США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

На самом деле единодушия между комиссионерами не было, так что составление единого отчета стало невозможным. Грэхем отказался подписать весь текст Родни и составил свой дополнительный небольшой отчет, куда более пессимистический. Но наиболее мрачно смотрел на перспективы Буэнос-Айреса Блэнд. Задачей его отчета было привлечь внимание кабинета к Чили, соответственно он не жалел черных красок, рисуя положение в Ла-Плате, чтобы на таком фоне преимущества тихоокеанской страны выступили еще ярче. В итоге в первых числах ноября 1818 г. на стол государственного секретаря поступил не один, а целых три доклада[551 - DCLA. Vol. I. P. 382–439 (Блэнд); 486–494 (Грэхем), 495–515 (Родни и Грэхем). В составлении последнего доклада, видимо, принимал участие Брэкенридж.].

Газеты поддерживали своих фаворитов. Так, “Delaware Watchman”, а вслед за ним “Niles’ Weekly Register”, счел текст Грэхема, «хотя и хорошо написанным», но «более спекулятивным, нежели практическим по стилю, содержащим больше размышлений, чем фактов, а следовательно, менее насыщенным интересными сведениями, чем отчет Родни; он также не несет той печати исследований и наблюдений, которая заметна в последнем»[552 - Delaware Watchman. В: Niles’ Weekly Register. Vol. 15. P. 220 (November 28, 1818).].

Стремясь опереться на более широкий круг мнений, Адамс попросил также изложить взгляды на положение «южных братьев» южно-каролинца Джоэля Пойнсета, которого до публикации книги Брэкенриджа смело можно было называть главным знатоком Латинской Америки. Личный друг и советник Карреры, разочарованный неудачами государственного строительства в Чили в начале 1810-х гг., Пойнсет в значительной мере потерял свой первоначальный энтузиазм и считал признание Ла-Платы преждевременным, а перспективы республиканизма в Испанской Америке весьма туманными[553 - Джон Куинси Адамс – Джоэлю Пойнсету, 23 октября 1818 г.; Джоэль Пойнсет – Джону Куинси Адамсу, 4 ноября 1818 г. – Niles’ Weekly Register. Vol. 16. Supplement. P. 46–74; DCLA. Vol. I. P. 439–486.].

Родни и Брэкенридж, подтверждая присланные Адамсу сведения из Балтимора, обвиняли Блэнда в связях с каперами Скиннера и в лоббировании им интересов карреристской партии, но Грэхем уверял государственного секретаря в честности комиссионера. В конце ноября 1818 г. Роберт Уолш говорил с Адамсом о «беспринципной жажде популярности» судьи Блэнда, который, как утверждал журналист, едва избежал разоблачения в каперстве на стороне Артигаса[554 - Ibid. Vol. IV. P. 159–160, 182–183 (записи от 4, 27 ноября 1818 г.).]. Увы, как мы уже видели, до поры до времени Адамс с редкой для себя недальновидностью не верил в нечистоплотность балтиморского судьи.

В целом результаты миссии убедили Монро и Адамса, что признавать независимость государств Латинской Америки преждевременно. На заседании кабинета государственный секретарь выступил против признания Буэнос-Айреса, прислушавшись к мнению Блэнда, Пойнсета и Грэхема, а не Родни – Брэкенриджа[555 - Ibid. Vol. IV. P. 158–159, 166–167 (записи от 3, 7 ноября 1818 г.).]. С позицией кабинета был согласен и бывший президент Мэдисон[556 - Джеймс Мэдисон – Джеймсу Монро, 18 февраля 1819 г. – The Writings of James Madison / Ed. by Gaillard Hunt. 9 vols. N.Y., 1900–1910. Vol. VIII. P. 421–423.].

В определенной степени такой исход миссии был связан с активной деятельностью Блэнда, которому было выгодно скорейшее признание

Чили, а не Буэнос-Айреса, хотя именно Буэнос-Айрес более других восставших колоний соответствовал критериям суверенного государства[557 - См.: Bornholdt L. Baltimore and Early Pan-Americanism: A Study in the Background of the Monroe Doctrine. Northampton (Ma.), 1949. P. 81–92.]. Впрочем, вряд ли Монро и Адамс решились бы на признание испанских колоний в самом конце 1818 г., когда сулившие территорильные приобретения переговоры с испанским посланником Луисом де Онисом находились в самом разгаре.

Амбициозный Брэкенридж остался недоволен экспедицией, ее участниками – «ленивым» Грэхемом, нечестным Блэндом, даже Родни – «хорошим человеком, но совершенным ребенком»[558 - Уильям Брэкенридж – Уильяму Шелеру, 21 апреля 1819 г. – цит. по: Keller W. F. Op. cit. Р. 211.]. От него как всего лишь секретаря, а не участника комиссии никакого собственного отчета не требовалось. Но именно Брэкенридж написал по итогам путешествия солидный двухтомник – настоящий кладезь сведений по Бразилии, Восточному берегу (Уругваю) и Ла-Плате и одновременно гимн революционерам Испанской Америки. Книга была тепло принята публикой, ожидавшей выхода труда еще с августа 1818 г.: обширные статьи автора, которые потом в переработанном виде вошли в итоговый текст книги, публиковались в лучших газетах страны уже вскоре после возвращения миссии[559 - О Рио-де-Жанейро: Baltimore Chronicle. В: National Intelligencer. August 14, 1818. О Буэнос-Айресе: Niles’ Weekly Register. Vol. 15. P. 188–190, 202–205 (November 14,21,1818).].

В прессу попало и письмо другого члена экспедиции, врача Уильяма Болдуина, где тот крайне высоко оценивал «таланты, трудолюбие и прекрасное знание испанского языка» Брэкенриджа, его «верные взгляды на южноамериканцев». Болдуин заранее рекомендовал книгу о миссии, которую, как он справедливо полагал, Брэкенридж собирался вскоре издать[560 - Delaware Watchman. July 25, 1818. B: Niles’ Weekly Register. Vol. 14. P. 430–432 (August 22, 1818).].

Эта книга, на которую мы обильно ссылались выше, была основана не только на личных наблюдениях, но и на широком круге испаноязычных источников. Энергичный представитель молодой нации, Брэкенридж был готов с равной легкостью обсуждать любые темы, от персиковой водки (brandy) до высот политической философии. Борнхольдт верно называет его первым латиноамериканистом США: «Генри Брэкенридж был, возможно, наиболее известным из всех пропагандистов испаноамериканского дела как в Соединенных Штатах, так и в Европе. По качеству своих литературных трудов и по размаху аудитории он превзошел Скиннера, Ирвайна и Портера, Найлса, Клея, Дуэйна и даже аббата де Прадта»[561 - Bornholdt L. Op. cit. Р. 81.]. Брэкенридж, конечно, не был самым известным сторонником Латинской Америки, но точно принадлежал к числу наиболее осведомленных энтузиастов.

Именно Брэкенридж наиболее последовательно использовал прием сопоставления двух атлантических революций, который разбирался нами выше. Например, он признает, что пресса Буэнос-Айреса в первые годы независимости была еще «лишь сравнительно свободна», но и пресса Соединенных Штатов времен революции также воздерживалась от критики правительства. Сочинение иезуита из Ла-Платы Франсиско Итурри (1738–1822) «в оправдание Америки и американцев» (1798) автор рассматривает как продолжение «Записок о штате Виргиния» Джефферсона. Он напоминает о потрясении, которое испытали британские колонисты после первых выступлений Томаса Пейна и Патрика Генри[562 - Brackenridge ?. ?. Op. cit. Vol. II. P. 205, 212, 225–226. Сравнение военной стратегии северо- и южноамериканцев – Ibid. Vol. II. Р. 170–171, 269. Как и Джефферсон, Итурри критиковал распространенное в XVIII в. представление о врожденной неполноценности природы и населения Америки.].

Брэкенридж указывает, что и федералисты, и централисты Буэнос-Айреса активно ссылаются на североамериканский пример, пусть не всегда грамотно понимая принципы политического устройства Соединенных Штатов, что они стараются усвоить урок Революции 1776 года. С радостью он видел в литературе патриотов Ла-Платы переводы Декларации независимости, федеральной Конституции и других основополагающих документов, Франклина, Пейна, «Федералиста», цитаты из текстов Джона Адамса в защиту Конституции, из пятитомной биографии Вашингтона (1805–1807) Джона Маршалла (1755–1835)[563 - Ibid. Vol. II. Р. 210, 214–215, 267–268, 272–273. В свою очередь, новоанглийская пресса отмечала, что испаноамериканцы цитируют видного федералиста Фишера Эймса (1758–1808) – Salem Gazette. В: Columbian Centinel. March 19, April 2, 1817.].

Автор рисует картину становления из революционного процесса единого общественного пространства (пользуясь термином Юргена Хабермаса) Испанской Америки. Он вдохновенно пишет о создании «национального духа» и общественного мнения из новостей о победах и поражениях, об осознании единства интересов, росте образования, превращении подданных в политически ангажированных граждан. Так через национальные песни, газеты и складывается республиканский «общий набор идей» (common stock of ideas)[564 - Brackenridge ?. М. Op. cit. Vol. И. Р. 182–184, 217–218, 235.].

В книге утверждается, что солдаты и офицеры армии Ла-Платы материально обеспечены не хуже, чем в США, следовательно, ее обороноспособность находится на необходимом уровне. В общем, история революции Буэнос-Айреса сделала бы честь любой стране и создает «высокое мнение о силах [народа] и способностях вождей»[565 - Ibid. Vol. II. Р. 176–177, 181–182; 171.].

Впрочем, настойчиво декларировавший равенство национальных культур Брэкенридж все же считал Соединенные Штаты высшим проявлением общественного прогресса и республиканизма. Верный наследник пуритан и отцов-основателей, он твердо верил в исключительность США. «Мы суть самый разумный народ среди ныне живущих», – замечает путешественник мимоходом. А ближе к концу второго тома следует гордое заявление: «Такая Америка, как наша, – только одна» (There is but one America like ours)[566 - Brackenridge ?. М. Op. cit. Vol. I. P. 118. Vol. II. P. 301.].

С критикой труда выступил Бэптис Ирвайн. Пропагандист партии «карреристов», теперь, после поражения кумира, он подчеркивал неготовность латиноамериканцев к независимости и слабость их вождей. Очевидно, что главной целью Ирвайна было уязвить Брэкенриджа, открыто выступившего против сторонников чилийского политика в США[567 - [Irvine B] Strictures on a Voyage to South America. Baltimore (Md.), 1820. Cm.: Pine J. C. Op. cit. P. 501.].

Между тем, конфликт между комиссионерами не был завершен. Когда в конце 1818 г. Брэкенридж баллотировался в законодательное собрание Мэриленда, многие газеты с подачи «карреристов» обвиняли его в некомпетентности, предвзятости и даже плохом знании испанского. Слухи такого рода не прекратились и после успешного избрания Брэкенриджа, так что уже весной 1820 г. ему пришлось просить личного секретаря Родни опровергнуть клевету[568 - Keller W. F. Op. cit. P. 212–213, 222.].

После публикации книги Брэкенридж продолжал агитировать за «южных братьев». В обширной докладной записке президенту в связи с революцией в Испании он подчеркивал экономические выгоды, которые Соединенные Штаты могут извлечь из независимости Латинской Америки, особенно Мексики. Освобождение этих земель от «привилегий и монополий» должно, по мысли автора, нести внушительные выгоды североамериканским торговцам[569 - Генри Брэкенридж – Джеймсу Монро, около 1820 г. [Notes on Spanish American Affairs. P. 1–4, 13] – New York Public Library. James Monroe Papers. Reel 5.].

Трудолюбие Брэкенриджа и его упорство в защите испаноамериканских революционеров составили ему, наконец, определенное имя, и он добился правительственной должности, став алькальдом (градоначальником) Пенсаколы во Флориде, окончательно вошедшей в состав Соединенных Штатов в 1821 г. Заметим, что в 1840-е гг. вернувшийся в родную западную Пенсильванию былой апологет всеамериканского единства выступал, в отличие от большинства вигов, за войну с Мексикой.

Комиссия 1817–1818 гг. стала первой попыткой властей США выстроить системную латиноамериканскую политику на основании обширного объема фактов. Высказанный ее секретарем Брэкенриджем план союза государств Западного полушария под эгидой США найдет вскоре развитие во внешнеполитической части «Американской системы» Генри Клея. В ходе переговоров к риторике единства Нового Света прибегали обе стороны – и комиссионеры, и революционные власти Буэнос-Айреса.

Генри Клей и оппозиция дипломатии Адамса – Монро в конгрессе 1818-1822

Главным оппонентом официального внешнеполитического курса Монро – Адамса выступил председатель палаты представителей Генри Клей. Его интерес к Латинской Америке восходит еще ко времени участия во фракции «военных ястребов» перед войной 1812–1815 гг. Постепенно Клей стал восприниматься в общественном мнении как главный сторонник испаноамериканских повстанцев; именно ему посвящали свои сочинения Висенте Пасос, Джон Скиннер (Лаутаро), автор анонимного памфлета 1818 г.

Клей не знал испанского языка и ни разу не был ни в Испании, ни в ее колониях, однако, как видно из его речей и переписки, был знаком с основной литературой по Латинской Америке, выходившей в то время (в первую очередь с трудами Франсуа Депона и Александра Гумбольдта). Клей находился в более или менее интенсивной переписке со многими сторонниками независимости Южной Америки в Соединенных Штатах – Уильямом Дуэйном, Мануэлем Торресом, Генри Брэкенриджем, Сизером Родни[570 - См.: РНС. Vol. 2. Р. 129, 257–258, 287–288, 316–317, 386–387, 443–446, 584–585, 590–594, 618, 704–705, 789. Vol. 3. Р. 261–262; etc. Адамс считал Родни участником клейевской партии (“Clayite”) – MJQA. Vol. V. Р. 437 (запись от 2 декабря 1821 г.).]. Еще со времен учения в Ричмонде Клей дружил с издателем “Richmond Enquirer” Томасом Ритчи[571 - См.: Remini R. V. Op. cit. Р. 12, 239, 273, 738–739. Давняя дружба была прервана в 1824 г., когда Ритчи счел поведение Клея при подведении итогов президентских выборов предательством. Клей и Ритчи торжественно помирятся при заключении компромисса 1850 г.].

Клея нельзя назвать знатоком Южной Америки, но он все же был достаточно хорошо осведомлен в этой области (насколько позволял уровень англоязычной литературы) и всегда стремился расширить свои познания. В ходе выступлений Клей не будет испытывать недостатка как в ярких примерах из истории и современности (последние – в основном из “Niles’ Weekly Register” и “National Intelligencer”, а также из филадельфийской “Aurora”), так и в сухих статистических сведениях.

Рост территории США

Когда в конце 1810 г. положение на юго-восточных границах республики обострилось, Клей призывал в Сенате к оккупации Восточной Флориды и довольно подробно доказывал законность американских претензий. Затем исторические аргументы уступают место «последнему» доводу: если США не воспользуются выгодным моментом для приобретения этих земель, их получит другая держава. «Я не являюсь… сторонником страсти к захватам. Но разрешите мне подвести итог, выразив надежду увидеть вскоре (ere long) новые Соединенные Штаты… охватывающие не только старые тринадцать штатов, но и всю область к востоку от Миссисипи, включая Восточную Флориду, а также некоторые земли к северу от нас», – так Клей завершил свою речь, уходя под восторженные аплодисменты республиканцев[572 - РНС. Vol. 1. Р. 507–516. Представляет интерес сохранившийся план Клея к речи со ссылками на источники. Необходимые сведения он черпал из французской просветительской литературы XVIII в. в английских переводах (в том числе и из «Истории обеих Индий» аббата Рейналя) – Ibid. Vol. 1. Р. 505–507.]. Речь Клея об оккупации Восточной Флориды занимает важное место в эволюции его политических взглядов и формировании идеологии «военных ястребов» в целом. Воинственный дух выступления вполне соответствовал общественным настроениям эпохи перед англо-американской войной. Подводя итог своему анализу этой речи, Ремини пишет, что «бьющий через край национализм» Клея, представление о «новых Соединенных Штатах» «были важными элементами его зарождавшейся политической философии. Государство, расширяющееся как территориально, так и экономически, управляемое динамичным и авторитетным центральным правительством, – вот, что лежит в самой основе его взглядов на будущее развитие Соединенных Штатов» [573 - Remini R. V. Op. cit. P. 66.].

Впервые Клей упоминает Южную Америку в своей речи от 8–9 января 1813 г., посвященной увеличению военных расходов. Описывая политическую ситуацию в Европе, Клей неожиданно обрывает сам себя: «Все это домыслы (speculations). Я смотрю на политические дела в Европе (исключая те, что могут иметь возможное влияние на нас) так же, как занимаюсь историей других государств или других времен. Я не слежу за ними и с половиной того интереса, с которым наблюдаю за событиями в Южной Америке [курсив мой – А. И.]… Когда мы едины, мы слишком сильны для самой могущественной державы в Европе, или для всей Европы вместе взятой. Если мы разделены и разорваны порознь, то станем легкой добычей слабейшей из них [европейских государств]. В последнем, гибельном случае, наша страна не стоит того, чтобы ее защищать»[574 - PHC. Vol. l.P. 758–759.]. Как мы видим, уже в 1813 г. Клей высказывает мысли в духе «идеи Западного полушария». Представление о единстве всего Нового Света развивает концепции отцов-основателей, противопоставлявших молодое американское государство «деспотической» Европе. Впрочем, говоря об этом единстве, Клей пока еще не объясняет, в чем оно должно заключаться: он еще не говорит ни о признании независимости испанских колоний, ни о панамериканском союзе. Главным здесь было простое противопоставление Америки Европе, что в условиях войны с Англией звучало злободневно. В конце 1810-х – начале 1820-х гг. эти представления войдут в разработанную Клеем программу «Американской системы».

Постепенно идея независимости «южных братьев» находила все больший отклик в душе Клея. Во время обсуждения доходных статей бюджета 20 января 1816 г. Клей среди многочисленных вопросов упомянул и о Южной Америке. Он предложил помочь ей в ее борьбе за независимость. Известный своей неуравновешенностью Джон Рэндольф из Роанока (1773–1833) в ходе дебатов даже обвинил Клея в желании увеличить регулярную армию, чтобы устроить «крестовый поход в Южную Америку»[575 - Ibid. Vol. 2. Р. 135–136.].

Совсем скоро, 29 января Клей в пространной речи о прямых налогах вспомнит о Южной Америке в связи с общим состоянием испаноамериканских отношений. Именно тогда Клей впервые кратко сформулировал свои взгляды на признание независимости испанских колоний: «…безусловно, верно будет принять сторону патриотов Южной Америки». Клей «с громадным сожалением» отметил «безразличие» (supineness) общественного мнения США в этом вопросе. А пока Соединенные Штаты выжидают, Англия увеличивает свое присутствие в Южной Америке. Чрезвычайно важен главный тезис Клея: он полагал, что «освобождение любой части Америки от господства Европы» увеличивает «общую безопасность [всего] Нового Света»[576 - Ibid. Р. 155–156.]. Итак, в начале 1816 г. Клей продолжил осмысление идейного комплекса, который в будущем составит доктрину Монро.

С 1817 г. Клей переходит к активной агитации в поддержку борьбы Южной Америки за независимость. Связанные с этой темой речи Клея можно условно разделить на две группы: 1) речи, посвященные пересмотру закона о нейтралитете, и 2) речи о признании независимости южноамериканских государств.

Вопрос о пересмотре закона о нейтралитете был поставлен в Палате представителей после особого послания президента Мэдисона от 26 декабря 1816 г. В ответ на просьбу об ужесточении действовавшего закона 1794 г. Комитет по иностранным делам представил 14 января билль, «препятствующий гражданам Соединенных Штатов продавать боевые корабли гражданам или подданным любого иностранного государства, а также препятствующий вооружению и оборудованию боевых кораблей в портах Соединенных Штатов с целью их использования против государств, которые находятся в дружбе с Соединенными Штатами». В поддержку этого законопроекта выступали в том числе и дипломатические представители – главы миссий Англии, Франции и Португалии Чарльз Бэгот (1781–1843), Ид де Невиль (1776–1857), аббат Корреа да Серра[577 - Whitaker А. Р. Op. cit. Р. 217–219.]. В ходе обсуждения и принятия законопроекта, а затем и поправок к нему Клей представил свое понимание политики нейтралитета в речи от 24 января 1817 г., в речах и резолюциях от 3 декабря 1817 г. и 18 марта 1818 г., а также в замечаниях к поправкам и резолюциях от 17 и 19 марта[578 - РНС. Vol. 2. Р. 289–292; 402–405; 492–493; 493–503; 505–506.].

Приверженность «строгому нейтралитету» остается для Клея главным постулатом внешней политики, однако вопрос крылся в его трактовке. Клей полагает, что в отношении испанских колоний нейтралитет не соблюдается. Политика администрации – это, по его мнению, нейтралитет на словах, по сути направленный против южноамериканских патриотов.

Впервые Клей открыто признается, что желал бы независимости для Южной Америки. В ответ на распространенные убеждения, что невежество и суеверия (superstitions) южноамериканцев не позволят им правильно распорядиться завоеванной свободой, Клей возражал: нельзя ставить все с ног на голову. Общественные пороки испанских колоний являются прямым следствием тирании и гнета Испании. Независимость станет «первым шагом к улучшению их состояния»[579 - Ibid. Р. 291.]. Совсем скоро Клей выскажется по поводу перспектив испанских колоний более определенно, предсказывая освобожденной Южной Америке блестящий расцвет.

Клей вновь указывает на рост влияния Англии в сражающихся испанских колониях, главной причиной которого является ее мудрая политика. Оратор ссылается на английскую декларацию о нейтралитете от 27 ноября 1817 г., где испанские колонии были фактически признаны сражающейся стороной[580 - В другой своей речи Клей процитирует статью, опубликованную в близком к английским правительственным кругам “Quarterly Review” в июле 1817 г., где откровенно утверждалось, что нейтралитет есть не что иное, как «удобный предлог» к последующему признанию независимости Южной Америки – Ibid. Р. 536.]. Использование доктрины нейтралитета (то есть развитие закона 1794 г.) в отношении к южноамериканским повстанцам было, по мнению политика, логической ошибкой. Очевидно, что нейтралитет подразумевает признание повстанцев воюющей стороной, тогда как формально речь должна была бы идти о невмешательстве во внутренние дела иностранной державы[581 - Кстати, один из основоположников международного права Эмерик де Ваттель (1714–1767), к авторитету которого Клей неоднократно взывал, признавал возможность (при соблюдении «огромной осторожности») нарушения принципа невмешательства, если речь идет о борьбе против тирана (его пример – поддержка Нидерландами борьбы против Якова II). См.: Ваттель Э., де. Право народов, или принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов. М., 1960. Кн. 2. Гл. IV. § 56.]. Клей использовал это противоречие, чтобы сформулировать концепцию, так сказать, широкого толкования политики нейтралитета, подразумевавшего только военное невмешательство. Такая интерпретация, безусловно, была выгодна испанским колониям. Требование равенства воюющих сторон, по сути, «поднимало» испанские колонии до уровня субъектов переговоров[582 - Клей указал на действительно спорную проблему тогдашнего международного права. Ср. названия параграфов у изобретателя самого термина «нейтралитет» Ваттеля – § 110 («Как можно разрешать набор войск, предоставлять займы или продавать всякого рода товары, не нарушая нейтралитета») и § 111 («О торговле нейтральных стран с воюющими») – Ваттель Э., де. Указ. соч. С. 480–483.]. Заметим: по сути, именно так и трактовался нейтралитет администрацией США, следовательно, критика Клея звучала не вполне обоснованно.

Выступления спикера были замечены кабинетом. Министр финансов Уильям Кроуфорд (1772–1834) даже предложил серьезно обсудить вопрос признания Ла-Платы и Чили, чтобы перехватить инициативу у нарождавшейся оппозиции; военный министр Джон Кэлхун, государственный секретарь Джон Куинси Адамс и президент Джеймс Монро, впрочем, выступили против. Адамс считал, что, оседлав «свой большой южноамериканский конек», Клей целит на подрыв исполнительной власти[583 - MJQA. Vol. IV. Р. 31, 40 (записи от 6, 24 декабря 1817 г., 13 января 1818 г.).]. Молодой земляк спикера, будущий первый посланник США в Боготе Ричард Клауф Андерсон записывал в своем дневнике, что Клей («может быть, тщеславный человек, может, плохой человек, но очевидно самый честный политик среди тех, кого я видел») повсюду говорит о своей оппозиции кабинету по южноамериканскому вопросу[584 - The Diary and Journal of Richard Clough Anderson, Jr., 1814–1826 / Ed. by Alfred Tischendorf, E. Taylor Parks. Durham (N.C.), 1964. P. 78, 80 (записи от 19,24 января 1818 г.).].

Однако еще 19 марта 1818 г. Клей убеждал аудиторию, что его цель не состоит в «косвенном признании южноамериканской независимости». События следующей недели покажут, что спикер, по меньшей мере, лукавил. Идеи, высказанные в ходе дискуссии о нейтралитете, совсем скоро получили свое логическое завершение.

Непосредственным поводом обсуждать в нижней палате признание независимости Южной Америки стало утверждение расходов на «особых агентов». Клей предложил устранить всю «двусмысленность» их положения, отпустив восемнадцать тысяч долларов на создание в Соединенных Провинциях Ла-Платы официальной миссии США во главе с полномочным посланником. По сути это означало признание одного из южноамериканских государств. Свою точку зрения Клей изложил в своих замечаниях от 24 марта 1818 г. и в речах от 24–25 марта и 28 марта. Почти через год, 10 февраля 1819 г., спикер вновь вернулся к теме независимости Южной Америки[585 - Remarks on Appropriation for Commissioners to South America; Motion and Speech on Recognition of the Independent Provinces of the River Plata; Speech on the Independence of Latin America; Remarks on Recognition of South American Independence // PHC. Vol. 2. P. 508–511; 512–539; 541–560; 667–668.].

Знаменитые речи Клея от 24–25 и 28 марта 1818 г. Декстер Перкинс назвал «одним из великих ораторских достижений в его карьере»[586 - Perkins D. The Monroe Doctrine, 1823–1826. Cambridge (Ma.), 1927. P. 45–46. Историк подчеркивал неоспоримое влияние этих речей на формулировку доктрины Монро – Ibid. Р. 99–100.]. Именно в этих речах, обладающих также несомненными литературными достоинствами, Клей подробно изложил свои взгляды на признание южноамериканских государств, на взаимоотношения Европы и Америки и на роль Соединенных Штатов на американском континенте.

Клей последовательно утверждает идею панамериканского единства и будущего союза. Обвиняя Испанию в тирании, он разъясняет: главным свойством ее политики было все то, что «возвышает европейский и унижает американский характер». Вне зависимости от различных форм правления, которые утвердятся в различных частях Южной Америки, все их правительства «будут вдохновлены американским чувством и будут руководствоваться американской политикой. В противопоставление европейской системе, они подчинятся законам системы Нового Света, часть которого они составляют». Клей подчеркивает, что Соединенные Штаты ни в коем случае не должны навязывать новым государствам свой образ правления, однако он уверен, что те последуют примеру северного соседа: «Мы были для них великим примером. О нас они постоянно говорили как о братьях, имеющих общие корни. Они восприняли наши понятия, заимствовали наши институты и в некоторых случаях прибегали к самому языку и идеям наших революционных памфлетов». Панамериканское единство, приверженность «американскому духу» означают также невмешательство в европейские дела и противостояние попыткам Европы вмешаться в дела Нового Света. Клей провозглашает принципы, которые впоследствии станут внешнеполитической составляющей его программы «Американской системы».

Континентальная солидарность сочетается в аргументации спикера с солидарностью идейной, политической. Разве можно ожидать, что «короли подадут нам пример признания единственной республики на земле, кроме нашей собственной»? Получается, восклицал Клей, что Соединенные Штаты принимают представителей всех монархов вплоть до тунисского дея, но отказываются признать соседа, разделяющего к тому же общие политические принципы[587 - РНС. Vol. 2. Р. 516, 520, 530, 552–553.].

Споря со скептиками, Клей был убежден в благополучном будущем Латинской Америки: «Обвинение в невежестве часто используется господами, которые сами невежественны в отношении реального положения этого народа». Да и сама точка зрения, что «человек слишком невежествен, чтобы управлять самим собой» принадлежит, как считает Клей, роялистам.

Клей использует все свое красноречие, чтобы показать достоинства южных соседей. Самые авторитетные авторы, говорит он, «соревнуются в описании свойственных народу Испанской Америки выдающейся сообразительности, способностей и особой склонности к изучению точных наук, а также всех других, которые им разрешалось развивать». После перечисления имен выдающихся мексиканских астрономов XVIII в. Клей, ссылаясь на Гумбольдта, утверждает, что в Мехико «больше солидных научных учреждений, чем в любом городе даже Северной Америки»[588 - Это почти прямая цитата из Гумбольдта. См.: Селиванова ?. М. Культура колониальной Мексики // Культура Мексики / Отв. ред. В. А. Кузьмищев. М., 1980. С. 59–66.].

Клей настаивает, что Южная Америка сильно изменилась за последние восемь лет: благотворное воздействие на пробуждение лучших качеств народа оказал ход освободительной революции. Клей подкрепляет это утверждение яркой цитатой из английского “Colonial Journal”, где в том числе указывалось, что в одном Буэнос-Айресе выходит больше периодических изданий, чем в Испании и Португалии вместе взятых. Опубликованное в “National Intelligencer” послание верховного директора Ла-Платы Хуана Мартина де Пуэйрредона[589 - Его переводчиком был Генри Брэкенридж. См. с. 139.] Клей сравнивает с лучшими декларациями Джефферсона и Мэдисона.

Характеризуя положение испанских колоний в целом, Клей использует оригинальную метафору: Южная Америка представляется ему «старшим братом, на чье образование не обращали внимания, с кем дурно обращались, которого лишили наследства из-за нелюбви приемного родителя». Когда Клей смотрит на ту «славную борьбу, которую сейчас ведет эта страна, он думает, что видит того брата, который с силой и энергией присущего ему мощного гения поднимается на то достойное положение, которое уготовили ему природа и Бог»[590 - РНС. Vol. 2. Р. 517.].

Экономические причины также служат, по мнению Клея, важным стимулом к признанию южноамериканской независимости. Выгода здесь состоит в первую очередь не в торговле с бывшими колониями, а в морских перевозках южноамериканских товаров. При этом Южная Америка не станет конкурентом Соединенных Штатов на мировом рынке, так как ее экспорт носит совершенно иной характер (не табак и хлопок, а драгоценные металлы, какао, кофе и др.). Высоко оценивая экономические перспективы молодых государств, Клей ссылался как на их выгодное географическое положение (между Африкой и Европой, с одной стороны, и Азией, с другой, рядом с США), так и на изобилие природных богатств. Освободившись от «оков деспотизма», экономика Южной Америки станет «безгранично весомой»[591 - Ibid. Р. 524–525, 547–548.].

Оппоненты Клея всерьез опасались осложнений, которые неизбежно возникнут после признания независимости колоний с Испанией и – как думалось многим – со всеми державами Священного союза. Войны с Испанией Клей не боялся, полагая, что та на нее никогда не пойдет. Более того, он считал, что если «оказание помощи без признания» является поводом к войне, то «признание без оказания помощи» таковым поводом никак являться не может[592 - Ibid. Р. 525.].

Таким образом, Клей пришел к определенным выводам, которые можно суммировать следующим образом: 1) Ла-Плата имеет все права на признание своей независимости, 2) признание соответствует политике нейтралитета, 3) США заинтересованы в признании независимости любого государства Южной Америки, в том числе и Ла-Платы, 4) признание независимости не приведет к угрозам со стороны Испании или Священного союза[593 - Ibid. Р. 538.].

Несмотря на все усилия, Клею так и не удавалось убедить большинство своих коллег в необходимости признания независимости южноамериканских государств. Законопроект о нейтралитете 1817 г. успешно прошел голосование, а принятые впоследствии поправки спикера не оказали серьезного воздействия на политику администрации. Неудачей закончилась и попытка заручиться поддержкой Конгресса. Клея поддержали лишь 45 депутатов, 115 проголосовали против[594 - Annals of Congress. 15

Congress. 1

sess. Col. 1647.]. Атмосфера партийно-политической стабильности конца 1810-х гг. не способствовала принятию Конгрессом решений, оппозиционных курсу администрации. Найлс отмечал, впрочем, что «вопрос о патриотах Южной Америки» становится одним из ключевых в разграничении политических партий, а кентуккиец Андерсон думал, что Клей умело выражает взгляды молодых западных штатов[595 - Niles’ Weekly Register. Vol. 14. P. 295 (June 20,1818); The Diary and Journal of Richard Clough Anderson, Jr. P. 84 (запись от 13 июля 1818 г.).]. В поддержку спикера выступил анонимный нью-йоркский памфлетист, не боявшийся даже участия США в войне с Испанией[596 - Appeal to the Government and People of the United States, in behalf of the Independent South American Provinces.].