!

В парке я уселся на той скамейке, где отчитывался девушке эмо о ненайденных синих вельветовых тапках сорок пятого размера.

Я позвонил Анюте, пригласил на встречу.

Когда девушка эмо подплыла к скамейке, я встал. Анюта подставила щёчку. Я улыбнулся, не поцеловал. Девушка эмо накуксилась.

– Я думала, мы хорошие знакомые.

Анюта напустила во взгляд зелёной тоски, присела на краешек скамейки. Совсем как приличная леди, только в наноюбке длиной с трамвайный талончик.

– Слушаю, Ян.

– Где ты была со вчерашнего вечера?

Анюта напряглась.

– Где была я? А с какой стати я должна отчитываться, тем более перед вами? Вы кто?

– Или говоришь, где была, или я рассказываю следователю, как ты грозилась убить Ромку.

– Когда я вам в обед позвонила, вы сказали, что будете молчать, пока не найдёте против меня улик.

Я пояснил, что для того, чтобы найти улики как против Анюты, так и её защиту, я должен хоть что-то узнать. К примеру, где Анюта была накануне вечером и ночью. Но Анюта молчит. Как мне быть? Пойти к анютиному брату?

При чём здесь братишка? Анюта не так давно заявляла, что Ромку не боится, потому что у неё брат – снайпер.

Нет, там, где пропали Ромка и его друзья, кровь и трупы с дырками не нашли. Но разве это проблема для следователя – человека, который ищет, к чему бы придраться, только бы найти пропавших тарантин?

К примеру, Ромка с дружками пошёл купаться, а анютин братишка расстрелял троицу с другого берега. Крови нет, трупы унесло течением. Кстати, рядом с братом сидела Анюта, и показывала меткому братишке, в кого стрелять первого. Хотела убить Ромку, а для прикрытия хлопнули всех троих. Мол, в Щучьем завёлся маньяк, потрошитель депутатских детишек.

Девушка эмо меня выслушала, обмозговала, дала волю эмоциям. Глаза Анюты вылезли на лоб, челюсть отвисла.

– Ну, это… Это ещё надо доказать!

– Само собой. Вас обоих будут год таскать на допросы. Потом ещё год – на заседания суда. При этом будете под подпиской о невыезде.

– Зачем?

– Вы – подозреваемые. Чтобы не смылись, черту города вам пересекать запретят. Нарушите запрет – сядете.

– Но я их не убивала!

– Я не говорил, что ты их убила. Я спросил, где ты пропадала со вчерашнего вечера до этого момента. Не бойся, я тебя на слове ловить не собираюсь. Ты сказала, что их не убивала даже не зная, убиты они или нет. Вполне объяснимо.

– Не знаю, честно!

– Верю.

– Почему? У меня такие честные глаза?

Я пустился в законы психологии, убил на дополнительное образование Анюты пять минут, хотя мог уложиться в минуту.

Если сжать мою речь в два слова, то я сказал Анюте, что сейчас в анютино-ромкином кабаке пропажа Ромки – тема номер один. Каждый суёт своё, всё смешивается, и получается триллер. Одна сказала, что кто-то пропал, вторая подозревает убийство, а третья уже обвиняет конкретного гнусного типа, который на днях захотел с ней потанцевать, а от него так несло перегаром, что хоть вешайся, ещё и ноги отдавил, скотина.

Анюта улыбнулась.

– Вы что, подслушивали наши разговоры?

– Такие разговоры всегда одни и те же. Давай поговорим серьёзно. Откуда ты знаешь, что крови на месте шашлыков не нашли, и дырок в телах пацанов тоже нет?

– Про то, что нет крови, сказали девочки – те, которые поехали на шашлыки. И вы меня не путайте. Никаких тел девочки не видели. Они сказали, что пацаны пропали. Я сразу спросила, есть ли кровь. Интересно ведь. В детективах всегда…

– Ясно. Где этой ночью была ты?

Анюта кивнула в сторону ромкиного кабака.

– Здесь. Спросите бармена. Да что бармен! Меня помнит весь кабак. Я тут отмачивала такое!

– Какое?

Анюта попыталась выдавить на щёки румянец. Когда прикинуться благовоспитанной девицей не вышло, продолжила.

– Чуть выпила, и… потанцевала на столе.

Анюта хихикнула. Я сварганил строгое лицо. Анюта улыбку спрятала.

– Всю ночь мы просидели в кабаке. Хотите – верьте, хотите – нет.

Анюта принялась расписывать всенощное веселье в деталях. Я перевёл разговор в нужное русло. Анюта вспомнила, что после весёлой ночки она с подружками посадила трёх девочек из их ночной компании на маршрутку, которая идёт в Щучье, попрощалась с подружками, и потопала спать.

Девочек посадили в маршрутку около десяти. Точно Анюта не помнит. Ехать раньше десяти глупо, потому как пацаны после выпитого накануне спят.